НАТО: «Казус Турции» и будущее альянса

В конце прошлой недели прошла двухдневная встреча министров обороны стран-членов НАТО в Брюсселе. Рассказывая журналистам о повестке предстоящих совещаний, генсек альянса Йенс Столтенберг назвал среди приоритетных вопросов «миссии и операции НАТО, повышение готовности сил НАТО, прогресс в направлении более справедливого распределения бремени и устойчивость телекоммуникационных систем»[i]. Между тем, несколькими днями ранее Германия назвала действия в Сирии другого члена НАТО, Турции, «вторжением» и «нарушением международного права»[ii]. Госсекретарь США Майкл Помпео даже высказался о готовности президента Трампа применить военную силу против Анкары[iii]. А президент Франции Макрон, которого Washington Post открыто подозревает в желании «интегрировать военную мощь Европы независимо от США»[iv], заявил, что «произошедшие за последнее время в Сирии события» ставят под вопрос функционирование НАТО[v]. Что происходит в Североатлантическом альянсе за закрытыми дверями конференц-залов?

Анкара всегда демонстрировала самостоятельность – первый раз США прервали военную помощь Турции в 1970-е, после ввода турецких войск на север Кипра. В 2003 году руководство Турции отказалось присоединиться к антииракской коалиции. Теперь же, на фоне начала операции на севере Сирии, сближения Турции с Москвой и покупки системы С-400, в кулуарах НАТО заговорили о перспективах «приостановки» или даже «исключения» Турции из рядов организации. Однако в нынешнем уставе альянса нет юридических механизмов для реализации ни первого, ни второго. А любые изменения в уставе требуют единогласного одобрения всех государств-участников[vi]. Исторически, к неугодным членам в НАТО применялись «меры воздействия» на уровне отдельных стран. В этот раз Америке предлагают перевести Турцию в неофициальную категорию «враждебных друзей» («frenemy»), «вывести ядерное оружие, свести к минимуму использование военных объектов на ее территории, а также обмен разведывательной информацией и продажи вооружений»[vii].

Между тем, «казус Турции» лишний раз высветил главную проблему НАТО после распада «Варшавского договора» - потерю сразу обоих ключевых элементов, оправдывавших её существование на протяжении нескольких предыдущих десятилетий - врага и миссии. Проблема эта не новая: в организации идет мучительный поиск тех общих приоритетов, ради которых «членам клуба» стоило бы и дальше жертвовать немалой частью собственных интересов. Существенно упала и поддержка альянса в общественном мнении ведущих стран-членов[viii]. Хронической проблемой НАТО становится неспособность сконцентрироваться и определить современные цели и задачи. В 1997 году был выбран путь количественного расширения, продвижения границ альянса как можно дальше вглубь Центральной и Восточной Европы. Однако это, а также явная односторонность позиции альянса в вопросах "урегулирования на Балканах", поставило окончательный крест на планах «натоцентричной» системы общеевропейской безопасности.

В то же время, ужес начала 1990-х объединенная Германия повела речь «о необходимости большего равноправия в отношениях с США». С этого же момента в Берлине последовательно выступают за усиления роли ЕС в качестве глобального игрока, включая военную составляющую.[ix] В 1998 году победившие на выборах социал-демократы и «зеленые» выступили против участия ФРГ в операции НАТО против Югославии. К началу 2000-х зазвучала идея «европейской армии». После 11 сентября 2001 года целесообразность дальнейшего существования альянса явочным порядком поставил под сомнение Вашингтон, сделав ставку в Афганистане и Ираке на «ситуативные коалиции». Кульминации первый период разногласий внутри альянса достиг в 2002 году, когда Германия и Франция выступили против вторжения в Ирак.

К настоящему времени, единство НАТО подвергается эрозии вследствие нескольких противоречащих друг другу тенденций. В Европе крепнет решимость усиления своей стратегической автономии, в том числе в военной сфере. К концу 2010-х вопрос общеевропейского военного строительства прорабатывался уже открыто, поскольку предпосылки для этого носят объективный характер. Так, при всей стратегической мощи и активной формальной вовлеченности в войну с терроризмом, НАТО показало себя неспособной сыграть значимую роль в борьбе с такими новыми угрозами безопасности Европы, как локальный сетевой терроризм и вызовы гуманитарного характера. Лавинообразный наплыв сотен тысяч беженцев, включая жертв принудительной «демократизации» «стран-изгоев», в которой активно поучаствовали и некоторые члены НАТО, поставил на грань раскола Европейский Союз, вызвал к жизни решение о выходе Великобритании из ЕС и даже породил опасения относительно перспектив сохранения самой объединенной Европы.

В результате, год назад Франция и Германия выступили за создание полноценной европейской армии, «принимая во внимание … даже США»[x]. «С распределением производства между странами: немцы производят танки, французы - самолеты, итальянцы – корабли».[xi] Реакция стран Европы была противоречивой. Тем не менее, 7 октября нынешнего года номинированный на пост верховного представителя ЕС по иностранным делам и политике безопасности Жозеп Боррель (Josep Borrell) заявил о необходимости для объединенной Европы создать «дееспособный военный потенциал». В противном случае, ЕС грозит утрата влияния в пользу Вашингтона и Пекина. Выступая в ходе слушаний в Европарламенте, предшествовавших утверждению состава Еврокомиссии, Боррель призвал увеличить расходы ЕС на военные цели, а также к более решительному развертыванию военных контингентов ЕС в случае необходимости[xii].

Не секрет, что позиция США в отношении будущего НАТО также приобретает всё более двойственный характер. В 2017 году новый президент США «подвесил в воздухе» основополагающий для НАТО принцип "коллективной обороны". «Утечки» и рассуждения о желании Трампа покинуть НАТО начали появляться практически с первых дней его президентства. А СНБ Трампа содержит в себе целый ряд положений, заставляющих европейцев еще сильнее сомневаться в готовности Америки и дальше придерживаться своих союзнических обязательств в неизменном виде. Вопрос поставлен открыто - кому нужен «оборонный альянс», не способный сформулировать ни новой внятной военной доктрины, ни – на худой конец – эффективных тактических ответов на сиюминутные вызовы безопасности. В какой мере НАТО способна «функционировать как эффективная военная организация»? Идеи здесь разные: альянс может дрейфовать в сторону превращения в «площадку для размещения американских вооруженных сил и вооружений». Вместе с тем, «ничто не мешает США разместить свои базы и системы оружия на территории ориентирующихся на них стран, не являющихся членами НАТО». К примеру, после 2014 года ВМС США «активно осваивают Очаков и Одессу». В конечном счете, для создания новых военных объектов США в дружественных Америке странах ЦВЕ необходима лишь политическая воля Вашингтона.[xiii]

Вместе с тем, у части американской элиты существует мнение, согласно которому европейский проект балансирует на грани краха. И в этих условиях, Вашингтону предлагают выдвинуть НАТО на роль нового объединителя Европы. Поскольку даже в Венгрии, Польше и Италии, где смотрят на ЕС с растущим скептицизмом, членство в НАТО остается "очень популярным"[xiv] К концу прошлого года об этом заговорил и глава Государственного департамента. Подобная стратегия способна смешать карты сторонникам не только стратегической автономии Европы, но даже тем, кто выступает за дальнейшую централизацию ЕС. Наконец, косвенным признаком недоверия к военным перспективам не только ЕС, но и НАТО, можно считать настойчивое стремление ряда стран ЦВЕ к расширению двустороннего военно-стратегического сотрудничества с США.

Речь идет о проблеме дисбаланса геополитических сил в Европе, которая веками выступала в качестве одной из главных причин континентальных и мировых конфликтов. По мнению англосаксонских экспертов, ведущим дестабилизирующим фактором в последние 150 лет является превосходство Германии над другими европейскими государствами. С этим - по крайней мере частично - согласны и в ФРГ: «ни Великобритания, ни Франция не в состоянии оказать давление на Германию, когда речь идет о прокладывании курса для ЕС». Только США обладают необходимым для этого политическим и экономическим влиянием[xv]. Последнее обстоятельство традиционно подталкивает многие «малые» стран Европы к развитию максимально тесных геополитических связей с США – даже в ущерб общеевропейской повестке[xvi], даже вне рамок формальных механизмов НАТО. Намекая, тем самым, на желательность «сдерживания» не только России, но и ФРГ. Помимо этого в качестве еще одного противовеса, причем не только Германии, но и Франции, рассматривается и Лондон.

Таким образом, европейские участники НАТО разрываются между объективной потребностью в структуре способной обеспечить им «политическую защиту друг от друга», сопоставимую с американской, и страхом перед растущей геополитической враждебностью Америки. Не малую роль здесь играют опасения в восточноевропейских столицах по поводу такой модели реформирования Евросоюза, которая сведет к минимуму возможности стран ЦВЕ играть на противоречиях мировых держав. Традиционно в качестве «угроз» и «растущего давления» многие в Европе воспринимают рост политического влияния России и Китая. Однако даже в НАТО "кроме Польши и стран Балтии, другие члены не видят признаков того, что Москва планирует наступление. А вот страны юга Европы, входящие в НАТО, наоборот, настаивают на том, чтобы обратить больше внимания на южные рубежи альянса"[xvii]. И вовсе не Москва стала инициатором ликвидации Договора РСМД, основным бенефициаром которого на протяжении десятилетий является именно Европа. Наконец, нынешняя ситуация, при которой без участия США НАТО практически теряет боеспособность, превращает Европу в заложницу Америки в вопросах безопасности и объективно препятствует усилению самостоятельности ЕС даже в делах континента, не говоря уже о мировых.

Вместе с тем, большинство европейских политиков явно стремятся оттянуть тот момент, когда им придется формулировать новую долгосрочную политическую линию в отношении США. В качестве обоснования своей нерешительности, европейцы привычно ссылаются на нехватку понимания относительно глубины и необратимости перемен в политике Вашингтона. При всем том, выжидательная тактика может оказаться для них заведомо проигрышной.Поскольку речь идет о долгосрочном вызове для Европы со стороны новой, неизвестной прежде системы международной архитектуры: «экономической биполярности между США и Китаем и стратегической биполярности между США и Россией». И если европейцы хотят оказать сопротивление инициативам США, им необходимо срочно задуматься о способности Европы набрать силу.

Тем более что НАТО явно оказалась не готова к стремительному выходу на мировую арену новых держав, прежде всего Китая. А также к возвращению России в качестве одного из ведущих глобальных военно-стратегических игроков. С одной стороны в тот момент многим на Западе показалось, что новый призрак «угрозы с Востока» создает благоприятные условия для ускоренной реанимации альянса. Однако попытки перегруппироваться против «внешнего врага» в очередной раз высветили глубину политических разногласий и организационной дисфункциональности, к которым пришла НАТО за четверть века, минувших с момента окончания «холодной войны». Многие лидеры ведущих европейских государств уже, как представляется, осознали, что Россия – это не та страна, которую можно «исключить из всех партий». Что Запад создаст себе тем меньше проблем, чем более широким будет поле его взаимодействия с Москвой. Президент Франции Эмманюэль Макрон настаивает, что Москва должна стать частью новой архитектуры безопасности в Европе. В таком случае, европейцам предстоит каким-то образом урегулировать вопрос с доминирующей в НАТО линией на «сдерживание России». К примеру, в вопросе о дальнейшем расширении альянса на постсоветском пространстве. Официальные лица продолжают настаивать, что «дверь в НАТО остается открытой». А вот эксперты, не скованные дипломатическими и бюрократическими условностями, открыто признают, что ни США, ни Запад в целом, «не готовы» воевать «из-за Украины или Грузии». Следовательно, «членство этих государств … в Североатлантическом альянсе является нереалистичным, и от подобной цели следует отказаться»[xviii].

Таким образом, нынешняя НАТО в стратегическом плане, похоже, окончательно увязла в спорах о целесообразности участия европейцев в начинаниях США, соблазнах автономной европейской оборонной идентичности и попытках новых восточноевропейских членов альянса реализовать с его помощью свои застарелые геополитические комплексы. А «роза ветров», изображенная на эмблеме НАТО, из символа «глобальных амбиций» рискует превратиться в наглядную иллюстрацию расходящихся во все стороны устремлений и интересов участников организации.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs