Турция идет на Восток?

Геополитические амбиции турецкого руководства уже не ограничиваются Ближним Востоком, Восточным Средиземноморьем или «Тюркским миром». Они распространяются дальше на Восток. И во многом - не от хорошей жизни.

Напряженность в отношениях с Западом и прежде всего с США выливается в серьезный кризис. Комментируя очередную порцию санкционных ограничений со стороны западных союзников, президент страны Реджеп Тайип Эрдоган недавно заключил: «До сегодняшнего дня (Соединенные Штаты – А.И.) ни к кому не применяли (действие закона) CAATSA кроме нас, страны НАТО… Это решение — нападение на наш суверенитет, средство давления на нас».[i] Так что, похоже, несмотря на некоторые заявления и усилия по выстраиванию отношений с США, на западном направлении особых перспектив для себя Турция не видит. Во всяком случае, в обозримом будущем.

Не принесли результата и многолетние попытки добиться лидерства на бывших ближневосточных территориях Османской империи. Апелляции к общему прошлому не нашли отклика у арабов, которые это прошлое видят совсем не так как турки, для которых Pax Ottomana – это эпоха стабильности и благоденствия, а для арабов – период колониальной зависимости. Да и религиозно-финансовое лидерство Саудовской Аравии в регионе осталось пока непоколебимым.

К тому же Турция осталась в стороне от процесса примирения арабских стран с казалось бы их экзистенциальным противником - Израилем, на противостоянии с которым нынешнее турецкое руководство пыталось завоевать симпатии мусульманского мира. Запоздалые собственные попытки замириться с еврейским государством результатов пока также не приносят. Если верить дипломатическим источникам издания Jerusalem Post, в израильском МИД ждут от Анкары «реальных действий, а не примирительных заявлений».[ii] Более того: Израиль пошел на сближение с исконными недругами Турции – Грецией и Кипром. Наконец, Саудовская Аравия, Объединенные арабские эмираты, Бахрейн и Египет официально восстановили отношения с единственным союзником Турции на Ближнем Востоке – Катаром, прекратив блокаду, длившуюся с 2017 года. Теперь Анкара опасается «потерять» и Катар.

В то же время благодаря многовекторному характеру турецкой внешней политики неудачи на атлантическом и «неоосманском» направлениях оказались не слишком критичными. У Анкары есть «запасные пути» - это ставка на исламский фактор и на «Тюркский мир». И сочетание усилий на этих направлениях, похоже, начинает приносить плоды.

15 января министры иностранных дел Турции, Азербайджана и Пакистана подписали «Исламабадскую декларацию» об углублении и расширения трехстороннего сотрудничества. По сообщению Анатолийского агентства, в документе «делается акцент на связывающих страны искренних узах, основанных на братстве, исторических и культурных связях, взаимном уважении и доверии… выражается стремление к дальнейшему углублению сотрудничества во всех областях, представляющих взаимный интерес, в том числе в политической, стратегической, торговой, экономической сферах, в сфере укрепления мира и безопасности, науки, технологии и культуры».[iii]

Среди стандартного в наши дни набора призывов к экономическому сотрудничеству, соблюдению гражданских прав и свобод, защите окружающей среды, борьбе с пандемией коронавируса и т.п. особо подчеркивается готовность противостоять «серьезным нарушениям прав человека и преступлениям против человечности, совершаемых в отношении мусульманских общин по всему миру», а также решительная поддержка действий Азербайджана по возвращению Нагорного Карабаха, и Пакистана – по «справедливому решению проблемы Джамму и Кашмира». Вслед за этим пассажем следует параграф о планах «реализовывать сотрудничество в сфере обороны и безопасности путем проведения совместных учений, наращивания военного потенциала, обмена современными технологиями».

Военно-политическое сотрудничество Турции и Пакистана имеет давнюю историю. Еще в начале прошлого века индийские мусульмане призывали Ататюрка стать халифом правоверных, а Мухаммад Али Джинна и Первез Мушарраф считали основателя новой Турции образцом для подражания. Пакистан стал единственной страной, поддержавшей турецкую операцию на Кипре в 1974 году, а позже объявил об официальном признании «Турецкой Республики Северного Кипра». Впрочем, вскоре признание было отозвано.

В свою очередь турецкие лидеры неоднократно заявляли о поддержке Исламабада в его территориальном споре с Индией. Исключением не стал и президент Эрдоган. В феврале 2020 года, выступая в пакистанском парламенте, он назвал активность исламистских группировок в Кашмире «борьбой за свободу» и сравнил ее с войной кемалистов против иностранной интервенции в 1919-1922 годах.

В годы «холодной войны» обе страны входили в военно-политический блок СЕНТО, а за последние годы Турция стала вторым после Китая поставщиком вооружений в Пакистан. Наконец, турецкий президент, заявивший в сентябре 2019 года о «недопустимости» отсутствия у его страны ядерного оружия, тогда как Израиль им располагает[iv], в декабре прошлого года по некоторым данным якобы просил военное руководство Пакистана поделиться технологией производства ядерных вооружений.[v]

Очевидно, что институционализация отношений с Исламабадом (встречи в формате глав МИД решено сделать ежегодными) нужна Анкаре для укрепления своих позиций в мировой умме: Пакистан – это вторая по численности населения мусульманская страна. Далее, это демонстрация собственной значимости как ближневосточным соседям, так и новой американской администрации – и первые, и вторая особого расположения к Турции не проявляют. Плюс, при пакистанском посредничестве будет легче заполучить возможные китайские инвестиции.

Кроме того, турецко-пакистанское сближение имеет целью набрать очки в извечной конкуренции с Ираном, который тоже претендует на региональное лидерство, предлагая странам Ближнего Востока и Центральной Азии свою модель развития.

Нельзя исключить, что к гипотетическому альянсу может примкнуть и Малайзия, экс-премьер-министр которой Махатхир Мохамад активно выступал за более тесное взаимодействие с Анкарой и Исламабадом. Апогеем его деятельности на этом направлении стала попытка созвать в Куала-Лумпуре в 2019 году саммит с участием Пакистана, Турции, Катара и Индонезии для того, чтобы определить, как «вернуть мусульманскому миру былые славу и влияние», а в перспективе – восстановить «великую мусульманскую цивилизацию».

Из этого тренда явно выпадает Азербайджан – светское государство, поддерживающее партнерские отношения и с соседями (кроме одного), и с Западом, свободное от геополитических амбиций и до сего времени не замеченное ни в каких исламистских проектах. Да и подавляющее большинство азербайджанцев в отличие от турок и пакистанцев исповедует шиитский ислам. Что не мешает им считать братским народом этнически родственных турок, но никак не пенджабцев, пуштунов и прочих жителей Пакистана.

Так что подпись азербайджанского министра иностранных дел Джейхуна Байрамова под «Исламабадской декларацией» - это, скорее, знак благодарности Анкаре за всестороннюю поддержку во время второй Карабахской войны. И Азербайджан в формирующемся альянсе будет, вероятно, нейтральным участником.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs