«Энергетическое затворничество» – не выбор для России

Рисунок от Texoboronexpert

Перелистайте газеты, посмотрите на экран ТВ, гляньте различные социальные сети. Там все чаще: «климат», «глобальное потепление», «экология»... «Зеленый» мотив явно выделяется. И мне, как в прошлом старшему экономисту ОАО «Сибнефть», все это очень интересно.

22 апреля в виртуальном формате начнется мировой Саммит по климату. США организовывают его с участием, как они полагают, 40 мировых лидеров. Момент избран особый – это происходит спустя два месяца после возвращения Соединенных Штатов в Парижское соглашение, из которого администрация Дональда Трампа демонстративно вышла в 2017 году. Встреча лидеров обещает стать важной на пути к глобальной цели мирового сообщества – ограничению уровня глобального потепления до 1,5°C, и промежуточной – как подготовка к Конференции Организации Объединенных Наций по изменению климата, запланированной на ноябрь этого года в Глазго. США обещают объявить о своих планах по объемам энерговыбросов, которые они планируют достичь к 2030 году. Позиция России, как одного из ключевых поставщиков энергетических ресурсов в мире, ожидается другими странами в числе первых.

Индустриальная революция произошла во второй половине XIX века. Сложно было тогда себе представить обратную сторону этого достижения человечества – повышение средних температур на Земле. И вот сейчас мы наблюдаем, как мир хотят будто «раскрутить в обратную сторону». Только подумайте – сегодня задача мирового сообщества заключается в установлении климатических температур периода до начала промышленной индустриализации. А для этого нужно снизить почти до «0» выбросы углекислого газа. И снизить очень быстро – к 2050 году.

Не касаясь пока подробно энергетических проблем будущего, попытаюсь ответить, почему ситуация с климатом является приоритетом для Москвы и, в том числе, – в международных делах.

Нефтегазовая промышленность, так же, как и, например, строительная, с трудом поддается реформированию и какой-то новой оценке. Слишком эти сферы мощные сами по себе. Топливно-энергетический комплекс десятилетия удовлетворял внутренний энергетический спрос страны, и продолжает оставаться основным источником доходных статей национального бюджета. Но уже сейчас очевидно, что будущее российской энергетики будет другим.

Глобальный климат меняется быстрее, чем происходят естественные климатические изменения, совершающиеся на протяжении всей истории Земли. Среднегодовая температура, зафиксированная как над сушей, так и над океанами, увеличилась примерно на 1,0°C в соответствии с линейным трендом с 1901 по 2016 год и на 0,65°C за период 1986-2015 гг. по сравнению с 1901-1960 гг.[i] Стали наблюдаться экстремальные погодные аномалии, связанные с климатом. Например, 2014 год стал самым теплым годом за всю историю наблюдений; 2015 год значительно превзошел 2014 год; а 2016 год превзошел 2015 год. Шестнадцать из последних 17 лет были самыми теплыми в ряду когда-либо зафиксированных человеческими наблюдениями периодов.

На короткие периоды времени – от нескольких лет до десятилетия – повышение глобальной температуры может быть временно замедлено или даже обращено вспять в силу природной изменчивости. Несколько таких замедлений привели к многочисленным утверждениям о прекращении глобального потепления. Однако температурные записи не показывают, что долгосрочное глобальное потепление прекратилось или даже существенно замедлилось.

Однако, не только повышение температуры имеет значение – важны сопутствующие изменения: таяние ледников, сокращение снежного покрова, повышение уровня моря, непредсказуемость погоды, сильные (обильные) осадки, таяние вечной мерзлоты, выход на поверхность земли из глубин метана и др.

Деятельность человека влияет на климат Земли, изменяя факторы, контролирующие количество энергии солнца, которое входит в атмосферу и покидает ее. Количество солнечной энергии, поступающей к земле, принято называть солнечной радиацией, а факторы, влияющие на её уровень, включают в себя изменения в парниковых газах и отражательную способность поверхности Земли в результате изменений землепользования и земного покрова. Таким образом, именно деятельность человека, особенно выбросы парниковых газов в результате сжигания ископаемого топлива, обезлесения и изменения землепользования, ответственны в первую очередь за изменение климата, особенно за последние несколько десятилетий. Повышение уровней парниковых газов в атмосфере из-за выбросов в результате деятельности человека является самым значимым из факторов, меняющим уровень солнечной радиации. Поглощая тепло, излучаемое Землей, и равномерно «переизлучая» его во всех направлениях, парниковые газы увеличивают количество тепла, удерживаемого внутри климатической системы и нагревают планету.

Главное, что нужно понимать предельно честно – мировой консенсус о необходимости снижать выбросы действительно состоялся. Парижское соглашение о климате, подписанное в 2015 году институализирует этот консенсус, распространенный на почти 200 стран мира с задачей максимум – «нулевые выбросы» (zero emissions) к 2050 году.

Казалось бы, горизонт пока далекий, есть еще время. Но в том то и дело, что времени у нас практически нет. Тренд на снижение выбросов будет раскручиваться с каждым годом, втягивая в воронку все новых рестрикций различные элементы энергетического сектора. Еврокомиссия разрабатывает и в ближайшее время (не позднее 1 января 2023 г.) будет вводить углеродный налог на любую продукцию, в производстве которой задействованы выбросы углерода, парниковых газов. Его основные контуры мы увидим к июню 2021 года, и первые расчеты от его введения показывают дополнительную нагрузку на российских экспортеров в 33 млрд. долларов за пять лет.[ii] Соответственно, всё больше и больше стран будут переходить на зеленые технологии. Это называется «энергетический переход» (energy transition), вследствие которого потребление нефти перестанет расти, а примерно через 7–10 лет глобальное потребление нефти начнет снижаться. Это приведет, естественно, к следующему циклу снижения цен на нефть и бюджетным проблемам для сырьевых стран.

Тем временем в Европейском Союзе в 2020 году уже приняли «Водородную стратегию». Ведь именно водород со временем заменит природный газ. Вопрос заключается в источнике его получения: «голубой» водород – из природного газа с отсеиванием СО2 или «зеленый» водород – из воды посредством электролиза.

Сказанное выше не значит, что от нефти все отвернутся. Конечно, нет. Например, авиационный керосин для самолетов пока трудно заменить электричеством. Но ее объем в энергобалансе будет постепенно снижаться. Очень важную роль в скорости этих процессов будет иметь развитие инфраструктуры, которая сформировалась для бензиновых и дизельных автомобилей и пока отсутствует для электрических. Однако посмотрите на экономический «пакет Байдена»: сотни миллиардов долларов выделяются на развитие инфраструктуры для электромобилей, в первую очередь электрических заправок. И это будет главным пока недостающим звеном для самого масштабного в истории перехода на электромобили. В Европе данная инфраструктура уже разворачивается полным ходом. В лондонском Сити целые улицы закрыты для транспорта с углеродным следом.

К концу апреля 2021 года страны ЕС должны составить планы восстановления своих экономик после ущерба, нанесенного пандемией коронавируса. Брюссель выделяет на это из фонда восстановления ЕС 750 млрд евро. Не менее 30% из этого бюджета должны быть направлены на переход к «зеленой» экономике. Это очень весомые цифры.

Следующий уровень рисков от глобального потепления для России – это пожары, в первую очередь в Сибири, и таяние вечной мерзлоты в районах с нефтегазовой инфраструктурой.

Хочу подчеркнуть, что в российском руководстве проблемы и риски хорошо понимают. Недавнее интервью советника Президента РФ Р. Эдельгериева это подтверждает [iii]. Прогнозируется даже создание своего рода мирового «Климатического клуба», в который не войдут страны с углеродоемкой экономикой, и где России может быть отведена «роль углеродного офшора с последующими отраслевыми санкциями». Это, действительно, серьезный вызов для России, и пока мы отстаем от темпов изменений в международной повестке.

Первым шагом в неизбежном энергетическом транзите должна стать качественная стратегия, принятая внутри страны на законодательном уровне, которая учитывает не только риски, но и новые возможности перехода на технологии XXI века, уходя от технологической базы 60-летней давности. Ведь Россия, как самая большая страна в мире, имеет и наиболее широкие природные условия по созданию, в сущности, новой отрасли. Более того, в России есть и собственные серьезные разработки, требующие дальнейшего продвижения.

К примеру, одним из основных факторов, задерживающих коммерческое развитие электрического транспорта, является проблема хранения энергии. Применяемые сейчас аккумуляторы имеют тенденцию к возгораниям при повреждении, обеспечивают небольшой запас хода по сравнению с автомобилями на двигателях внутреннего сгорания и имеют большую стоимость. В перспективе, альтернативой литий-ионным аккумуляторам могут стать два типа способов хранения энергии.

Первый, аккумуляторы с твёрдым электролитом. Они имеют плотность хранимой энергии в несколько раз выше, чем самые распространённые сейчас литий-ионные аккумуляторы, при этом надёжность и устойчивость к износу, а также повышенную безопасность при эксплуатации. В отличие от традиционных литий-ионных аккумуляторов, повреждение оболочки аккумуляторов с твёрдым электролитом не приводит к взрыву, что особенно актуально для автомобилестроения.

Второй – суперконденсаторы (ионисторы). Они имеют маленькую ёмкость по сравнению с классическими аккумуляторами, однако, способны выдавать высокую мощность и могут практически мгновенно заряжаться. Этот способ хранения энергии считается наиболее перспективным для общественного транспорта, суперконденсаторы могут заряжаться на каждой остановке. Эта технология уже используются в российских автобусах производства компаний ЛИАЗ и Тролза.

Важно отметить, что в России существует необходимая научная база для развития этих направлений, и при надлежащем финансировании можно выйти в лидеры по разработкам. Пока этого ещё не успели сделать активно развивающиеся игроки на рынке, например, компания «Samsung», уже более 10 лет разрабатывает аккумуляторы с твёрдым электролитом.

Есть еще ряд болезненных изменений, от которых России невозможно уклониться. Во-первых, придется пройти через неизбежное повышение цен для внутреннего потребителя для повышения энергоффективности, показатели которой сейчас сильно отстают от мировых. Во-вторых, установление для предприятий стоимости энерговыбросов. Если с энергоэффективностью экономическая политика понятна: энергия – ценный продукт, и ее нужно экономить, то энерговыбросы, в основном, не входят в затратную часть. То есть – отсутствует стимул для экономии. Эта ситуация будет меняться. В-третьих, защита зарубежными странами собственного производителя через внедрение трансграничных налогов (border tax adjustment) – повысит издержки российских производителей. И главное, снижение энергетической ренты повлечет за собой изменение внутриэкономической и социальной модели. Потому что расчет на низкую цену энергоресурсов будет несостоятелен – они пока недорогие, потому что не установлена цена энерговыброса. После ее установления ценовой баланс изменится в пользу возобновляемых источников энергии.

Важный элемент будущей энергетической политики – использование ресурсной базы. Казалось бы, возобновляемые источники энергии вытеснят традиционные нефть и газ, и они останутся в земле. Но стоит ли так поступать? Россия занимает шестое (6%) место в мире по запасам нефти и первое (19%) – по запасам газа. Не использовать это богатство – не лучшая идея. Месторождения с высокой рентабельностью постепенно заканчиваются.

Одновременно начинает устаревать налоговая конструкция, которая основана на взимании налогов не с прибыли нефтяных предприятий, а с общей выручки. Это ключевая разница системы, основанной на доходе, а не на прибыли, при которой разница между рыночной ценой и стоимостью для производителя перечисляется в бюджет. Соответственно, пока себестоимость добычи низкая – система налогообложения работает эффективно, но при ее повышении ситуация становится совершенно иной – доходная рента для государства стремительно снижается. Уже сейчас около 52% добычи нефти в России осуществляются с теми или иными налоговыми льготами и преференциями; и этот процент будет увеличиваться. Ведь даже если спрос на нефть вырастет, он будет удовлетворяться, в первую очередь, не за счет высоких цен, а путем внедрения новых технологий добычи. Поэтому повышение коэффициента эффективности добычи существующих энергоресурсов и снижение крайне неэкономного первичного энергопотребления с последующей модернизацией энергосистем – важнейшая задача на ближайшие годы.

В зависимости от своих возможностей, Россия может дозировать объем и интенсивность отношений с США, Европой, Ближним и Средним Востоком, с другими участниками международных отношений в дальнем зарубежье. Но мы не сможем уйти от того, что определяется сейчас, как «энергетический переход».

Так что же, Россия обречена стать заложником энергетического затворничества? Конечно, нет. Но для этого нужно включить все силы науки и дипломатии.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs