Обзор зарубежных СМИ

Chatham House: Украинская система кланового капитализма

Форма кланового капитализма, возникшая на Украине в конце 1990-х годов, оказалась впечатляюще устойчивой и адаптивной к политическим и экономическим потрясениям со времен Оранжевой революции 2004-05 годов, за которой последовала Революция Достоинства в 2014 году. Она функционирует на основе глубоко интегрированной сети, связанной общими интересами, описанной здесь как Система, но более известной на Украине как олигархия. Ослабление ее влияния имеет важное значение для укрепления демократических институтов и развития.

Система ни в коем случае не является уникальным украинским явлением. Вариации одной и той же модели существуют в разной степени по всему миру, в том числе в "старых" государствах-членах ЕС, таких как Греция и Италия, а также в "новых", таких как Болгария, Хорватия и Румыния. В отличие от своего российского аналога, который опирается на централизованную структуру власти, система Украины отражает отсутствие сильного государства. Общими чертами этих моделей управления являются высокая концентрация капитала в руках небольшого числа политически связанных владельцев бизнеса, с поддержкой соответствующих институтов, которые перекачивают государственные деньги в интересах «избранных». В разной степени последствия включают подрыв демократического управления, «искажение» экономики и поощрение преступности и коррупции за счет влияния на государственную политику деловых интересов доминирующей группы. Короче говоря, эти системы серьезно препятствуют функционированию автономного государства на благо общества.

Аналитики часто описывают способность крупнейших финансово-промышленных групп Украины проникать в парламент и правительственные учреждения, чтобы поставить свои интересы выше интересов страны. Однако то, что происходит, не является односторонним процессом, который подразумевают эти термины. Между крупным бизнесом, политиками и чиновниками существуют симбиотические отношения, где каждый нуждается друг в друге для поддержания системы, которая распределяет ресурсы в их интересах. Эти группы зависят от политиков, которые иногда являются их прямыми представителями, в принятии благоприятных законов и обеспечении их выполнения государственным аппаратом. Крупные владельцы бизнеса, такие как Ринат Ахметов, Виктор Пинчук и бывший президент Петр Порошенко, даже сами были членами парламента, как это снова делает Порошенко сейчас. В то же время большое число политиков зависят от ФПГ в финансировании своих кампаний и размещении медиаактивов в поддержку своих общих интересов. Обе стороны извлекают выгоду из своей способности влиять на судебную систему. «Теневое государство», возможно, является более точным описанием такой модели, в которой институты «подминаются», а не «захватываются».

Это пагубное слияние интересов крупного бизнеса и класса «элит» создает определенную систему. Хотя ее последствия деятельности отражаются на плохих экономических показателях Украины на протяжении большей части периода после обретения независимости и в тревожно высоком уровне неравенства, большая часть структуры Системы непрозрачна и живет в тени.

Украина является типичным примером того, что некоторые социологи описывают как "порядок ограниченного доступа", при котором правящий класс искусственно ограничивает политическую и экономическую конкуренцию, чтобы накопить богатство и защитить себя. После Революции Достоинства в 2014 году заинтересованные стороны системы продемонстрировали свою способность продолжать манипулировать государственными институтами не только перед лицом самых глубоких реформ, проведенных с момента обретения независимости, но и в условиях войны. Ставя свои собственные интересы выше интересов общества, они продемонстрировали свою решимость допустить как можно меньше изменений в функционировании системы.

Они поддерживают экономическую модель поиска зарубежных инвесторов, которая препятствует созданию равных условий и конкуренции, предоставляя преимущества одним компаниям перед другими. Система такого рода не только неэффективно распределяет ресурсы и не приносит пользы обществу, но и увеличивает экономические издержки за счет снижения конкуренции. Еще одним пагубным побочным эффектом является «сотрудничество» его участников с правоохранительными органами и судебными органами в целях защиты их активов и источников доходов, а также обеспечения их иммунитета от судебного преследования. На протяжении многих лет это ограничивало возможности для реформирования полиции, служб безопасности, прокуратуры и судебной системы. Поэтому неудивительно, что Украина продолжает набирать низкие баллы в Индексе верховенства права Всемирного проекта правосудия. В 2020 году она заняла 72 – е место в целом из 128 оцениваемых стран и юрисдикций, хотя и на шесть мест выше, чем в предыдущем году. Однако она заняла 110-е место в категории "отсутствие коррупции" и 90-е место в категории "уголовное правосудие".

Подрыв правовой системы также создает возможности для организованной преступности действовать наряду с бизнесом. Проблема усугубилась во время президентства Виктора Януковича в 2010-14 годах: мафиозные структуры в Донбассе вступили в сговор с государственными органами, включая Службу безопасности. Нет никаких доказательств того, что проблема организованной преступности в Украине уменьшилась. Это часть глубоко укоренившейся социальной культуры, которая восходит к 19 веку, материализуясь в форме братства "воров" со своими собственными законами и моралью. Революционная обстановка 2014 года и ее последствия создали дополнительные возможности для организованной преступности, особенно торговли людьми и контрабанды наркотиков, поскольку новые власти сосредоточились на сдерживании Донбасса.

Мощь системы отражается в концентрации экономических активов. Согласно данным за 2015 год, политически связанные предприятия, на долю которых приходится менее 1 процента компаний в Украине, владели более чем 25 процентами всех активов и имели доступ к более чем 20 процентам долгового финансирования. В капиталоемких горнодобывающих, энергетических и транспортных секторах на долю политически связанных предприятий приходилось более 40 процентов оборота и 50 процентов активов.

Со второй половины 1990-х годов, когда Система укоренилась при президенте Леониде Кучме, предприятия использовали свои политические связи для реализации широкого спектра возможностей для получения ренты, включая фальсифицированные тендеры на государственные закупки и привилегированный доступ к государственной помощи, налоговым льготам, льготным кредитам и долговым гарантиям от государственных банков. Некоторые из этих практик продолжаются с 2014 года, несмотря на закрытие некоторых из крупнейших схем, особенно в банковском, энергетическом и медицинском секторах. Однако политическое влияние по-прежнему выражается в способности получать преимущества для бизнеса за счет поощрения монополистической практики. Это особенно заметно в энергетической отрасли.

Систему оказалось особенно трудно свергнуть, потому что она основана на прочном согласовании интересов между крупным бизнесом и политическим классом в пользу стремления к получению выгоды в интересах определенного круга людей, а не к созданию богатства для общественного блага. В государственном секторе на разных уровнях она породила обширную вспомогательную структуру бенефициаров, которые обслуживают эти интересы. Включая иждивенцев, эта группа интересов включает миллионы людей. Это приводит к тому, что значительная часть украинского общества желает сохранить эту модель и видит опасность в реформах, которые могут ее подорвать.

Неясно, в какой степени президент Владимир Зеленский и его команда когда-либо чувствовали себя способными разрушить Систему для достижения своих заявленных целей быстрого экономического роста и снижения уровня коррупции. На первый взгляд, мандат Зеленского на выборах в 2019 году дал ему беспрецедентную возможность использовать свою популярность и парламентское большинство, чтобы начать разработку новой модели управления - такой, которая ставит интересы общества выше интересов правящего класса. Однако его результаты до сих пор, усугубленные последствиями кризиса COVID-19, свидетельствуют о том, что он не может управлять без Системы и будет подчиняться ее интересам.

Ряд значительных событий в 2020 году указал на возобновление влияния групп интересов, выступающих против изменения установленных правил игры. Сначала, в марте 2020 года, было отправлено в отставку правительство премьер-министра Алексея Гончарука, а днем позже последовало отстранение от должности генерального прокурора-реформатора Руслана Рябошапки. Затем, в апреле, Конституционный суд заблокировал судебную реформу, а в октябре того же суда было вынесено постановление, которое фактически парализовало работу Национального агентства по предупреждению коррупции. Очевидно, что Революция Достоинства не привела к демонтажу этих старых сетей, которые также выступают против западного влияния на программу реформ и, в некоторых случаях, распространяют антизападную дезинформацию. В случае с Конституционным судом четверо из 15 судей, заседавших в октябре 2020 года, являлись пережитками эпохи Януковича, они заняли свои должности до начала послереволюционной судебной реформы и принятия новой антикоррупционной стратегии. Те, кто был назначен позже, входили в ту же "судебную корпорацию" со своими собственными интересами и культурой.

В данной статье показано, как система Украины сохраняется в основных секторах экономики, и определены основные механизмы контроля, которые позволяют ее заинтересованным сторонам сохранять свои привилегии и отвлекать государственные ресурсы. В ней также рассматриваются факторы, которые могут изменить поведение системы.

В анализе намеренно избегаются термины "олигархи" и "неправомерное влияние", поскольку оба они неверно характеризуют основную проблему управления, стоящую перед Украиной. Одной из задач реформистских сил является разработка нового словаря на украинском и английском языках, который будет более точно описывать определенные особенности системы и препятствия на пути снижения ее влияния.

Украина не является олигархией в классическом смысле, потому что ею не правит небольшая группа людей. Как отмечалось выше, в то время как владельцы крупнейших бизнес-групп имеют значительное влияние на аспекты экономической политики, они зависят от более широкой группы правительственных чиновников, членов парламента, политических экспертов и руководителей государственных компаний в осуществлении своих полномочий. Конкурирующие региональные интересы еще больше усложняют картину. Таким образом, в этой степени власть разделяется. Принятие политики требует достижения консенсуса и обмена позициями с отдельными лицами, которых эти владельцы бизнеса не всегда напрямую контролируют.

«Чрезмерное влияние» - неправильное определение по двум причинам. Во-первых, основные заинтересованные стороны - это больше, чем просто влиятельные лица. Они часто сами по себе являются действующими лицами, поскольку система позволяет им непосредственно участвовать в принятии решений по государственной политике вне официальных институтов. Просьба Зеленского в марте 2020 года к ведущим бизнесменам поддержать усилия правительства по борьбе с последствиями пандемии COVID-19 является недавним примером того, как это может происходить открыто. Назначение Порошенко двух ведущих бизнесменов, Игоря Коломойского и Сергея Таруты, в 2014 году для управления юго-восточными регионами - это еще одно. Во-вторых, система управления в Украине еще не развилась до такой степени, чтобы можно было охарактеризовать влияние ключевых заинтересованных сторон как «неоправданное» или чрезмерное. В порядке ограниченного доступа это является нормой.

Источник: https://www.chathamhouse.org/2021/07/ukraines-system-crony-capitalism/01-introduction

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs