Обзор зарубежных СМИ

Gatestone Institute: Китай и Россия

Представьте, что вы сидите за покерным столом с одним противником, который перебирает пальцами свою уменьшающуюся стопку фишек, сердито глядя на вас и провоцируя вас на то, чтобы вы подняли банк. Тем временем ваш другой противник с большим количеством фишек спокойно сидит за своими картами, в то время как его шпионы за вашим стулом сигнализируют ему о содержимом вашей руки.

Национальный опрос этой весной показал резкое разделение между демократами и республиканцами по поводу того, является ли Россия или Китай величайшим международными противниками Америки. Демократы, все еще «кипящие» от неуклюжих попыток обвинить Россию в избрании Д.Трампа в 2016 году, видят во Владимире Путине злодея из фильма о Бонде и мастера манипуляции. Республиканцы, сосредоточенные на торговле, кибербезопасности и азиатском восхождении, рассматривают формирующийся Китай как свою самую большую угрозу.

Раскол в партии за выбор Китая в качестве самого большого врага Америки был глубоким – 54% республиканцев выбрали Китай по сравнению с всего лишь 14% опрошенных демократов. Те, кто вместо этого выбрал Россию в качестве самой большой проблемы Америки, также разделились: 40% демократов указали на Путина и Кремль, в то время как только 8% республиканцев сделали это.

Это удивительно, учитывая центральное значение Китая в ситуации с пандемией COVID-19, которая стала самой важной новости в Соединенных Штатах за последние 18 месяцев. Действия пекинского правительства с первых дней обеспокоенности этой болезнью показали, как закрытое, авторитарное общество пытается отрицать и перекладывать вину за свои проступки. Как оно стремится продавить международные учреждения здравоохранения. Как он пытается подкупить иностранцев, чтобы они выполняли его приказы. Как он заразил не только американские «организмы», но и американское общество и его институты на многих уровнях.

Этот опрос был проведен незадолго до того, как доказательства теории утечки в лаборатории начали входить в мейнстрим и восприниматься всерьез даже теми в прессе, кто ранее утверждал, что "развенчал" ее. Почти никто в американской политике, будь то левые или правые, не приветствовал коммунистическое правительство Китая за его усилия по борьбе патогеном, который пришел с его берегов и «опустошил» остальной мир. Китайское правительство скрыло всю информацию о том, как возник вирус, поощряя предположения, что они сделали это намеренно. По словам Гордона Чанга, они, возможно, даже готовятся сделать это снова, только хуже. Тем не менее, очевидно, что есть те, кто пережил все это, принял все меры, необходимые для защиты от этого смертельного вируса, видел смерть друзей, членов семьи и знакомых и все еще не считает Китай самой серьезной проблемой в мире.

По сравнению с этим преступления России против Запада, реальные и воображаемые, представляют собой относительную неприятность. Российские пропагандисты используют свои сети ботов для распространения теорий заговора в социальных сетях. Российские правительственные хакеры или хакеры, связанные с правительством, проникают с помощью программ-вымогателей в компьютерные системы корпораций, которые предоставляют основные услуги, такие как газ и продовольствие. Российское правительство в военном отношении угрожает своим соседям, бывшим советским республикам. Россия поставляет оружие врагам Америки в Иране и других странах, по версии определенной части американцев.

Все это, конечно, плохо, но не в таких масштабах, как «экспорт» болезни, которая убила миллионы людей по всему миру, «опустошила» экономику Запада и почти в одночасье изменила структуру того, как наши общества функционируют и смогут взаимодействовать в обозримом будущем.

Внешняя политика, однако, проводится в отношении наций, а не отдельных лидеров. С геополитической точки зрения возникает вопрос: какова способность другой страны помочь вам или причинить вам вред? Многое входит в этот контекст, включая оценку торговых отношений, военных амбиций и позиции, внутренней ситуации другой страны, ее отношений с союзниками и ее положения в мире в качестве партнера по международному сотрудничеству. Почти во всех этих областях угроза Китая для Америки 21-го века гораздо больше, чем ее главный антагонист 20-го века, Россия.

Вышеприведенный опрос показывает, что оценка угрозы каким-то образом стала партийной проблемой, основанной на политических обидах и представлениях, которые имеют мало общего с реальной способностью конкретной страны нанести ущерб американским интересам. Разрыв между республиканцами и демократами между Китаем и Россией как нашей самой большой угрозой не учитывает современный анализ мощи, влияния, агрессивности в действиях Китая и готовности коррумпировать американских политических и культурных лидеров. Это не должно быть партийным вопросом, каким бы несносным ни был нынешний лидер одной нации.

Все это представляет собой вызов для администрации Байдена, чьи ранние шаги не предполагают, что она рассматривает Россию как большую угрозу, чем Пекин. Вместо этого у чиновников администрации возникают проблемы с коммуникациями со своими политическими сторонниками о том, куда они должны направить свое внимание. И вот здесь личности лидеров двух соперников делают это сложнее, но не менее важным. Путин любит подкалывать Америку; Си предпочитает более тихие, более разрушительные формы агрессии.

Следственная работа, которую Government Accountability Institute (GAI) проводит в течение многих лет, отслеживает деньги, которые влияют на американских политиков, республиканцев и демократов и коррумпируют их. Американским избирателям жизненно важно понимать, что взяточничество - ключевая часть ведения бизнеса как для Китая, так и для России. Избиратели должны внимательно изучить иностранные связи выбранных ими лидеров и проанализировать их коммерческие связи, а также связи членов их семей и ближайших соратников с китайскими, российскими и другими иностранными игроками. Но нити этой коррупции сплетаются в веревку, которую тянут из одной конкретной страны-Китая.

Влияние Китая на американскую жизнь огромно и становится все более очевидным. От его способности затыкать рот тренерам NBA или актерам боевика - даже контролировать целые отрасли, такие как СМИ, университеты, Голливуд и Крупные технологии - до молчания о проблемах, начиная от Гонконга и Тайваня, а также финансированием китайским правительством "Институтов Конфуция" в американских университетских кампусах. Как бы ему ни хотелось, Владимир Путин не может угрожать балансам огромных американских компаний, таких как Apple и Microsoft; Китай может сделать это завтра.

https://www.gatestoneinstitute.org/17469/china-and-russia

Rand: Поражение возможно

Если Соединенные Штаты хотят иметь разумную надежду на победу в войне, им необходимо очень серьезно подумать о том, что они будут терять. В течение нескольких лет аналитики били тревогу по поводу того, что Соединенные Штаты и их союзники могут не одержать победу в конфликте на высоком уровне с почти равным противником. В то время как Россия и Китай отстают от Соединенных Штатов по общей военной мощи, у них наблюдается локальное превосходство на ключевых театрах военных действий, что может позволить им нанести поражение силам США. В 2019 году аналитик Дэвид Очманек из корпорации RAND заметил, что «в наших играх, когда мы сражаемся с Россией и Китаем, синие получают…». В ноябре 2018 года Комиссия по стратегии национальной обороны обнаружила: что «Если бы Соединенным Штатам пришлось сражаться с Россией в случае непредвиденных обстоятельств в Прибалтике или с Китаем в войне за Тайвань… американцы могли столкнуться с решающим военным поражением… Говоря прямо, американские военные могли проиграть следующую войну». Эти данные позволяют предположить, что в решающей битве с почти равным противником, таким как Китай, американские войска могут потерпеть поражение, даже если их командиры не сделают никаких ошибок. К сожалению, в американской стратегической культуре существует давнее табу на размышления о поражении. В той степени, в которой возможность поражения американских войск на поле боя вообще признается, рецепты действий не учитывают все возможные пути этого поражения. Чтобы предотвратить поражение, в стратегии и планировании США, возможно, следует подумать обо всех различных формах поражения, чтобы быть готовыми к альтернативным видам конфликтов и концепциям операций.

Мысли о поражении - это не просто табу в стратегической культуре США. В некоторых случаях это незаконно. В августе 1958 года сенатор Ричард Рассел выразил возмущение тем, что услышал по радио, «что какое-то лицо или лица, занимающие должности в Министерстве обороны, заключили контракты с различными учреждениями на проведение исследований, чтобы определить, когда, как и при каких обстоятельствах, Соединенные Штаты сдадутся своим врагам в случае войны». Рассел предложил поправку к законопроекту о дополнительных ассигнованиях, который тогда находился на рассмотрении, согласно которому «никакая часть средств, выделенных этим или любым другим законом, не должна использоваться для оплаты» исследований такого рода. Хотя администрация Эйзенхауэра (которая протестовала против того, что Рассел исказил результаты исследований, которые он осуждал) и некоторые сенаторы выступили против поправки, в конечном итоге она была принята 88 голосами за и только двумя против ...

Министерство обороны и корпорация RAND заявили, что исследование, вызвавшее эту полемику: «Стратегическая капитуляция: политика победы и поражения», на самом деле вовсе не касалось перспективы капитуляции Соединенных Штатов перед их коммунистическими врагами. Вместо этого его автор Пол Кечкемети утверждал, что политика «безоговорочной капитуляции», на которой США и их союзники настаивали во время Второй мировой войны, была контрпродуктивной и вызвала длительный конфликт с державами оси. То небольшое обсуждение перспективной капитуляции США, которое содержалось в исследовании, ограничилось последней главой, в которой изучались последствия капитуляции в ядерный век. Тот простой намек на возможность того, что капитуляция США может быть, привел к закону, запрещающему любое федеральное финансирование исследований по этой теме, демонстрирует американскую аллергию на серьезные размышления о поражении. В эпоху, когда казалось, что большая война закончится взаимным уничтожением, а не капитуляцией, эта тенденция, возможно, была простительна. Но в настоящее время, когда почти равные противники все более способны нанести поражение обычным силам США на уровне театра военных действий, лица, принимающие решения, в США больше не могут позволить себе делать вид, что поражение не является реальной возможностью. И до тех пор, пока политики не воспринимают проигрыш всерьез, они вряд ли предпримут сложные шаги, необходимые для предотвращения такого поражения.

Существует естественная тенденция не думать о том, как Америка может проиграть, представляя вместо этого, как войска США могут победить. Работа также предполагает, что при относительно доступных инвестициях (около 8 миллиардов долларов в год в течение трех лет) военные США могут реализовать такие возможности в ближайшем будущем.

Но, как в прошлом году в «Войне на камнях» доказывал Эван Брейден Монтгомери из Центра стратегических и бюджетных оценок, концептуализация проблемы в узких операционных терминах может оказаться очень рискованной. Монтгомери правильно указал, что это может подорвать как сдерживание потенциальной агрессии, так и доверие союзников к гарантиям безопасности США, поскольку иностранные наблюдатели могут сомневаться в готовности Соединенных Штатов действовать с такой скоростью, которая необходима для уничтожения кораблей или бронетехники вторжения до того, как захватчик достигнет своей цели.

Если появится угроза вторжения противника, может возникнуть необходимость начать кампанию против него как можно быстрее. Но с помощью уловок, провокаций и обмана противник может скрыть, началось ли вторжение, посеяв неуверенность и подорвав готовность лиц, принимающих решения в США, предпринять роковой шаг и атаковать российские или китайские силы. Если лидеры противника усомнятся в решимости США, сдерживание может потерпеть неудачу. Если стратегические партнеры усомнятся в этом, они могут почувствовать необходимость умиротворять своих соседей, а не доверять свою безопасность Вашингтону.

Наряду с угрозой сдерживания и гарантий, стратегия отрицания, сформулированная в узких операционных терминах, может также увеличить риски поражения в случае возникновения конфликта. Самая эффективная сила сдерживания не обязательно совпадает с самой эффективной боевой силой, поскольку военные возможности, которые кажутся наиболее впечатляющими противникам или союзникам, могут отличаться от тех, которые оказываются наиболее эффективными на поле боя после начала конфликта. Даже если планировщики делают оптимистичное предположение, что возможность потопить китайские корабли и уничтожить российскую бронетехнику может быть реализована при умеренных затратах, как утверждают Уорк и другие, это не означает, что соответствующая стратегия отрицания является верной ставкой в ​​случае войны. Во-первых, один или несколько необходимых средств реализации возможностей могут оказаться технически более сложными, чем ожидалось, или даже невозможными. Во-вторых, даже если необходимые возможности могут быть быстро и дешево реализованы абстрактно, это не означает, что они обязательно будут реализованы на практике. История оборонных закупок США в период после холодной войны изобилует примерами технологически амбициозных систем, которые потребляли огромные бюджеты на разработку, не превращаясь в реальность. Реализация новых возможностей может быть просто некорректной или отложенной по всем хорошо знакомым обыденным причинам. Как указал Монтгомери, стратегия отрицания также зависит от решимости президента. Даже если возможность работает, если Соединенные Штаты не воспользуются ею в кратчайшие сроки, эффект может быть таким же, как если бы ее не было.

Гораздо неприятнее представить себе поражение, чем победу - но это не меняет того факта, что поражение становится все более вероятной возможностью в войне с Россией или Китаем. Брэд Робертс убедительно утверждал, что Соединенные Штаты должны иметь более четкие «теории победы», но, помимо «теорий победы», разработчикам оборонных планов необходимо иметь «теории поражения», чтобы превратить эти теории в «самоотрицающие» пророчества. Чтобы предотвратить поражение, Пентагону, возможно, потребуется представить себе, как он может проиграть. Интеллектуалы в области обороны могли бы обдумывать все возможные способы поражения американских сил вместо одного или двух конкретных способов, которыми они предпочли бы победить. По крайней мере, планировщики могут приступить к разработке планов действий на случай непредвиденных обстоятельств, чтобы продолжить борьбу, если начальная фаза конфликта не пройдет должным образом. Первым важным шагом могло бы стать серьезное отношение к перспективе затяжного конфликта между соперниками. Независимо от того, хотят ли политики США такого конфликта, он может быть им навязан, а в настоящее время Америка крайне не готова к нему.

https://www.rand.org/blog/2021/06/defeat-is-possible.html

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs