События вокруг Кашмира – геополитический контекст

Решение властей Индии отменить особый статус штата Джамму и Кашмир, вызвало не только предсказуемо гневную реакцию в Пакистане. Премьер-министр Пакистана Имран Хан заявляет о готовности его страны использовать «все имеющиеся средства»[i] для противодействия «односторонним» действиям Нью-Дели. Но и резкое осуждение со стороны официального Пекина. По данным СМИ Пакистана, глава МИД КНР Ван И, находясь в Исламабаде, «заявил, что КНР выступит против любых односторонних действий Индии в Кашмире, которые могут еще более осложнить ситуацию в регионе».[ii] Позднее, на фоне сообщений об отмене или переносе запланированных на начало сентября визитов в Пекин и Нью-Дели высокопоставленных представителей Индии и Китая, в СМИ появились предположения о возможном ухудшении отношений между двумя странами «из-за ситуации в Джамму и Кашмире». Что происходит в регионе, раздираемом геополитическими противоречиями на протяжении десятилетий?

С момента окончания британского колониального правления в 1947 году, территория бывшего княжества Джамму и Кашмир является яблоком раздора между Индией и Пакистаном - обе страны претендуют на полный контроль над регионом. Враждующие с первых дней обретения независимости, Нью-Дели и Исламабад четырежды воевали между собой; и трижды причиной становился именно Кашмир[iii]. К настоящему времени, Индия контролирует 45% исторической территории Джамму и Кашмир, где проживает большая часть населения, а Пакистан – 35%. Остальные 20% процентов, пустынное и малонаселенное плато Аксайчин, находятся под контролем КНР. Индия рассматривает Аксайчин как неотъемлемую часть исторической области Ладакх - восточной части Джамму и Кашмир, населенной преимущественно буддистами. И на этом основании оспаривает принадлежность территории Китаю. Индия также претендует на участок на севере Кашмира (северо-восток Ладакха), который Пакистан передал под суверенитет КНР в рамках обмена территориями в соответствии с договором о границе 1963 году. Особую значимость региону придает его роль в распределении водных ресурсов бассейна реки Инд, важного источника пресной воды на стыке двух самых населенных стран мира, Китая и Индии, а также Пакистана. Большинство 12 миллионного населения Кашмира составляют мусульмане. Более 30 лет они ведут борьбу, в том числе, вооруженную, против политики центральных властей Индии, направленной, по их мнению, на ограничение автономии региона и ослабление позиций мусульманского большинства. Индия обвиняет Пакистан в том, что он обучает, вооружает и направляет в Кашмир боевиков[iv].

5 августа нынешнего года власти Индии упразднили особую автономию штата Джамму и Кашмир и создали в его границах две союзные территории, административные единицы, которые обладают меньшими права, чем штат, управляемые из центра. Джамму и Кашмир – в западной части бывшего штата, и Ладакх – в восточной. Решение было оформлено через парламент Индии, путем отмены 370-й статьи конституции, предоставлявшей штату особый статус. Теперь же, союзная территория Ладакх даже лишилась собственного законодательного органа. Также был отменен действовавший на протяжении десятилетий запрет на покупку земли в Джамму и Кашмир жителями других штатов Индии.

Принятые решения, вызвали массовые протесты местного мусульманского населения. Власти Индии ввели в регион дополнительные воинские и полицейские формирования, доведя их общую численность почти до 540 тысяч человек, блокируют сотовую связь и интернет. 8 сентября в ряде районов был объявлен комендантский час. По сообщению СМИ, счет арестованных и задержанных участников протестов «идет на тысячи»[v]. Таким образом, констатируют наблюдатели, решение по Кашмиру является «хорошо спланированным и подготовленным» шагом. Вместе с тем, «передел» власти в пользу партии премьер-министра Нарендры Моди Бхаратия джавата парти (БДП), а также меры, поощряющие миграцию в Кашмир индуистского населения, по мнению наблюдателей, наверняка придадут новый импульс радикальным группировкам, ведущим борьбу против Индии с территории Пакистана.

Столь решительные и трудно предсказуемые по своим потенциальным последствиям действия Нарендры Моди, объясняются целым комплексом внутри и внешнеполитических мотивов, тесно переплетенных между собой. После теракта 14 февраля нынешнего года в районе Пулвама штата Джамму и Кашмир, ставшего самым кровавым одиночным ударом террористов за последние 30 лет, тема «внешней политики и национальной безопасности», едва ли не впервые в индийской истории, стала одним из лейтмотивов весенней кампании по выборам нового состава парламента. Ответный удар по территории Пакистана не только стал предсказуемой реакцией премьер-министра Индии на «запрос индийского общества на жесткие меры в отношении спонсоров терроризма». В разгар предвыборной кампании, он помог Моди переломить наметившуюся тенденцию к усилению позиций политических конкурентов. «Силовые» действия способствовали консолидации избирателей вокруг премьера и укрепили позиции БДП в парламенте. И теперь, в случае Кашмира, ряд наблюдателей видит в действиях Моди в первую очередь стремление отвлечь внимание индийского общества от проблем ухудшения экономической конъюнктуры и роста безработицы[vi].

Другой причиной стали давние устремления руководства Индии по централизации государства, консолидации страны. Без которой, как полагают в индийском истеблишменте, невозможно дальнейшее развитие и укрепление национальной мощи, в том числе, в международных делах. С внутриполитической точки зрения, речь идет в первую очередь о поощрении роста индуистского национально-религиозного самосознания. Без ликвидации единственного преимущественно мусульманского штата, трудно вести речь о конечной цели БДП, и сил, поддерживающих ее – провозглашении Индии нацией индусов. При всем том, усиление подобных тенденций в руководстве Индии неизбежно ведет к ужесточению подходов к политике в отношении Пакистана. Исламабад немедленно осудил решение о ликвидации автономии Джамму и Кашмир, назвав их «грубым нарушением международного права и прав простых кашмирцев», «и отказался признавать его внутренним делом Индии».[vii] Между тем, военная эскалация, имевшая место в минувшем феврале, продемонстрировала, как легко разгорается пламя войны между давними врагами. В этой связи, усилились опасения относительно вновь возросшей угрозы перерастания любого нового индийско-пакистанского конфликта в обмен ядерными ударами. Однако по мнению реалистов, именно перспектива взаимного ядерного уничтожения удержит стороны от «непомерной» эскалации военного конфликта в настоящий момент. И будет удерживать в дальнейшем.

Интересы Нью-Дели и Исламабада сталкиваются не только непосредственно в Кашмире, но и к северу от него – в Афганистане. По мнению экспертов американского центра Stratfor, переговоры США с запрещенным в РФ движением Талибан о перспективах вывода большей части американских войск потенциально играют на усиление геополитических позиций Пакистана. И укрепление позиций Нью-Дели в Кашмире должно стать противовесом потенциальному усилению Пакистана в Афганистане и, как следствие, консолидации ресурсов Исламабада на противостоянии с Индией. В этой связи, как представляется, «переформатирование» Кашмира выглядит как еще одна веха в череде шагов, демонстрирующих наличие у Индии политической воли и намерения диктовать условия другой стороне; в том числе, используя преимущество в обычных вооружениях. Вместе с тем в случае неудачи любой новой конвенциональной военной эскалации с Пакистаном, речь пойдет не о возвращении к статус-кво, а об ухудшении позиций Индии; а также придаст новый импульс пакистанской политике негласного поощрения террористических атак на Индию[viii].

Фактор Китая представляет относительно новую, но весомую реальность в кашмирском вопросе. В последние годы КНР превратилась в главного стратегического союзника Исламабада. Китайско-пакистанский экономический коридор (CPEC), идущий через оспариваемую Индией у Пакистана северную часть Кашмира, имеет ключевое значение для успеха инициативы Пояса и Пути. Поскольку обеспечивает альтернативный маршрут доступа к Индийскому океану. В обход потенциально уязвимых для блокады вод Юго-Восточной Азии и Южно-Китайского моря. Наконец, спор с Нью-Дели о принадлежности плато Аксайчин — региона площадью 42685 км², расположенного на границе КНР, Пакистана и Индии, также непосредственным образом вовлекает Пекин в территориальные проблемы Кашмира.

Вместе с тем, у Китая существует объективная потребность если не в полной нормализации, то в позитивной стабилизации отношений с Индией. В первую очередь, Пекин волнует потенциальное участие Нью-Дели в формировании в Азии любых коалиций с очевидным антикитайским потенциалом. В случае начала новой войны между Индией и Пакистаном, Пекин оказывается в сложном положении. Поддержав Пакистан, Китай рискует толкнуть Индию в объятия США. Поддержав Нью-Дели - поставит под угрозу перспективы многих своих стратегических проектов в Южной Азии и Евразии в целом, поскольку они в значительной мере зависят от пакистанского порта Гвадар. И, вдобавок, создаст серьезнейшие предпосылки для возвращения Исламабада в лоно Вашингтона. При всем том, и выступить в роли посредника между сторонами для Китая было бы также затруднительно. В первую очередь, в силу уже сложившихся «особых» отношений с Исламабадом, которые вызывают растущие подозрения у индийской элиты.

Поэтому в решении о централизации власти в бывшем Джамму и Кашмир ряд индийских экспертов, которых цитирует Deutsche Welle, увидели в первую очередь озабоченность Нью-Дели «усилением присутствия» и влияния КНР в Ладакхе. Намерение подстегнуть внимание столичной бюрократии к проблемам региона. И первоначальная реакция Пекина на решение индийских властей была весьма резкой. 16 августа Китай добился обсуждения вопроса о Кашмире в Совете безопасности ООН. Вместе с тем, дискуссия прошла за закрытыми дверями в формате «консультаций». Совбез призвал обе стороны к разрешению проблем путем двустороннего диалога. При этом, не было ни созвано формального заседания, ни выпущено официального заявления. Ряд комментаторов оценили результаты обсуждения как «нейтрально отстраненные» («lukewarm»)[ix].

Стремление ведущих внешних держав, как и международного сообщества в целом, избежать прямого вовлечения в многолетний и крайне запутанный территориальный спор, явно обескураживает руководство Индии и Пакистана. А Китаю, даже несмотря на фактические угрозы в его адрес со стороны одного из членов индийского кабинета министров[x], позволило выступить за решение кашмирского спора между Индией и Пакистаном «на двусторонней основе». То есть де-факто поддержать статус-кво, зафиксированный в индийско-пакистанской декларации 1971 года, согласно которой, спорные вопросы в двусторонних отношениях должны решаться сугубо между Индией и Пакистаном, без привлечения других государств.

Нью-Дели и Исламабад, продолжая публично обмениваться резкими заявлениями и угрозами, неофициально стараются заручиться поддержкой Пекина, Москвы и Вашингтона. Однако США заявили о неизменности своей политики в регионе. А также отказались от первоначальной идеи выступить в роли посредника между Индией и Пакистаном. Россия поддержала Нью-Дели, и подтвердила свою приверженность урегулированию кашмирской проблемы в двустороннем индийско-пакистанском формате[xi]. Традиционные союзники Пакистана, включая Китай, дистанцировались от проблемы Кашмира.[xii] Пекин официально принял заверения Индии, что ее действия в Кашмире не направлены против интересов КНР. На смену жестким дипломатическим заявлениям, которыми Китай и Индия обменивались в первые недели после решения Нью-Дели о ликвидации автономии Джамму и Кашмир, пришли поиски возможностей сглаживания ситуации в ходе консультаций официальных представителей среднего звена[xiii]. До настоящего времени не поступало сообщений и о намерении Пекина дезавуировать Уханьский формат и отменить визит председателя КНР Си Цзиньпина в Индию в октябре нынешнего года.

Ни Москва, ни Пекин, ни Вашингтон, хотя и по разным причинам, не могут выступить посредником между Индией и Пакистаном. Все три непосредственных участника споров вокруг Кашмира имеют важное значение для внешней политики и России, и США. При этом, Пакистан не до конца доверяет России, Индия – Китаю, а Соединенные Штаты не пользуются доверием ни в Нью-Дели, ни в Исламабаде, ни в Пекине. Вместе с тем, ни одна из внешних держав не заинтересована в эскалации индийско-пакистанского конфликта. Поэтому существует вероятность, что, рано или поздно, будет найдено по-настоящему компромиссное решение. То есть такое, которое вернет региону максимально возможную в нынешних обстоятельствах стабильность. Но которым останутся недовольны все.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs