Обзор зарубежных СМИ

Gatestone Institute: Китай стремится стать ведущей космической державой к 2045 году

Вскоре после того, как в марте 2013 года Си Цзиньпин стал председателем КНР, он четко заявил о своих амбициях в отношении космической мощи Китая. «Развитие космической программы и превращение страны в космическую державу - это космическая мечта, к которой мы постоянно стремимся», - сказал он. «Космическая мечта - это часть мечты сделать Китай сильнее». Китай стремится стать ведущей космической державой к 2045 году: «Китай станет всесторонне ведущей мировой страной в области космической техники и технологий. К тому времени он сможет проводить скоординированные человеко-компьютерные исследования космоса в больших масштабах», - писала China Daily в 2017 году.

Одним из краеугольных камней китайской космической программы является навигационная спутниковая система Beidou (BDS), глобальная навигационная спутниковая система, которая помимо передачи данных обеспечивает определение местоположения, навигацию и синхронизацию. Народно-освободительная армия создала эту программу, чтобы не зависеть от контролируемой США сети GPS. «В последние годы КНР активно стремилась продвигать имидж Beidou как гражданской программы, предназначенной в первую очередь для коммерческих и научных целей, - говорится в отчете Jamestown Foundation - Тем не менее, программа находится под общим военным руководством, а НОАК отвечает за высшие организации управления программой Beidou».

Beidou также известен как «Космический шелковый путь Китая», который выводит наземный «экономический пояс Шелкового пути» Китая и «морской шелковый путь 21 века», более известный под общим названием инициатива «пояс и путь» (BRI) - в космос. Beidou ставит участников инициативы «Один пояс, один путь» в зависимость от Китая в плане точной навигации и других космических услуг. Согласно отчету Малькольма Дэвиса из Австралийского института стратегической политики за 2017 год:

«В отчете China Real Time, опубликованном в Wall Street Journal, Beidou назван «цифровым клеем» для автомобильных и железных дорог, портов и промышленных парков, которые Китай строит для расширения своего присутствия и влияния.

«Предоставление Китаем спутниковой связи, мониторинга погоды и наблюдения за Землей дополняет это видение космического шелкового пути, который охватывает и поддерживает инициативу «Один пояс, один путь». Присоединяясь, государства BRI станут зависимыми от китайских космических услуг. Это дало бы Пекину больше возможностей влиять на выбор политики этих государств, поскольку он будет контролировать жизненно важные космические возможности, поддерживающие их экономический рост».

Американо-Китайская комиссия по обзору экономики и безопасности написала в своем ежегодном докладе Конгрессу за 2019 год следующее:

«У Пекина есть конкретные планы не только по исследованию космоса, но и по промышленному господству в нем ... Пекин использует свою космическую программу для продвижения своих наземных геополитических целей, включая привлечение клиентов для Инициативы Пояса и Пути (BRI) ... Продвижение Китаем глобальной навигационной системы Beidou в рамках своего «Космического шелкового пути» усиливает зависимость участников от Китая в отношении космических услуг»,

Однако «космический шелковый путь» Китая составляет лишь одну, хотя и важную, часть его амбициозных космических целей. Согласно отчету:

«Китай предпринимает шаги для того, чтобы занять лидирующую позицию в секторах коммерческих запусков и спутников, частично полагаясь на агрессивное государственное финансирование, с которым компании, ориентированные на иностранные рынки, не могут сравниться. Китаю уже удалось подорвать позиции некоторых американских и других зарубежных поставщиков космических услуг на международном рынке, угрожая разрушить космическо-промышленные базы этих стран... Агрессивная погоня за иностранными технологиями и талантами... по-прежнему занимает центральное место в этой стратегии и в общих целях развития космической отрасли Китая».

«Следующими этапами пилотируемых космических программ Китая будет пилотируемое исследование Луны», - писала партийная China Daily в 2019 году.

«Мы создадим базы на Луне, чтобы проводить научные операции, расширить место обитания человечества и получить опыт и знания для экспедиций в дальний космос за пределы Луны. Долгосрочная цель - отправить людей на Марс».

В марте Китай подписал соглашение с Россией о совместной работе по созданию исследовательской станции на Луне, которая будет проводить исследования по освоению и, что особенно важно, использованию Луны. Уже в 2013 году Китай запустил свой первый луноход для исследования поверхности Луны, надеясь, среди прочего, обнаружить редкоземельные минералы, которых, как сообщается, много на Луне. В декабре китайская миссия лунного зонда Chang'e 5 совершила посадку на Луну и доставила геологические образцы в Китай, который стал третьей страной, которая сделала это после США и России.

Первая китайская беспилотная миссия на Марс - космический корабль Tianwen 1 - вышел на орбиту вокруг планеты в феврале и, как сообщается, должен приземлиться на Марсе в мае. Кроме того, Китай также планирует построить к 2035 году космическую солнечную электростанцию.

С точки зрения национальной безопасности США космический потенциал Китая был определен как одна из наиболее серьезных угроз будущего. «Космическая деятельность Китая и России представляет собой серьезную и растущую угрозу интересам национальной безопасности США», - написал министр обороны Ллойд Остин в письменных показаниях перед слушанием о его утверждении.

«Военные доктрины Китая и России также указывают на то, что они рассматривают космос как критически важный элемент современной войны и рассматривают использование средств противодействия в космосе как средства снижения военной эффективности США и как средство победы в будущих войнах».

Возможности противодействия в космосе включают противоспутниковое оружие.

В отчете Пентагона от сентября 2020 года о военном потенциале Китая озаглавленном «События в сфере вооруженных сил и безопасности с участием Китайской Народной Республики в 2020 году» указывается:

«КНР продолжает укреплять свой военно-космический потенциал, несмотря на свою публичную позицию против размещения оружия в космосе. НОАК продолжает инвестировать в улучшение своих возможностей в области космической разведки, наблюдения и зондирования (ISR), спутниковой связи, спутниковой навигации и метеорологии, а также в пилотируемые полеты и роботизированные исследования космоса... КНР разрабатывает средства радиоэлектронной борьбы, такие как спутниковые глушители, наступательные кибернетические средства и оружие направленной энергии... Китай располагает действующей наземной противоспутниковой ракетой (АСАТ), предназначенной для поражения низкоорбитальных спутников, и Китай, вероятно, намеревается разработать дополнительное противоспутниковое оружие, способное уничтожать спутники вплоть до геостационарной околоземной орбиты».

Отчет Пентагона показал, что Китай уже опередил США в нескольких областях: судостроение, обычные баллистические и крылатые ракеты наземного базирования и интегрированные системы противовоздушной обороны. Китай имеет самый большой военно-морской флот в мире с общей боевой силой около 350 кораблей и подводных лодок, в то время как боевые силы ВМС США на начало 2020 года составляют примерно 293 корабля. У него более 1250 баллистических ракет наземного базирования (БРНБ) и крылатых ракет наземного базирования (КРНБ) с дальностью от 500 до 5500 км, тогда как в США в настоящее время имеется один тип обычных БРНБ с дальностью от 70 до 300 км, и не имеет КРНБ. Наконец, Китай обладает одним из крупнейших в мире вооружений передовых систем класса "земля-воздух" большой дальности.

Если представится шанс, Китай также будет продвигаться вперед, чтобы использовать космос, чтобы доминировать не только над США, но и над остальной планетой. Любое сокращение оборонного бюджета или фиксирование военного бюджета США - или любые денежные выводы из него - следует рассматривать как самоубийственные.

Источник: https://www.gatestoneinstitute.org/17306/china-space-power

Chatham House: В Арктике нужна новая архитектура военной безопасности

В Арктику возвращаются сложные вопросы безопасности, с упором на военную деятельность в районе Крайнего Севера Европы. Это вызывает некоторую тревогу.

Чтобы способствовать оттепели в отношениях времен холодной войны, бывший советский лидер Михаил Горбачев в своей «мурманской речи» в октябре 1987 года провозгласил Арктику «зоной мира» и сотрудничества. С этого момента арктические страны значительно расширили свое сотрудничество по вопросам, представляющим общий интерес, таким как защита окружающей среды и устойчивое развитие, в частности через Арктический совет, основанный в 1996 году. Военная деятельность была свернута.

Несмотря на возрождение интенсивного военного интереса к региону, международное сообщество по-прежнему привержено идее «арктической исключительности». А именно, что Арктика должна быть защищена от военных конфликтов и изолирована от геополитических последствий, распространяемых межгосударственным соперничеством в других местах. Крайний Север следует сохранить как зону «низкого напряжения».

(Не) безопасность на Крайнем Севере

Нельзя игнорировать то обстоятельство, что это стремление подвергается серьезным испытаниям в связи с возросшей военной активностью и связанными с этим проблемами обороны и безопасности, проникающими на Крайний Север Европы. Существует реальная опасность того, что дух «низкого напряжения» может ускользнуть.

След военных распространяется по всей Арктике. Более десяти лет Кремль адаптирует структуру вооруженных сил России и модернизирует ее военный потенциал, наряду с созданием в январе 2021 года полноценного военного округа для Арктики - ОСК «Север».

В США недавние стратегические документы ВМС, ВВС, а теперь и армии США, а также Арктический меморандум от июня 2020 года демонстрируют повышенный военный интерес. То же самое и с реактивацией Второго флота США. Тем временем такие страны, как Канада и Швеция, увеличивают свои оборонные бюджеты, уделяя особое внимание Арктике.

Между тем, США увеличивают свое присутствие за счет открытия объектов ВВС и морской пехоты в Кефлавике или крупномасштабных учений «Свобода навигации», которые прошли в Баренцевом море в мае 2020 года. Союзники по НАТО идут в ногу с учениями высокой интенсивности, проводимыми в Норвегии, такими как, Trident Juncture и более поздние версии Cold Response.

Географически потенциал для просчетов, аварий и конфронтации сосредоточен между Гренландией, Исландией, Соединенным Королевством и Норвегией, тем самым увеличивая давление в направлении Северной Атлантики, Баренцева и Норвежского морей. Эта область является «воротами», где доступ и свобода действий являются ключевыми компонентами, особенно для России и союзников по НАТО.

Одним из следствий всего этого является повторное возникновение дилеммы безопасности в Арктике, подпитываемое увеличением военного присутствия в регионе. Военная активность США и их союзников подпитывает чувство окружения у России, что «оправдывает» расширение собственных усилий Кремля по милитаризации, что, в свою очередь, способствует принятию политических решений Запада, направленных на дальнейшее ужесточение позиции, увеличение численности и усиление присутствия.

Риск состоит в том, что эта динамика «действия-противодействия» в европейской Арктике будет и дальше нарастать. Активизация военной деятельности в регионе означает инциденты на море и экологические, если не ядерные, аварии, требующие тщательного управления во избежание просчетов и конфронтации. Оставленные без внимания по мере того, как Россия становится все более смелой и напористой, такие инциденты потенциально могут перерасти в опасный, возможно, даже вооруженный спор.

Другой риск связан с горизонтальной эскалацией, а именно перетеканием напряженности из другого театра военных действий - например, Балтийского моря или Северной Атлантики - в Арктику. В совокупности эти регионы образуют «Большой Север», поэтому кризис в одной области затрагивает весь регион. Но опасения по поводу растущей небезопасности в Арктике необходимо учитывать в перспективе, поскольку вероятность преднамеренной или прямой конфронтации «из-за» самой Арктики по-прежнему мала.

Вступить в НАТО

Для решения вопросов военной безопасности реакция обычный рефлекс состоит в том, чтобы призвать НАТО настаивать на диалоге с Россией по арктическим военным вопросам, гарантируя безопасность союзников посредством сдерживания. Внимание НАТО действительно смещается на север - например, недавний доклад НАТО 2030 призывает к повышению «ситуационной осведомленности на Крайнем Севере и в Арктике», а также к созданию надлежащей арктической стратегии.

Проблема в том, что НАТО - не идеальное место для обсуждения вопросов военной безопасности в Арктике. Россия отказалась поддерживать эту идею, в то время как Канада, Дания и Норвегия выразили осторожность в отношении того, чтобы просить НАТО ответных действий против России. Излишнее напряжение с Россией идет вразрез с идеей «низкой напряженности» Арктики.

Последнее экспертное мнение противоречит этой логике и может привести к опасному пути - например, что НАТО должен взять на себя ведущую роль в вопросах военной безопасности, создать постоянную морскую группу НАТО в Арктике или создать полноценное арктическое командование.

Это неправильный подход. Хотя НАТО должно присутствовать в Арктике, есть два совета. Во-первых, Североатлантическому союзу необходимо коллективно ответить на вопрос «насколько НАТО нужен?» на крайнем Севере Европы. Можно предпринять новаторские усилия по укреплению военной безопасности и осведомленности о проблемах в регионе, не ставя НАТО в авангард ответных действий России. Жизненно важно, чтобы НАТО сохраняла гибкое и нормальное повседневное присутствие в Арктике, чтобы не уступить фактический контроль России.

Во-вторых, крайне важно проводить четкое различие между вкладом Североатлантического альянса как института и национальными или совместными усилиями государств-членов и других партнеров в обеспечение безопасности в Арктике. На двусторонней основе или в коалициях уже существуют более мелкие группировки внутри НАТО, такие как Объединенные экспедиционные силы (JEF) и Северная группа.

Построение новой жесткой архитектуры безопасности

НАТО не может защитить Арктику в одиночку. Диалог между союзниками по НАТО и Россией по арктическим военным вопросам имеет важное значение. Проблема в том, что «Арктическая восьмерка» давно неохотно обсуждает свои военные интересы коллективно, опасаясь, что это нарушит консенсус по другим ключевым вопросам, стоящим перед регионом.

Многие объясняют успехи Арктического совета в других областях тем фактом, что военные вопросы были исключены из его официальной компетенции. Следовательно, в тех случаях, когда «Арктическая восьмерка» коллективно обсуждала военные вопросы, они делали это, создавая альтернативные форумы, такие как Круглый стол Арктических сил безопасности, созданный в 2011 году, и встреча начальников штабов арктических сил обороны в 2012 году.

Однако эти форумы были организованы таким образом, что участие России стало невозможным после того, как разразился крымский кризис. После распада этих институтов многосторонний военный диалог с Россией в Арктике практически прекратился.

Поэтому крайне важно, чтобы начался новый диалог о том, как коллективно решать сложные вопросы и таким образом, чтобы еще раз изолировать Арктику от геополитической напряженности в других местах. Этот диалог должен также укрепить сотрудничество в области «мягкой» безопасности в Арктике через существующие линии двусторонней и многосторонней дипломатии.

Необходимо создать специальный механизм, который поможет заинтересованным сторонам в регионе решать проблемы военной безопасности в Арктике. Первой задачей этого механизма является создание Арктического военного кодекса поведения (AMCC) со всеми соответствующими сторонами, который помог бы определить «правила поведения», а именно то, что является законной и приемлемой военной практикой в ​​мирное время.

Кодекс предложит функциональную целостную структуру, регулирующую военную деятельность. Конечная цель - снизить риск просчетов и эскалации за счет предсказуемости и прозрачности.

По формату такой механизм будет заниматься исключительно вопросами обороны и военной безопасности. Диалог должен быть гибким, как того требуют обстоятельства, без чрезмерной институционализации. Этот механизм также должен быть инклюзивным и вовлекать страны, способные проводить и поддерживать военные операции в Арктике, поскольку это общее дело.

Наконец, это должно помочь упорядочить подотчетность и ответственность за военную деятельность. Небольшие шаги могут быть достигнуты, например, путем более широкого взаимного обмена информацией о передвижении военных или взаимных приглашений для наблюдения за военными учениями.

Дальнейшие политические шаги для США

Что в этом контексте делать администрации Байдена? Новая команда в Белом доме не может игнорировать эти проблемы и будет вынуждена бороться с растущим давлением военной безопасности на европейском крайнем Севере.

С точки зрения политики, администрации Байдена сначала следует покончить с навязчивым подходом Трампа к «преодолению ледокольного отставания» посредством закупок. Также было бы целесообразно объединить ресурсы всех родов вооруженных сил и связать существующие арктические стратегии, например, между ВМФ и ВВС.

Особенно агрессивную риторику Америки по арктическим делам во время президентства Трампа следует заменить более зрелым и предсказуемым дискурсом, в то же время включающим и учитывающим союзников на крайнем Севере Европы. Это изменение позиции также должно иметь в виду Китай, поскольку в настоящее время существуют опасения по поводу интересов Китая на крайнем Севере, как с точки зрения управления, так и контроля над научными и коммерческими проектами. Рекомендуется более тесное двустороннее взаимодействие, и новая администрация США должна рассмотреть возможность установления контактов с Россией на этом фронте. Тем не менее, председательство России в Арктическом совете и Форуме береговой охраны Арктики в 2021-2023 годах дает уникальную возможность обсудить с Москвой вопросы военной безопасности в Арктике «параллельными» дипломатическими направлениями. Администрация Байдена не должна упустить эту возможность.

В конечном итоге, не преувеличивая значения серьезных вопросов безопасности в Арктике, политики США должны найти баланс между военным напряжением и «безопасной пустотой». Этот баланс должен быть найден как можно скорее.

Источник: https://www.chathamhouse.org/2021/05/new-military-security-architecture-needed-arctic

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs