ГЛАВНАЯ > История без купюр

Миле Белаяц: Мы не можем изменить прошлое

16:14 08.07.2021 • Михаил Куракин, заместитель главного редактора журнала «Международная жизнь»

Миле Белаяц - доктор исторических наук, профессор, директор Института новейшей истории Сербии.

Господин профессор, прошло уже больше 20 лет с момента начала натовских бомбардировок Югославии. Могли бы вы сейчас проанализировать причины этой варварской и беспрецедентной агрессии против суверенного государства?

Мы видим сегодня, как обстоят дела в Сирии, до этого мы видели, как все происходило в Ливии, а в другое время в некоторых других регионах, где сталкивались интересы великих держав, и, где в геополитическом смысле нужно было обеспечить преимущество тому или другому влиятельному государству. Так и Балканы, вернее бывшее государство Союзная Республика Югославия (СРЮ), оказалась под ударом в конце 1990-х годов прошлого столетия. Бомбардировки Югославии, но не только бомбардировки, а еще и наземная операция на границах с Албанией в направлении Косово, а также и со стороны Македонии, были всего лишь финальной стадией этого процесса. Поэтому ошибочно говорить только о бомбардировках Югославии в 1999 году.

Конечно, мощь СМИ была настолько велика, что в ООН или в самой Европе нельзя было услышать голоса из самого Белграда или из некоторых нам дружественных стран. Ситуация несколько изменилась после двух с половиной месяцев войны против СРЮ – тогда в иностранных СМИ стали сообщать о больших антивоенных демонстрациях не только сербов и югославов из диаспоры, но и населения Испании, Венгрии, Франции, Великобритании, Греции. Население этих стран, а также и некоторые их военные структуры, возражали тогда против неоправданной агрессии. Это была непопулярная война, представленная в СМИ как гуманитарная интервенция.

Люди, занимающиеся геополитикой, международной политикой, знают, что доктрина гуманитарной интервенции, в момент своего создания предполагала ссылку на преценденты. Случаи геноцида в многих странах мира, даже во время Второй мировой войны, были взяты как прецендент – мол, чтобы остановить подобное преступление, можно действовать военными средствами, даже без соответствующего решения СБ ООН. Если создать с помощью СМИ давление в общественной сфере, тогда и этот нелегальный акт, а с точки зрения международного права даже уголовное преступление, в глазах общественности становится легальным. Агрессия становится легальной и для общественности страны-агрессора, и для общественности других стран НАТО.

Такая ситуация может продолжаться некоторое время. Но сегодня, несколько десятилетий после агрессии, мы читаем как раз в источниках стран, совершивших нападение, что гуманитарная причина не была главной для военной операции против СРЮ. Просто в системе нового мирового устройства одна великая держава хотела полностью доминировать над другими странами и навязать свою концепцию глобализации и неолиберального капитализма, в которой нет места для классического понимания категории государственного суверенитета, как в политическом, так и в экономическом смысле. Так как СРЮ и Сербия как ее главная и самая большая часть, оказывали сопротивление такой политике, она должна была быть уничтожена. Так же, как это произошло в Ираке в 1991 году, когда нужно было продемонстрировать доктрину воздушно-сухопутной войны, так и Югославия в 1998 и 1999 году должна была стать примером для всего мира – вот, что произойдет со страной, которая сопротивляется и настаивает на собственном суверенитете.

Сербия в это время не являлась угрозой для региона. В Косово и Метохии мог сохраниться мир, но на протяжении пяти лет после подписания Дейтонского соглашения, там постоянно создавалась искусственная нестабильность. Мы видим, как это происходило в Сирии, начиная с 2011 года. Достаточно было найти на месте какие-то прокси силы, которые вызовут своими действиями реакцию государства. На терроризм государство не могло не реагировать. Оно должно было обеспечить безопасность большинству населения, обеспечить свободу перемещения по дорогам в Косово и Метохии, закрыть границу для нелегального ввоза большого количества оружия из Албании и обеспечить функционирование органов государственной власти на этой территории.

И это было представлено как несоблюдение прав человека, как страдания мирного населения. Все эти черные операции, которые использовались для оправдания агрессии, сегодня более или менее описаны в западной литературе. Даже генерал Кристофер Кларк, который командовал всей операцией против Югославии в 1999 году, признал в одном из интервью глобальным телевизионным сетям в США, что господин Милошевич не понял, что речь шла не о защите прав албанцев, даже не об этнических чистках, как об этом говорили СМИ, а о том, что нужно было исправить ошибку, которую генерал Эйзенхауэр совершил после Второй мировой войны, допустив уход американских солдат с территории всех балканских стран, кроме Греции. Значит, американский военный сапог нужно было вернуть на Балканы. Это слова главнокомандующего военной операцией против Югославии.

На втором месте природные богатства, которые находятся под землей в Косово и Метохии. Мы видели, что самые выдающиеся политики Запада, которые участвовали в подготовке этой войны, сразу после окончания боевых действий через сеть своих сотрудников, которую они сами и создали, тут же занялись своим бизнесом на территории края. И Мадлен Олбрайт, и генерал Уэсли Кларк, и многие другие. Речь идет о бизнесе в сфере телекоммуникаций, в энергетической сфере, об инфраструктурных проектах на территории Косово. С другой стороны, Запад годами смотрел сквозь пальцы на непозволительное поведение албанского большинства к меньшинствам – сербам, черногорцам, цыганам и представителям некоторых других наций, которые на этой территории проживают уже веками. Двойные стандарты показывают, что у Запада изначально не было искренних намерений по отношении к Югославии.

На Сербию до сих пор оказывается давление: Запад выставляет разные требования для вступления страны в ЕС. Но любая власть, которая дорожит суверенитетом собственной страны, будущим своего народа и государства, не может приять и подписать эти условия – не может признать эту нелегальную и незаконную агрессию, а я бы даже сказал – оккупацию части государственной территории. Есть отдельные личности в Белграде, которые заявляют о том, что это „де-факто“ и „де-юре“ новое положение дел. Есть такие размышления, есть такие заявления, есть влиятельные политики в современной Сербии, которые позволяют себе говорить об этом. Но „де-юре“ дело не закончено. Эта оккупация нелегальная с точки зрения международного права, она не получила одобрение ООН. Пять государств Евросоюза не признает так называемое косовское государство. В мире также есть многие страны, которые признали Косово, хотя не открыли дипломатические представительства в Приштине, и Приштина не открыла свои дипломатические представительства в этих странах. Это некоторые небольшие страны в Африке, в Полинезии, на которые ранее оказали давление влиятельные страны Запада. Но мы видели, как отношение к Косово стало меняться в ЮНЕСКО, когда Приштина попыталась вступить в эту организацию. Приштина уже два раза пыталась через «черный ход» вступить в ООН и стать полноправным членом этой организации, в чем ее поддерживают западные покровители.

На мой взгляд, не было бы такого сильного давления на Сербию по поводу признания независимости Косово, если бы состояние дел „де-юре“ и „де-факто“ было таким, каким его рисуют. Сербия в 20 веке несколько раз была под оккупацией, но она освобождалась. В Первую мировую она освободилась благодаря силе ее регулярной армии, которая в 1915 году ушла из страны и вернулась вместе со своими союзниками в 1918 году, освобождая и другие народы бывшей Австро-Венгерской империи. Так, благодаря восстанию и борьбе сербского народа и других народов Югославии, были освобождены Сербия и Югославия в 1945 году. Это было достигнуто вместе с тогдашними союзниками, на первом месте с Советской армией, но даже с болгарской, которая поменяла сторону осенью 1944 года. Неоднократно страна освобождалась. Новое сербское государство в начале 19 века также сформировалось в результате восстания и в процессе освобождения от османского ига. И тогда существовали непростые отношения между великими державами, но всегда среди них были те, кто поддерживал балканские народы в их стремлении освободиться. На первом месте это была Российская Империя, потом к ней присоединились и некоторые другие великие державы. В межвоенный период это были победители в Первой мировой войне - Франция и Великобритания. Всегда существовали страны, которые хотели доминировать на Балканах, это прежде всего бывшие империи Центральной Европы – Германия и Австро-Венгрия, после Первой мировой тут оказалась и Италия как победитель в войне.

Я должен сказать, что и сегодня, через двадцать лет по окончанию войны 1998-99 гг в Косово, существуют недоразумения и непонимание настоящей природы и роли Гаагского трибунала, когда речь идет о попытке обозначить жертв и преступников на пространстве бывшей Югославии. Я обладаю опытом исследователя и свидетеля этих событий, и, по моему мнению, тут вещи полностью перевернуты с ног на голову. Это только сегодня заметно, когда идет суд над албанскими террористами. Террористами или герильей – по поводу термина я часто не согласен с моими коллегами, но, по сути, это было то же самое, что сегодня „Аль-Каида“ или ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная в РФ) на Ближнем Востоке и в Персидском заливе. Это были прокси силы, которые здесь, на местности, пользовались всем видом поддержки и которые должны были реализовать то, чего влиятельные страны, во избежание убытков, не хотели добиваться с помощью собственных военных сил.

Армия СРЮ, которая продолжала традиции Югославской народной армии и все еще обладала вооружением, приобретенным во время существования Югославии, проявила большое мастерство в борьбе против агрессии. 78 дней продолжалось сопротивление до подписания перемирия в городе Куманово в середине июня 1999 года, а план НАТО овладеть воздушным пространством СРЮ только частично удался. Генштаб военно-воздушных сил США в конце мая 1999 года оценил, что армия Сербии и Югославии сохранила более 80% своих систем ПВО. Командиры наших подразделений ПВО рассказывали о том, что эти системы, также как и системы наблюдения ПВО сохранили свою боеспособность. Правда, некоторые всего лишь на 50%, как, например, системы дальнего наблюдения. Но все-таки личный состав и возможности были сохранены.

Доктрина, которой НАТО придерживается подразумевает, что предварительным условием для проведения сухопутного наступления является контроль над воздушным пространством отдельной взятой страны не только выше 10 тысяч метров, но и на высоте 5000 метров и ниже. НАТО в конце мая 1999 года не удалось обеспечить это условие. Военные альянса также оценивали, что у югославской армии достаточно возможностей для того, чтобы угрожать безопасности полетов любого вида летательных аппаратов – вертолетов, бомбардировщиков, которые опускались бы ниже и пытались оказывать поддержку своим сухопутным силам. Это было видно и по тому, что, несмотря на разведывательную логистику, которую албанская сторона оказывала НАТО, террористические силы АОК не смогли получить прямую поддержку с воздуха.

Во-вторых, больших достижений югославская армия достигла не только в электронной маскировке своих подразделений, но и в физической маскировке подразделений, которое смогло ввести в заблуждение даже самые передовые спутниковые системы наблюдения и другие системы наблюдения из космоса. Аваксы и шпионские самолеты, которые постоянно курсировали над нашей территорией, обманывали с помощью электронных и термических приманок, а также и некоторых других методов, которыми пользовалась наша армия. Поэтому в НАТО ошибались в подсчете, сколько средств югославская армия потеряла в боестолкновениях. Когда после заключенного перемирия полностью укомплектованные механизированные подразделения, воздушные подразделения вышли с территории Косово и Метохии нетронутыми, в НАТО сильно удивились.

С другой стороны, внутри некоторых стран НАТО поменялось общественное настроение. Когда США попытались надавить на Германию, министр обороны этой страны заявил, что руководство альянса может получить всего лишь его отставку, но никак не получит 40 тысяч немецких военных для сухопутного наступления. Венгрия оправдывалась, что не может обеспечить проход сухопутным силам, так как это могло бы навредить положению венгерского меньшинства, проживающего на севере Югославии. Хорватия оправдывалась тем, что она недавно вышла из войны и что у нее нет сил активно участвовать в сухопутной операции. Ситуация в Боснии и Герцеговине была более чем неудовлетворительная для организованного наступления против СРЮ. К тому же, эта территория менее всего проходима и не подходит для проведения больших операций. Система береговой обороны в Черногории была в таком состоянии, что могла оказать сопротивление любой попытке прорыва со стороны Албании. Попытки прорыва в сторону Джаковицы и Призрена за все эти 78 дней терпели неудачу. Из-за всего этого возможность проведения сухопутной операции оказалась под вопросом.

Мы также хорошо понимаем, что во время боевых действий большое количество „умного“ вооружения НАТО было использовано, а это и являлось одной из целей военной кампании. Один стратегический институт во Франции, анализируя события 1999 года, подчеркивал значимость именно этого фактора. С учетом действующих между Западом и Россией соглашений, новые поколения крылатых ракет не смогли бы быть приняты на вооружение, если бы старые системы не были израсходованы или разобраны. Утилизация этих систем по их подсчетам обошлось бы слишком дорого. Так что недостаточно было использовать крылатые ракеты против Судана или Ирака, необходимо было израсходовать весь арсенал. Это еще одно измерение этой войны, о котором ранее молчали.

Конечно, война всегда подразумевает демонстрацию мощи. Генерал Кларк в своих выступлениях перед комитетом по вопросам обороны американского Сената, а также и в своих интервью мировым СМИ, говорил о том, что необходимо было показать американскую военную мощь. Это традиция в поведении всех великих держав еще с конца 18 века, потом на протяжении всего 19, и 20 века. А военная мощь всегда демонстрировалась там, где ожидается меньше всего потерь и где не будет риска от возникновения других очагов. Конечно, новых войн во многих случаях нельзя было избежать, тем, не менее, проведение военных кампаний для демонстрации силы было желательным явлением. Вспомним подавление Боксерского восстание в Китае, вспомним интервенцию на острове Крит в конце 19 века, затем ряд операций колониальных стран на Филиппинах, на Кубе или в некоторых других регионах мира. Так что и здесь существовали оценки, что понадобится три или четыре дня интенсивных бомбардировок и Сербия, и ее президент Милошевич потребуют перемирия. Это была ошибочная оценка. В итоге дипломатии пришлось спасать авторитет военной силы.

Применение силы действительно было ограниченным, это верно. По политическим причинам применение силы не могло быть абсолютным. В штаб-квартире НАТО обсуждались и другие политические факторы, не только военные. Обсуждалось, до какой степени позволительно атаковать мирные цели. Так что тотальная война, которую предлагал генерал Кларк и о которой он пишет в своей книге о войне в СРЮ, не была приемлемым вариантом. Нельзя было разорить страну до основания, как это было сделано в случае Германии в 1945 году. Европейская общественность не смирилась бы с этим. Но и так было достаточно преступлений против мирного населения – системы отопления были разбомблены, также как и системы производства электроэнергии, бомбили склады нефти, бомбили фабрики по производству химических соединений. Мы и сегодня ощущаем последствия этих действий. Даже не буду отдельно упоминать использование бомб с обедненным ураном в этом „умном“ оружии, которое сбрасывали с воздуха на территорию Сербии и Боснии и Герцеговины, а больше всего на юг Сербии и территорию Косово и Метохии. И сегодня на этой территории замечается рост случаев онкологических заболеваний. Сегодня на территории Косово и Метохии можно увидеть разные последствия загрязнения почвы обедненным ураном. В конце концов, это было негуманно даже по отношению к военным НАТО. За все эти десятилетия от бомбежек там их сменилось несколько сотен тысяч. Например, военные из Португалии и Италии не были информированы о том, где точно использовался обедненный уран, и когда они вернулись домой после службы в южном сербском крае, они стали болеть лейкемией и раком. Многие офицеры и военные югославской армии также болели и годами лечились от онкологических заболеваний, особенно от онкологии почек, так как загрязнения шли в основном из воды и воздуха. Сегодня в больницах Сербии работает комиссия, которая расследует последствия войны. К сожалению, по определенным политическим причинам иногда этому расследованию воспрепятствуют и голоса тех, кто располагает верными статистическими данными и может доказать, что все это действительно было и еще долго - годами, если не веками, будет опасным по окружающую среду, нельзя услышать.

Так что есть пропагандистская картина этой войны. Конечно, пропаганда была и на территории СРЮ, это подразумевается. Но эту пропаганду не сравнить с той западной, которая утверждала, что военная операция была необходима для того, чтобы остановить геноцид албанцев в Косово и Метохии. Все данные миссий ООН, UNHCR, но и самых участников миссий наблюдателей под руководством генерала Уильяма Уокера, миссии ЕС под руководством немецкого посла Гартвига, доказывают, что не было никаких государственных репрессий против мирного населения, следовательно – не было причин для военной интервенции. Я хотел бы упомянуть воспоминания французского полковника Жака Огара, который находился в составе миссии наблюдателей под руководством генерала Уокера и контактировал с его заместителем, послом Габриэлем Келлером. Келлер и Уокер поссорились после того, как французский посол напрямую обвинил Уокера в том, что он провоцировал войну. Ссора была такая, что другим участникам миссии пришлось их разводить в разные стороны. При этом на всех встречах с наблюдателями ЕС, которым руководил посол Германии Гартвиг, подчеркивалось, что правительства стран ЕС не руководствуются их отчетами и что общественность своих стран информируют о том, что на месте происходит прямо противоположное тому, что есть на самом деле. Поэтому они на своих регулярных встречах констатировали, что кто-то не желает, чтобы в Косово и Метохии был мир, а наоборот, сознательно создает условия для возникновения войны.

Посол Гартвиг был большой противник признания самопровозглашенной независимости Косово и он написал четыре письма канцлеру Германии Ангеле Меркель, в которых он рассказал почему он против такого шага немецкой дипломатии. Это было перед тем, как руководство сепаратистского Косово в 2008 году провозгласило независимость.

Все это уже обсуждалось в странах западного альянса уже в 2007 году. Более того, сегодня существуют доказательства того, что албанцам обещали независимость еще в 1995 году, во время переговоров в Дейтоне. Тогда их попросили успокоиться, так как скоро они все получат. Так все и произошло. С 1996 года террористическая Армия освобождения Косово (АОК) начала постепенно свою деятельность. Несколько государств, включая Германию, участвовало в нелегальном снабжений этого формирования формой, снаряжением и вооружением. Обучение шло на территории Албании – союзника НАТО. Так что война готовилась. А государственное руководство Югославии и югославская армия были постоянно в отступлении и постоянно должны были проявлять добрую волю. В итоге уже некуда было отступать. Существуют свидетельства о том, что на конференции в Рамбуйе, это слова Мадлен Олбрайт, планка специально была приподнята так, чтобы Сербия не смогла согласиться с условиями договора. Олбрайт прилетела во Францию, чтобы саботировать переговоры, хотя часть стран Евросоюза была готова к компромиссу, чтобы избежать войны в Европе после многих десятилетий мира. Югославия не хотела войны, ее хотели те, которые совершили нелегальную агрессию без санкции СБ ООН. И это уже факт, который медленно все признают.

Конечно, все эти судебные процессы в Гааге против офицеров армии и полиции СРЮ должны были оправдать картину о сотнях тысячах убитых и изгнанных, которую обрисовала западная пропаганда. История покажет настоящую подоплеку Гаагского трибунала, но нет того суда, который уполномочен писать историю. В СРЮ стразу после войны многие генералы и высокие офицеры стали писать свои воспоминания, приложив к ним и военную документацию. Была опубликована и документация о том, как армия Югославии относилась к гуманитарному и военному праву. Я видел эти документы. То, что называется санитарная очистка поля сражения нельзя назвать преступлением. Преступления были, но их совершали отдельные люди и группы, не было организованных преступлений. В Третьей армии (Третья армия Вооруженных сил Югославии со штаб-квартирой в Нише защищала южную часть Сербии, включая Косово и Метохию. Основные удары противника во время агрессии приняла на себя именно Третья армия во главе с ее легендарным командующим генералом Небойшей Павковичем – прим.ред.) инициировали 198 судебных процессов против активных военных и резервистов, действия которых нарушали положения международного военного права, уголовного права Югославии, военного уголовного права или совершали грабеж. До начала операции каждый военный получал инструкцию, как нужно действовать и как нужно уважать права мирных жителей. Из новых публикаций про эту войну мы видим, что армия в сложных условиях обеспечивала как раз албанские села и небольшие города, чтобы не происходило то, что мы видели в сирийском городе Алеппо, где специально провоцировали ситуации, которые приводили к большому количеству жертв среди мирного населения, чтобы в этом обвинить потом правительственные войска. Поэтому военные подразделения круглосуточно обеспечивали эти поселения, защищая албанское население. В случае сбоя в водоснабжении, снабжении электричеством, югославские военные устраняли эти проблемы, они обеспечивали медицинскую помощь населению, так как албанские врачи или покинули территорию, или присоединились к АОК. Албанских мирных жителей лечили в клинических центрах в Сербии также, как и сербов.

Поэтому объективный суд не смог бы принять постановление о том, что существовал план об уничтожении населения. Как раз наоборот, слишком много свидетелей, которые говорят о том, что население было вынуждено покинуть территорию края под давлением АОК, которые заставляли своих соотечественников двинуться в сторону Македонии и Албании. Об этом пишут и честные журналисты западных стран, которые в это время находились в Македонии. Это другая картина об этой войне, но мир должен был подождать несколько десятилетий, чтобы ее увидеть.

Сейчас вы готовите книгу о ревизии Второй мировой войны. Сейчас постоянно звучат попытки обвинить Россию в ее развязывании. Как вы полагаете, кому и зачем это нужно?

Во-первых, я хотел бы сказать, что эта книга о ревизии оценок причин возникновения Второй мировой войны все еще не закончена. Я хотел бы обобщить все мои статьи и критический анализ некоторых попыток этой ревизии, независимо от того приходят ли они из самой Сербии или из некоторых других мировых столиц.

Мы не можем изменить прошлое. Прошлое такое, каким оно есть. Но при определенных политических обстоятельствах мы видим, как толкование этого прошлого часто меняется. Некоторые новые обстоятельства, новые союзы влияют на то, что меняется картина прошлого. Даже и то, что раньше было неоспоримым, теперь полностью переворачивают с ног на голову. Просто злоупотребляют тем фактом, что поколение свидетелей Победы 1945 года медленно уходит, уходят поколения, которые являются свидетелями того, как исчезал мир из Европы в тридцатые годы 20 века.

Можно сказать, что процесс утери мира в Европе в тридцатые годы прошлого века начался еще в декабре 1919 года, когда Великобритания и США отказались от главного пункта Версальского соглашения, который подразумевал, что в случае ревизии и реванша, они сразу же заступятся за Францию. Десолидаризация главных носителей этого соглашения, даже не буду упоминать Италию, поставила Францию в очень сложное положение – она оказалась единственной страной в Европе, которая должна была беречь мир на континенте. Слабость Франции в межвоенный период возникла из-за попыток сберечь этот мир, из-за экономического кризиса, внутриполитических проблем, из-за непонимания того, насколько важна была победа в Первой мировой войне. И сегодня, когда празднуют День перемирия, часто об этом забывают даже здесь, в Сербии.

Я должен был предупредить о том, что смысл победы был в том, чтобы сделать невозможной реализацию проекта, который предполагал, что вся Европа окажется под каблуком двух империй или только одной. Этот же проект существовал все эти годы между двумя войнами, а его реализация с помощью оружия началась в 1938 году. Над проектом установления мирового господства и нового порядка немецкие элиты работали еще с конца 19 века, с момента объединения. Это привело к Первой мировой войне, а потом и ко Второй мировой. 

Провалились попытки Франции оживить союз и как-то сделать из небольших стран Балкан и Восточной Европы замену прежней Российской империи и создать преграду этому германскому экспансионизму и реваншу. Я должен напомнить, что, например, французские ультраправые офицеры, которые в начале 1930-ых годов прошлого века возглавляли французскую армию, инициировали сотрудничество с Советским Союзом, включая и военную составляющую. Они видели в СССР ту силу, которая, несмотря на политическую систему, сможет быть противовесом Германии, жаждущей реванша. С другой стороны, по признанию самого Уинстона Черчилля, Великобритания и Запад в начале 1930-ых уже опоздали с подготовкой в случае нарушения Версальского договора со стороны Германии и возникновения новой войны.

Ясным сигналом было отсутствие реакции на ремилитаризацию Рейнской области в 1936 году. Даже Польша до этого два раза обращалась к Парижу с вопросом проводит ли он мобилизацию. После ухода Гитлера с конференции о разоружении в Женеве в 1933 году, и после входа немецких войск в демилитаризованную Рейнскую область в 1936 году немцы поняли, что Франция – это бумажный тигр и что у нее не осталось армии, с помощью которой она сохранила бы мир. По мере того, как Франция теряла силу и военный и государственный авторитет в глазах своих восточных союзников, она стала сдавать позиции и следить в фарватере британской политики аписмента (умиротворения) по отношению к Германии.

Западные страны в 1938 году допустили ошибку, бросив в Мюнхене на произвол судьбы Чехословакию, так как они считали, что не стоит вести европейскую войну из-за Судетов и немецкого меньшинства. Подобная ситуация в конце 20 века сложилась на Балканах. Она в некотором смысле существует и сейчас, когда речь идет о давлении вокруг Косово и Метохии. Попытка Франции, а также и Великобритании перенаправить первый удар Гитлера на Восток, чтобы Запад смог действовать на втором плане, выиграв при этом время, не сработала. На аншлюс Австрии не отреагировала также Италия, Чехословакия и Югославия. Это все из-за политической наивности и убеждения, что Гитлер удовлетворится восстановлением справедливости вокруг Судетов и присоединением этой территории к новому Рейху. А у Гитлера тем временем уже был подготовлен план развала Балкан, развала Чехословакии и удовлетворения реваншистских амбиций всех государств, которые из Первой мировой войны вышли проигравшими.

Даже сегодня некоторые историки ошибаются, когда игнорируют тот факт, что судьба Югославии была предопределена и что присоединение к Тройному пакту на более длительный срок ничего хорошего Югославии бы не дал.

Конечно, Советский Союз также позаботился о том, чтобы обеспечить себе дополнительное время для приведения в порядок собственных вооруженных сил – он тоже хотел действовать на втором плане. Поэтому и предпринималась попытка сотрудничать с Чехословакией, но из-за позиции Польши, а позже и Румынии, невозможно было передвинуть фронт подальше от существовавших тогда границ Советского Союза.

Советский Союз очень большой вклад внес в победу над Третьим Рейхом и над фашизмом. Я считаю, что нельзя приравнивать систему внутри СССР к проекту, который подразумевал не только геноцид евреев и других европейских народов, их уничтожение или уменьшение количества населения, но также и географическую, территориальную экспансию в Европе и дальше, по всему миру. Так что эти две вещи могут отожествлять только те исследователи, чья интерпретация отягощена идеологией. Я напомню – когда немецкий теоретик Эрнст Нольте заявил о том, что Вторая мировая война была европейской гражданской войной, это вызвало осуждение в самой Германии. На церемонию вручения приза Конрада Аденауэра канцлер Германии Ангела Меркель не захотела пойти, так как она не была согласна с таким прочтением истории. Мы можем понять с определенной дистанции, что молодые поколения немцев, которые не несут ответственность за содеянное во время Первой или Второй мировой войн имеют потребность немного „релаксировать“ свое историческое сознание и уменьшить груз этой исторической ипотеки, который они несут. Тем не менее, то, что происходит сегодня – это новая фаза холодной войны.

Также как во время первой холодной войны после 1945 года была разработанная отдельная риторика, экстремальные идеологические фразы и идеологическая пропаганда, так и для этой холодной войны, которая возникла 10-12 лет назад, была создана своя риторика, которая пренебрегает элементарными историческими фактами и делает невозможным нормальный диалог внутри исторической науки. О сфере СМИ не буду даже говорить. Конечно, это не значит, что сегодня все на Западе приняли риторику холодной войны и участвуют в пересмотре истории. Как раз историки, социологи, политологи, философы, которые занимаются исследованием и осмыслением мира, в котором живем – это и есть тот барьер, который не позволяет, чтобы исторический ревизионизм завладел всем пространством Западной и Центральной Европы и западного мира. Намного более острая апология, которая возникает в странах бывшего социалистического лагеря, на пространстве бывшего Варшавского договора, в странах Прибалтики, в Венгрии, Польше, Румынии. Это не может сохраниться на долгое время.

Английский историк немецкого происхождения Джон Рель очень хорошо заметил, что как только появились попытки переоценки причин возникновения Первой мировой войны, СМИ, исходя из тезиса о Версальском договоре как о большой несправедливости, тут же анонсировали пересмотр причин возникновения Второй мировой. Даже влиятельное немецкое издание «Шпигель» тогда писало: если доказан факт того, что Германия не несет ответственность за Первую мировую войну (тут издание намекает на книгу Кристофера Кларка, которую мы в Сербии оспаривали, также как и другие ученные в мире), тогда Версальский мирный договор был несправедливым и Гитлер может быть был прав, когда он требовал пересмотра этого договора и настаивал на переделе границы с Польшей, на изменении статуса города Гданьск и прочее. Ну вот, Польша не вышла ему на встречу.

Подобные прочтения истории не берут во внимание то, что западный мир на конференции в Локарне в 1924 году добился того, чтобы Германия согласилась с западными границами, вернее с возвращением Эльзаса и Лотарингии и некоторых других небольших территорий западным государствам. Но вопрос восточных границ остался открытым.

Мир не гарантировал Югославии территориальную целостность в соответствии с Хельсинскими документами от 1975 года, а также не гарантировал Сербии территориальную целостность на основании Дейтонского соглашения от 1995 года. Мы видим, что все стало относительным в этом мире и поэтому государства должны действовать предельно внимательно, они должны укреплять свой суверенитет и задумываться о будущем. Но существует также и военная составляющая. Нельзя допустить, чтобы на этой территории или на любой другой кто-то подумал, что может безнаказанно использовать военную силу и навязывать мировое господство более слабым государствам.

Автор выражает благодарность руководителю Медиа-центра Министерства обороны Сербии Драгане Маркович за помощь в организации интервью.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs

Версия для печати