Траектории нефтяной отрасли России: от бензоколонки до космоса

Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Юрий Константинович, как вы считаете, каким образом вводимые Вашингтоном пошлины скажутся на мировом рынке энергоресурсов?

Юрий Шафраник: В наши времена активной, а зачастую драматической трансформации экономической и политической жизни мира можно много и плодотворно описывать варианты того, что будет происходить на мировом рынке энергоресурсов от тех или иных действий мировых игроков.

Но о чем бы мы ни говорили, итоговый и главный для нас вопрос - это цена на нефть. Возьму на себя ответственность сделать следующий прогноз: конечно, будут колебания цены, но средняя цена в 2025 году будет не ниже 72 долларов за баррель. Только большие войны могут дать более радикальные результаты.

А.Оганесян: Д.Трамп и его команда затеяли реальный передел мира. Он затронет в основном ресурсы и инфраструктуру. Однако ЕС может ввести ответные санкции на американский СПГ. Китай уже ввел ответные тарифы на газ из США, практически прекратив его импорт. Может ли это способствовать росту экспорта российского газа?

Ю.Шафраник: Во-первых, я иначе оцениваю действия и планы Трампа, но это другой вопрос и другая дискуссия. В то же время любые действия США сказываются на мировой экономике и политике, а действия вызывают противодействия. Это естественно.

Отвечая на ваш вопрос о том, как это скажется на росте экспорта нашего газа в 2025 году, выделю следующее.

Баланс и возможности всех игроков известны, и резкие обострения в вопросах газа Европы и США, безусловно, скажутся на ценах на газ на рынке Европы в сторону увеличения цены. Мы можем получить некоторое увеличение объемов экспорта газа, и в первую очередь СПГ. Но не в десятки миллиардов кубометров. Ставку на это делать нельзя!

Наши приоритеты на ближайшее время, особенно до 2030 года, - это увеличение объемов СПГ, в первую очередь на Ямале и Дальневосточном побережье от Комсомольска-на-Амуре до Владивостока, а также выход на объемы экспорта в Китай до 50 млрд м³ и расширение начатого продуктивного взаимодействия с Казахстаном, Узбекистаном, Киргизией, Туркменией и Азербайджаном в части увеличения объемов экспорта, реэкспорта, переработки.

А.Оганесян: Войны всегда влияют на цену энергоресурсов. Если США подвергнут санкциям иранскую нефть, то как это скажется на ее цене?

Ю.Шафраник: Нижнюю мировую цену в 2025 году на нефть я назвал, а остальное для нас, возможно, будет только в плюс.

В развитие этой темы подчеркну, что в динамике роста или падения цен на энергоресурсы заинтересованы не только производитель и потребитель, но и другие серьезнейшие мировые, как теперь принято говорить, акторы.

Во-первых, мировые биржи крайне заинтересованы в динамике. Для них не имеет значения рост или падение, главное - изменения, иначе они не живут.

Во-вторых, это ФРС США и финансовая система мира.

Это самые значимые игроки влияния на цены на энергоресурсы. И, заметьте, воздействие данных факторов недостаточно изучено и открыто, так как здесь действует правило «деньги любят тишину».

Так что санкции на нефть против Ирана или любой другой страны - важный, но не самый влиятельный элемент общей сложной темы - мировые цены.

А.Оганесян: Когда-то Президент США Б.Клинтон бросил своему оппоненту такую фразу: «Это же экономика, дурак». Экономическая целесообразность, в принципе, должна определять политику. То есть целесообразность первична. Эту формулу в России подхватили в 1990-х годах. Сейчас во время СВО приходит какое-то отрезвление. Меркель, обращаясь к немецким предпринимателям, сказала, что не следует убеждать власть не вводить санкции против России, даже если экономическое сотрудничество с Россией очень выгодно. Политика первична. Остается открытым вопрос: насколько мы усвоили этот урок?

Ю.Шафраник: У меня всплывают строчки Пушкина: «Ах, обмануть меня не трудно!.. Я сам обманываться рад!» Это наша национальная черта. Все войны начинаются из-за политики, хотя есть экономические предтечи. Пример - революция 1917 года, которая разрушила государство и всю экономику. Мало кто думал о заводах, пароходах, безработных, детях.

То же было во времена развала страны в 1989-1991 годах. Остро чувствовал, что добром это не кончится, поэтому и пошел тогда в политику. И точно, в те годы принимались политические решения, которые ввергли страну в хаос, экономический провал. Мы обманулись. В 1990-х рвались к демократии любой ценой, в 2000-х уповали на вступление в ВТО.

Что касается высказывания Меркель, то у нее вырвалась «откровенность», игнорирующая привычные постулаты.

Мог бы сделать довольно жесткий вывод. Мне пришлось в 12 странах начинать бизнес с нуля. И могу с уверенностью сказать, что политические решения выше любой экономической целесообразности. Любой!

Мы обманулись, убеждая себя и европейцев, что им выгодно покупать российские энергоносители, ведь цена газа в Европе выросла в три раза по сравнению с той, которая была до известных событий. Давайте ответим на вопрос: что будет, если завтра вдруг нормализуются отношения с Украиной и в целом с западным блоком? Украина, по моему мнению, в данном случае для Европы - это как оправдание. Они десятилетия объясняли, что не хотят от нас зависеть, особенно когда получали из России более 30% от общего объема потребляемых энергоресурсов. Мы же отвечали, что у нас вдвое лучше условия, чем предлагают американцы. Поэтому, еще раз подчеркну, Украину я воспринимаю как оправдание давно желаемых ими санкционных действий. Наконец они сказали: стоп, зависимости от России больше не будет. Они действительно искренне не хотят никакой зависимости.

Обманываться ни в коем случае дальше нельзя. Ни в коем случае. Нам нельзя обманываться в том числе и относительно Китая. В 1980-х годах мы проложили самые уникальные трубопроводные системы - по срокам и себестоимости строительства, эффекту, который мы получили. Уренгой - Помары - Ужгород, потом Белоруссия, Польша.

Вот тогда надо было остановиться и не заниматься дальше трубами, а начать развивать то, на чем Европа получала существенные дополнительные прибыли, - нефтегазохимию. Для Европы наш дешевый трубопроводный газ был не только топливом, но и ценнейшим химическим сырьем. Германия, в частности, поднимала свою экономику за счет развития нефтегазопереработки и получения дополнительной стоимости от реализации нефтегазохимических продуктов, которые они нам же и продавали. Поэтому стратегический упор нужно делать на нефтегазохимию, на внутреннее потребление, а также на производство СПГ и взаимовыгодное сотрудничество с ближайшими соседями.

А.Оганесян: Ходят разговоры о том, что американцы предлагают нам продать им трубы «Северного потока», которые были взорваны в Балтийском море. Американцы хотят эти трубы починить и по ним гнать российский газ в Европу. Понимаю, что в этом может быть финансовый смысл, но как можно снабжать топливом страны Евросоюза, которые уже заложились на восстановление своей военной промышленности для подготовки войны с Россией? Зачем нам помогать врагу своим энергетическим ресурсом?

Ю.Шафраник: А этот враг больше нигде в мире не возьмет газ? Возьмет! В мире есть газ, поэтому если газ будет не из России, то из другой страны. Вот в этом мы могли бы с американцами объединиться. Враг, не враг: покупают, так пусть покупают. Совместно с нами или даже у американцев. У нас с США не так много вариантов взаимодействия в энергетике, но такие проекты между Россией и США могли бы стать сверхинтересными, грамотными и вполне приемлемыми политическими решениями не только для России и США, но и прежде всего для самой Европы. Пусть будет это выгодно Америке или кому-то из американского бизнеса. Пусть будет это выгодно России, поскольку мы построили эти системы, подвели трубы, у нас есть газ, а Европа заведомо никуда не денется от американского влияния и получит свой плюс от такого проекта.

А.Оганесян: Возможен ли энергетический союз России и США? Если да, то в каких форматах?

Ю.Шафраник: Если речь идет о некоем двойственном союзе, то категорически нет. С США возможен набор взаимовыгодных проектов. На это надо нацеливаться.

До 2010 года у нас с американцами было подписано множество соглашений, работали комиссии между Россией и США, в том числе энергетическая, а в 2012 году уже проявилась другая политика. Америка сделала колоссальный рывок - примерно в три раза увеличила добычу нефти и газа. Она стала самым крупным производителем энергоресурсов. В Америке чрезвычайно прагматично выстроены идеология, психология, философия, поступки. Мы иногда это воспринимаем как враждебные действия. Заметьте, в боевиках у них есть фраза: «Ничего личного, извини». В этом есть глубокий смысл. Мы просто жесткие конкуренты. Они так нас и воспринимают в этой связи. Ты будешь другом исключительно на время подписания сделки. Как только ты подписал сделку, то ты уже не друг, ты просто партнер.

Дело не в том, кто друг, а кто враг. Им нужна сделка, они уговаривают, иногда торопят, а ты продумай все в деталях. Если ты хочешь обманываться, обманывайся, но учти, что бы ты ни подписал, в Америке никогда не поверят, что ты подписал что-то в ущерб себе. А ты можешь потом им рассказывать, что вы же нас уговаривали, мы же поддались. Нет. Если подписал, значит, тебе так было выгодно. Ничего личного. Это надо хорошо понимать.

Исходя их этого, Арктика, возможно, могла бы стать объединяющей темой в нефтегазе. Это примерно, как Сахалин. Там с нами могут работать «Эксон» и еще две-три крупнейшие компании.

А.Оганесян: Юрий Константинович, вопрос об импортозамещении в производстве нефтегазового оборудования. Специальная военная операция простимулировала импортозамещение во многих отраслях, которые связаны в основном с оборонной промышленностью. Как обстоят дела в нефтегазовом секторе?

Ю.Шафраник: Очень много делалось и делается. Считал и считаю, что слово «импортозамещение» чрезвычайно упрощенное. Мы сумели за эти годы прожить достойно при таком давлении. Почему? Потому что правильно провели реформу: сформировали вертикально интегрированные компании. Наши базовые компании действительно достигли международного уровня, работали и ради себя, и на интересы страны. И плюс налажена координация с правительством. Вот это важный, отработанный механизм. Дальше компаниям необходимо развиваться по цепочке, не вертикально интегрировано от «скважины до бензоколонки» - был такой лозунг, который мы уже реализовали и проехали. Сейчас: от бензоколонки до полимеров, от полимеров до космоса и т. д. Тогда возникает механизм реализации этой задачи, в том числе импортозамещения этими компаниями.

У нас много делается, например, «Газпромнефтью». У «Татнефти» на объем добычи больше всего высокотехнологичной современной переработки. В 2024 году компания сократила добычу нефти по сравнению с предыдущим годом на 4%. Добыча газа также снизилась на 5%, при этом выпуск нефтепродуктов на мощностях «Татнефти» вырос. Несмотря на снижение добычи нефти и газа по итогам 2024 года, компания показала сильные финансовые результаты: выручка увеличилась на 27,8%, чистая прибыль - на 6,3%. Нефтеперерабатывающие заводы (НПЗ) Татарстана в 2024 году переработали 24,3 млн тонн нефти, глубина переработки составила 99,4-99,5%!

Основную выручку компании принесла именно продажа нефтепродуктов. Они построили самый крупный в стране завод в постсоветский период по нефтепереработке, используя отечественные и адаптированные технологии. Сегодня они вышли на производство каучука, шин, полимеров. Добавленная стоимость на тонну сырья у них самая высокая. Остановится экспорт энергоносителей - плохо, но не трагично. Они на конечных продуктах зарабатывают основную свою прибыль.

Вследствие упора на развитие нефтегазохимии и ориентированности на продажу продукта высокого передела, а не сырья, а также за счет получения добавленной стоимости с каждой тонны нефти, с каждого кубометра газа «Татнефть» уже не так зависит от внешних секторальных санкций в отношении топливно-энергетического комплекса России. Финансово-экономическое состояние «Татнефти» зависит уже от других параметров. Это не значит, что у них нет проблем. Но это эталон, это то, к чему должны стремиться все российские нефтегазовые компании. Реализация этой задачи и обеспечивает решение вопросов импортозамещения и технологического развития.

А.Оганесян: Как вы видите перспективы гигантского проекта России и Ирана по прокладке газопроводов Иран - Юг Азии мощностью в два «Северных потока» и проекта «Сила Сибири - 2» на Китай.

Ю.Шафраник: Да, красивые, потрясающие проекты. Иран - это страна, где Россия и США могли бы взаимодействовать. Политико-экономический альянс США - Иран - Россия и соседние страны выглядит привлекательным. Может быть создан такой коридор, который этот регион поднимет. Гаранты - США, Иран, Россия, Китай. Соответственно, добиваемся и стабильности. Было бы очень красиво.

Но если не будет идеальной интеграции главных игроков, которую достичь вряд ли удастся, то после опыта с «Северными потоками» мы должны ответить себе, сможем ли мы защитить трубы, идущие по этому гигантскому коридору? Если мы сомневаемся, что защитим новый трубопровод, не сумев защитить «Северные потоки», то лучше не рисковать и заниматься реализацией конкретных локальных проектов.

Что касается китайской трубы: мы сейчас поставляем 38 млрд м³ газа. Поставки при этом растут. Выйдем в этом году на 40 млрд м³, потому что там есть техническая возможность. Еще подписано 10 млрд м³ трубопроводного экспорта, которые мы реализуем за несколько лет и выйдем на 50 млрд м³. Это хороший результат. Но в Китае абсолютно нигде не прописаны дополнительные поставки из России на ближайшие пять лет. А вы догадываетесь, что если в Китае ни в одном госплановом документе это не прописано, то речь может идти лишь о дальней перспективе, о которой нужно договариваться, убеждать партнера. И вдруг мировая политическая ситуация, заметьте, и экономическая, вынудят Китай попасть в большую, как они считают, энергетическую зависимость от России. И тогда мы сможем это реализовать.

При этом Китай должен принять на себя как минимум половину финансовых обязательств по строительству такого трубопровода и для нас должна быть приемлема формула цены.

А.Оганесян: Президент Трамп затеял революционный переворот в торгово-экономических отношениях в мире. Накануне его инаугурации вы говорили, что у Трампа нет глобального плана, нет плана поведения США во внешней политике, в глобальной экономике, финансовой политике. И тем не менее в его действиях ощущается определенная последовательность. Как вы считаете, в чем она заключается?

Ю.Шафраник: Очень серьезный вопрос. Я бы сказал, что ощущается не последовательность, а обоснованность.

США после развала Советского Союза стали гегемоном в мире. Уверенность в этом укрепилась в американской элите, во всех слоях общества. Плюс это соответствует их внутренней «освоенческой» истории с лозунгом: «Мы победим, мы сделаем!» Так вот, они, увлекшись, накопили колоссальный долг, появилась колоссальная диспропорция в торговле, наконец, обозначилась тенденция к деиндустриализации. Не надо быть великим экономистом, чтобы этого не понимать. Американцы в какой-то мере сами себе «помогли». Возможно, США проскочили в части деиндустриализации точку невозврата, я бы обозначил период 2005-2010 годов. Тем временем ответственный, работоспособный китайский народ под умным, практичным руководством добился выдающегося успеха за последние 25 лет. Просто космос! Этот успех создал Америке серьезного конкурента.

Если не Трамп, то любой американский президент все равно стоял бы перед выбором: а как дальше быть, как резко повысить конкурентоспособность США перед лицом глобального вызова со стороны Китая? Президент вынужден начать что-то делать. И нужно делать тогда, когда ты в более или менее сильной позиции. США все еще самая мощная и сильная мировая держава, которая к тому же контролирует финансовую систему мира. В таких случаях наука об управлении ответственно говорит: начинай действовать, увидишь ошибку - поправишь, главное, не топчись на месте, иначе безнадежно отстанешь и уступишь конкуренту.

Именно в этом, по-моему, прорисовывается обоснованность начала действий Трампа. А ошибочны или не ошибочны его решения и как они будут исправляться - это зависит от того, насколько его команда и элита проявят разумность и не втянутся в какие-либо войны, погасят или нет ряд обострений, в которые они вписались. В данном случае в украинскую тематику. Кому-то ведь выгодно, чтобы Америка завязла и не ушла с Украины.

Поэтому все зависит от собранности, интеллектуального уровня тех, кто будет корректировать возможно ошибочные действия Трампа. Но не этот президент, так следующий все равно вынужден был бы что-то делать, и делать решительно. И никогда в таких ситуациях не будет все продуманным. Это невозможно. Зачастую очень авторитетными экспертами произносятся фразы типа «они это не продумали», «не было точного плана» и т. д. Не получится продумать в такой ситуации даже на 50%. Важно не ошибиться с базовыми направлениями действий. Снять с себя обязательства не только лишние, а все. Выровнять торговый баланс, что они и пытаются делать. Вместе с тем успех это или не успех будет видно лишь по прошествии времени и по результатам.

А.Оганесян: Вы разделяете оценки тех экспертов, которые полагают, что Соединенные Штаты при Д.Трампе присоединятся к ОПЕК и появится ОПЕК++, куда будут входить и Россия, и США?

Ю.Шафраник: Да нет, конечно! А почему? Да потому что США стали самыми крупными производителями нефти и газа в мире. Они, наоборот, выходят из всех возможных и невозможных обязывающих объединений. И когда об этом говорят, мне становится смешно. Значит, самый крупный производитель, чувствующий свою силу, обладающий не просто газом и нефтью в больших объемах у себя, но и влияющий на мировые финансы, на цены, вдруг пойдет на какие-то ограничивающие его обязательства и договоренности? Да нет, конечно.

А.Оганесян: Вопрос, который имеет отношение к России. Трамп не скрывает, что если будет необходимость, то он и против нашей страны введет санкции. Члены его команды считают, что нынешний уровень санкционного давления на Россию можно определить в 30-35%, а они могут довести до 100%. Мы видим достаточно решительные действия в отношении Китая, Европы. Как вы считаете, насколько реальны угрозы поднять уровень санкций против России, в первую очередь, конечно, в энергетической области? И насколько эти санкции могут быть для нас болезненными?

Ю.Шафраник: Все решается в процессе торга, и нам нужно точно понимать их слабые места, какие политические и экономические вопросы для них наиболее острые. А они есть, ведь, как я уже говорил выше, американцы не от хорошей жизни начали свои наступательные торгово-экономические действия против других стран. Поэтому нужно быть готовыми использовать их слабости. Чтобы правильно и своевременно на такие вызовы реагировать, необходимо создать «реестр слабостей противника», список его болезненных точек.

И нужно быть готовыми к увеличению санкционного давления. Для нас это будет болезненно. Я как гражданин России готов согласиться с ограничениями, но страна в целом должна быть к этому готова, ведь речь идет о нашем суверенитете. Иначе за что мы тогда боремся?

Поэтому в данной ситуации нельзя, чтобы нашла коса на камень, а действовать, проявляя гибкость. Но это уже сфера политическая.

Если говорить о санкциях, то они могут на нас навалиться в первую очередь в энергетике. Нам надо быть готовыми отвечать, сжать зубы, действовать на опережение, давить на их болевые точки и понимать, что все равно придется пройти и это испытание. Через преодоление испытания укрепимся, и это будет наша победа, ничего другого не обещаю и не советовал бы впадать в иллюзии обезоруживающего прекраснодушия и ожидания, что все рассосется само по себе.

И надо понимать, что Россия в мировом балансе нефти и газа не самый последний игрок, так что это взаимное обострение - как для нас, так и для тех, кто вводит санкции.

А.Оганесян: Юрий Константинович, Европа практически полностью отказалась от российского трубопроводного газа за исключением «Турецкого потока». Может ли так случиться, что Соединенные Штаты, которые сейчас завалили Европу своим СПГ, уйдут с европейского рынка, оставив европейцев вообще без газа? Центр энергетики АСЕАН дал прогноз, что США лишат Европу своего СПГ уже через три года. Такой поворот событий возможен?

Ю.Шафраник: Давайте сразу скажем: Соединенные Штаты Америки будут поступать так, как это выгодно прежде всего им самим. И если Япония, Китай или Индия, например, будут готовы платить за американский СПГ больше, чем Европа, то газ поплывет туда, а не в Европу. Европе придется бороться за газ на международных рынках, возможно, даже страны Евросоюза начнут конкурировать за газ между собой. Это единственная причина, по которой Европа может не получать американский газ. Не думаю, что США сознательно будут ограничивать или тем более прекращать поставки СПГ в Европу. Для этого нужны очень серьезные причины в виде какого-то международного военного конфликта, форс-мажора, который я не могу даже представить.

А.Оганесян: Выживет ли Европа, если поставки из США сократятся?

Ю.Шафраник: Выживет. Она же сейчас выжила? Да, вероятен спад промышленности по ряду направлений, прежде всего капиталоемких: химия, металлургия. Придется переориентироваться на другие направления экономического развития.

Приведу несколько цифр. Возобновляемые источники энергии (ВИЭ) дали в Европе в 2018-2024 годах прирост в 340 тераватт-час. В это же время они примерно на столько же сократили потребление газа и угля. Мы недооценивали то, что они давно занимаются развитием ВИЭ.

И не только Европа этим занимается. Приведу еще один пример: Китай. За пять с половиной лет КНР произвела ВИЭ больше, чем совокупная годовая мощность всей энергетики России. И это при том, что у нас далеко не самая плохая энергосистема. То есть Китай только на возобновляемой энергии создал еще одну энергетическую систему России. И они не собираются останавливаться. Они заложились на диверсификацию источников энергии по видам - атомная, углеводородная, возобновляемые источники, занимаются сланцевой нефтью, пусть даже пока еще не очень успешно. Американцы тоже около 20 лет занимались адаптацией технологий для добычи сланцевой нефти, зато потом резко выстрелили и стали лидерами. Так же может получиться и у Китая.

И тут другая проблема. Мы, к сожалению, происходящие в Китае процессы знаем беспросветно плохо. Я не говорю о политике, а говорю об экономике и энергетике. Об аналитике. Мы не понимаем глубину происходящих в Китае экономических процессов и, соответственно, не можем предсказать то, что будет в Китае даже через пять лет. А ведь Китай влияет на мировую экономику, мировую энергетику, еще больше Китай влияет на Россию, поскольку мы ближайшие соседи с одной из самых длинных в мире государственных границ. Причем влияет как положительно, так и отрицательно. В отношении Китая необходимо выстраивать системную аналитико-прогностическую работу, позволяющую делать надежные средне- и долгосрочные энергетические и экономические прогнозы.

А.Оганесян: Что все-таки самое главное для нас?

Ю.Шафраник: Президент правильно обозначил приоритеты: эффективность, развитие, технологический прорыв.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs