Журнал Международная жизнь - Трампизм: кризис или закат «мягкой силы» США?

Пандемия Covid-19 не только спрессовала в единый проблемный узел накопленные в предшествующий период наиболее острые противоречия и разнонаправленные тенденции мирового развития, но и обозначила в нем новые точки отсчета в оценке тесной взаимосвязи и взаимообусловленности мирополитических, макроэкономических и социально-гуманитарных процессов в глобальном пространстве. Их последствия наиболее выпукло проявились в США, в решениях и действиях американского руководства, совокупность которых отражает сущность феномена трампизма и его отношение к «мягкой силе». Внешнеполитические акции Д. Трампа непредсказуемо и спонтанно накладываясь друг на друга, усиливают по нарастающей неопределенность в мировой политике.

Концептуальный родоначальник «мягкой силы» Дж. Най определил ее как способность добиваться желаемого в мировой политике через привлекательность, а не через подавление. Исходно концепция «мягкой силы» разрабатывалась им с целью повышения эффективности внешнеполитической стратегии США, в которой ей отводилась весьма значимая роль в обеспечении – по-новому – американского глобального лидерства в изменившемся геополитическом пространстве. В базовое основание концепции закладывался неконфронтационный подход к решению международных проблем. «Выиграть мир труднее, чем выиграть войну, и “мягкая сила” сущностно важна для завоевания полноценного мира» [5, p.12] подчеркивал Най. Акцентированное внимание уделялось гуманитарному (в широком смысле) компоненту «мягкой силы», привлекательности личности лидеров, культуры, политическим ценностям и институтам, моральному авторитету политики, международному имиджу и репутации, обеспечению доброжелательного отношения к стране со стороны зарубежного мнения при помощи публичной дипломатии.

При этом Най неоднократно предупреждал против зауженного понимания «мягкой силы», включая в нее успешную экономику, военную мощь (но не факт ее использования), службу безопасности, дипломатию, информационные ресурсы. Концепция «мягкой силы» ориентировала на активное и конструктивное участие в международных организациях, что само по себе означало уважительное отношение к договорам, регулирующим их деятельность.

Между тем, нарастание конфликтогенного дискурса и откровенно анти-“soft power” действий Д. Трампа резко усилили как новые, так и существовавшие ранее геополитические диссонансы. Серьезный ущерб международному имиджу и репутации США нанесло решение Вашингтона о переводе своего посольства в Иерусалим. Несмотря на массированное дипломатическое давление США не удалось помешать принятию на Генеральной Ассамблее ООН резолюции, осуждающей признание Вашингтоном в одностороннем порядке Иерусалима столицей Израиля.

Абсолютизация «жесткой силы», апология односторонних, все более репрессивных решений в мировой политике и международных отношениях становится определяющей чертой трампизма. Свой лозунг «Америка прежде всего» Трамп претворяет в жизнь весьма специфически: США вышли из Совета по правам человека ООН (СПЧ ООН), из Парижских соглашений по климату, из ЮНЕСКО, Ближневосточного агентства ООН для помощи палестинским беженцам, из ядерной сделки по Ирану, ДРСМД и Договора по открытому небу. В том же деструктивном ключе – объявленная Трампом готовность США, ультимативно обставленная очередными необоснованными требованиями к России, выйти в начале 2021 г. из СНВ-3.

И, наконец, нанеся мощнейший удар по гуманитарной составляющей «мягкой силы» США, Трамп разорвал отношения с Всемирной организацией здравоохранения, что не может не ослабить организационные структуры ООН. Тем самым «модельная мягкая сила» США, призванная служить образцом для других стран, пожалуй, в беспрецедентной степени подверглась коррозии. Примечательно, что на Всемирной ассамблее здравоохранения 18-19 мая 2020 г. США оказались в изоляции: два американских предложения немедленно начать расследование об истоках заражения Covid-19 с обвинениями в адрес Китая и придание Тайваню статус наблюдателя в ВОЗ – провалились.

Фактически вытеснение Д. Трампом «мягкой силы» из внешней политики США вызвала болезненно-критическую реакцию Дж. Ная, хорошо знающего «изнутри» хитросплетения американской политической жизни. Най резко критикует Трампа за упрощенно-линейное, «туннельное видение» международной деятельности США, констатируя, что нынешняя американская администрация минимизирует и даже сводит на-нет практическую значимость «мягкой силы», которую США эффективно использовали в предшествующие десятилетия. Обобщенный смысловой стержень его обвинений за последние годы – «Трамп рубит сук, на котором покоится могущество Америки». По оценке Ная, американская «мягкая сила» стала убывать с самого начала президентства Трампа. А сегодня, утверждает он, «президентские твиты, которые при проверке оказываются неопровержимо лживыми, подрывают доверие к Америке и уменьшают ее “мягкую силу”» . Най характеризует стратегию национальной безопасности Трампа оторванной от реальности, что убедительно доказала пандемия коронавируса: «Covid-19 показал, что нам не удается подстроить нашу стратегию под этот новый мир» [2]. Еще более выразительно высказалась по этому поводу заместитель директора Международного института стратегических исследований Кори Шейк, заявившая, что США продемонстрировали «узколобый эгоизм и бездарное головотяпство» и – что важно геополитически – «провалили тест на лидерство» [2].

Перенесемся на другую сторону Атлантики. Геополитические претензии США на монопольную гегемонию в мире, убежденность в собственной исключительности вызывают все больший критический настрой даже у европейских стран-союзников, руководство которых едва скрывает раздражение американскими односторонними решениями, прямо игнорирующими их национальные интересы. Из выразительного жеста А. Меркель, отказавшейся под благовидным предлогом – пандемия коронавируса – принять приглашение Трампа приехать в конце июня в Вашингтон для участия в G-7, авторитетная французская газета «Le Monde» сделала естественный вывод о больших проблемах в трансатлантических отношениях, имея ввиду «импровизационную политику Белого дома, пренебрежение к союзником и подавленное состояние, в котором они находятся» [3]. Обращает на себя внимание недавняя публикация в этой газете двух аналитических статей, посвященных трампизму. В одной, озаглавленной «Союзники США выражают сожаление в связи с их новым односторонним решением», отмечается, что выход США из Договора об открытом небе «усиливает разногласия в североатлантическом альянсе и наносит урон архитектуре европейской безопасности». Критикуя «брутальные методы администрации Трампа», говорится в статье, «Париж укрепился в своем стремлении действовать активно с целью усиления европейской суверенности», а потому «Франция считает, что темы доверия и безопасности, поднятые Э. Макроном и В. Путиным в 2019 г., сохраняют свою актуальность». А в статье «“Мягкая сила” США: конец игры?» речь идет «о серии односторонних агрессивных решений» США, в том числе в условиях пандемии, «нанесшей внушительный урон имиджу, который США любят создавать о себе как мощном, компетентном и эффективном государстве». В еще более жестких выражениях обобщается: «Американская модель глобального влияния стала неустойчивой в результате изменения курса президента Трампа…» [3].

Анализируя в этой связи в широком комплексном охвате нынешнее состояние «мягкой силы» Запада, прежде всего США, под углом зрения последствий двойного кризиса – гуманитарно-пандемического и экономического, А.В. Яковенко с полным основанием констатирует: «Запад, разрывающийся между интересами экономики/бизнеса и императивом спасения жизни собственных граждан, получает «черные шары» не только в своих странах, но и на международной арене» [1].

Таким образом, не будет преувеличением сказать, что силовая ориентация внешней политики США уже вышла за рамки только тревожной тенденции, став стержневой особенностью трампизма.

Д. Трамп объявил себя «президентом военного времени», имея ввиду коронавирусную пандемию. С учетом принятых им ранее деструктивных решений в сфере мировой политики и международных отношений с позиций откровенно жесткой силы его с полным основанием можно считать таковым с самого начала прихода к власти. В арсенале используемых Трампом методов «мягкой силы», которой так долго гордились США, похоже, не остается сколько-нибудь значимого места. «Мягкое» влияние США в мире заканчивается. Вспоминается назидательный закон Паркинсона: действие расширяется, чтобы заполнить пустоту, созданную собственными промахами. Можно добавить – собственными проблемами, антипроблемами и псевдопроблемами.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Список литературы:

Яковенко А.В. «Мягкая сила» и коронавирус: кто в плюсе и кто в минусе. Международная жизнь. 10.04.2020. URL: https://interaffairs.ru/news/show/25962 (дата обращения: 08.06.2020)
How the World Will Look After the Coronavirus Pandemic. Foreign Policy. March 20, 2020. URL: https://foreignpolicy.com/2020/03/20/world-order-after-coroanvirus-pandemic/ (дата обращения: 08.06.2020)
Le Monde. 5 Juin, 2020.
Nye J.S.Jr. American Soft Power in the Age of Trump. Project Syndicate. May 6, 2019. URL: https://www.project-syndicate.org/commentary/american-soft-power-decline-under-trump-by-joseph-s-nye-2019-05 (дата обращения: 08.06.2020)
Nye J.S.Jr. Soft Power. The Means to Success in World Politics. N.Y.: Public Affairs, 2004. 191 p.