Журнал Международная жизнь - Польская Стратегия национальной безопасности

Польша приняла новую Стратегию национальной безопасности с указанием основных направлений для решения возникающих проблем в условиях нарастающего процесса декомпозиции текущего международного порядка (1).

В тексте Стратегии главным разрушителем устоявшихся международных норм названа Россия, и она же – главной угрозой безопасности польского государства. При том высочайшем уровне антироссийской истерии это, к сожалению, вполне ожидаемо.

Среди комплекса шагов, предписанных для нивелирования этой «угрозы» – прочная консолидация Польши со структурами НАТО, двустороннее сотрудничество с ЕС, США и региональными партнёрами, повышение затрат на оборону до 2,5% ВВП к 2024 г., создание Комитета Совета министров по обороне как надпрофильного ведомства, построение системы всеобщей обороны с участием всего населения формирования осведомлённости граждан на эту тему при содействии государственных институций.

Это значит, что профильные министерства и прочие государственные учреждения усиленно займутся русофобской пропагандой для формирования у поляков сознания прифронтового государства с вытекающими отсюда внутриполитическими последствиями – появление радикально настроенного электората, чьи голоса на будущих выборах помогут политикам-русофобам оставаться у власти, согласие избирателей на милитаризацию польского информационного пространства и польской внешней политики, в целом.

Акцент на системе всеобщей обороны выдаёт неуверенность Варшавы в способности в случае войны удержать собственные территории. При этом появление войск территориальной обороны и вовлечение в процесс милитаризации широких слоёв населения свидетельствует о подготовке больше к партизанской войне, чем к наступательным действиям.

Хотя Стратегия упоминает о модернизации Войска Польского и повышении его мобильности, Польша не готова к самостоятельной военной экспансии. В докладе Высшей контрольной палаты о техническом состоянии польской армии зафиксирован факт нехватки амуниции, оборудования и квалифицированных кадров. Первостепенной задачей, по словам замминистра обороны Себастиана Хвалека, остаётся дооснащение польских подразделений на восточном фланге НАТО (2).

В Стратегии конкретно не определено, что является главным интересом в обеспечении безопасности государства. В прежней Стратегии, принятой в 2014 г., это тоже отсутствовало. С геополитической точки зрения логическим интересом Польши является либо усиление регионального буфера на границах с Россией (в его роли выступают Украина, Молдавия, Грузия и об этом говорится в документе), либо, что можно предположить, оккупация «восточных территорий» - областей Западной Украины и Западной Белоруссии, входивших до 1939 г. в состав Речи Посполитой.

Последний вариант публично не обсуждается, но о гипотетической готовности польской стороны прибегнуть к нему говорит идеологическая и культуртрегерская политика Варшавы – популяризация идейного наследия Армии Крайовой, воевавшей за то, чтобы «восточные территории» оставались польскими, насыщение «восточных территорий» идейно-историческими символами польского политического и культурного присутствия (восстановление магнатских имений, установка памятных плит и крестов в соответствующих местах, описание гибели участников польских восстаний XVIII-XIX вв. на территории Украины и Белоруссии как гибели на польской земле и т.п.).

Учитывая исторические фантомные боли польского общества об «утерянных восточных территориях», польская политическая элита до сих пор играет на чувствах своего электората, подспудно поднимая эту тему. Можно предположить, что до сих пор Варшава не предпринимала более серьезных шагов на этом направлении не только из-за международных правовых осложнений, но и из опасений неизбежного в таком случае сближения Украины с Россией, что в корне противоречит стратегическим интересам Польши. Она предпочитает иметь дело на востоке с зависимой и податливой Украиной, пусть и с польскими «восточными территориями» в своём составе, а не с Украиной, связанной любого рода союзом с сильной и независимой Россией. Ради сохранения статуса-кво Варшава старается не поднимать проблему «восточных территорий» во взаимоотношениях с Киевом и Минском. При этом нельзя исключать, что в будущем в случае каких-то масштабных геополитических катаклизмов проблема «восточных территорий» может приобрести совершенно иной подход.

Помимо этого в Стратегии просматривается явное стремление отобрать у Германии роль лидера Центрально-Восточной Европы (3). Сделать это планируется с опорой на военно-политическую и экономическую мощь США. Считается, что отказ Берлина от прямой конфронтации с Москвой служит для Вашингтона достаточным основанием для переноса акцента своей европейской политики с немцев на поляков. Определенные свидетельства таких изменений замечают многие эксперты.

При этом, несомненно, Германия остаётся важным элементом системы общей американо-европейской обороны, хотя удельный вес Польши в общем раскладе сил постепенно увеличивается. Скорее всего, за Германией ещё на многие годы вперёд будет сохраняться экономическое лидерство в ЕС, чего Польша не сможет достичь в ближайшем будущем. Но амбициозная политика Польши будет играть свою негативную роль во внутриполитической борьбе в Европе.

Таким образом, польская внешняя политика характеризуется экспансионистскими настроениями в том смысле, что служит дополнением стратегии «натиска на восток» в исполнении коллективного Запада. Попытка завоевания лидерства Польшей в Центрально-Восточной Европе сулит региону милитаризацию и пропаганду деструктивных настроений – русофобии, враждебность к властям постсоветских республик в случае их сближения с Россией, соучастие в планах по свержению законно избранных президентов этих республик, если президенты изберут евразийскую интеграцию вместо евроинтеграции, как это было на Украине в 2014 г.

Польша, в отличие от Германии, не в состоянии играть стабилизирующую роль в Европе. Будучи экономическим лидером, Берлин заинтересован в отсутствии конфликтов на пространстве от Ла-Манша до восточной границы Польши. Варшава, выбиваясь в политические лидеры, стремится к переделу существующих политико-идеологических полномочий внутри Европы, чтобы своё видение отношений с Россией сделать общеевропейской точкой зрения. Но бесконфликтно достичь таких целей у Варшавы не получится. Тем не менее, «Троянский конь» американских интересов уже не первый год присутствует в Европе и его влияние вполне ощутимо, чо может привести к еще одной линии раздела в раздираемом противоречиями ЕС.