Миссия: помирить ливийцев

Интернационализация гражданской войны в Ливии чревата серьезными последствиями для всего Восточного Средиземноморья. Единую государственность в богатой энергоресурсами стране старается восстановить Россия, Европейский Союз и соседи Ливии – Египет, Алжир и Тунис, которым нужна спокойная граница. Проблема в том, что основные участники конфликта пока никак не могут даже встретиться лицом к лицу за столом переговоров.

С раздраем в стране, начавшимся после свержения и убийства Мауммара Каддафи в 2011 году, пытается силой оружия покончить действующий от имени всенародно избранной Палаты представителей Ливии маршал Халифа Хафтар, позиционирующий себя в качестве главного борца против агрессивного исламизма в Магрибе. Помимо разрозненных исламистских группировок ему противостоит международно признанное Правительство национального согласия (ПНС) во главе с Фаизом Сарраджем, опирающееся прежде всего на отряды «Братьев-мусульман», признанных террористическим движением многими странами мира, в том числе и Россией.

Стороны множат взаимные обвинения. Хафтар обвиняет Сарраджа в поддержке терроризма, в ответ премьер называет маршала преступником, чья Ливийская национальная армия (ЛНА) атакует гражданские объекты. Главным преступлением Хафтара в последнее время объявлен февральский обстрел порта Триполи, после чего ПНС приостановило переговоры на уровне военных комиссий о прекращении огня, организованные ООН в Женеве. Со своей стороны, руководство ЛНА утверждает, что огонь велся по складам боеприпасов и турецкому судну, доставившему боевикам ПНС военные грузы.

Тем не менее, к переговорам Саррадж рано или поздно вернется: для него политические методы противостояния Хафтару сейчас важнее военных. ПНС контролирует лишь Триполи да небольшой участок побережья и держится, прежде всего, за счет турецкой помощи. Кроме того, в стане Сарраджа не все спокойно: эксперты отмечают усиление влияния ставленника мисуратской группировки (основы ВС ПНС), министра внутренних дел Фатхи Башаги, оттесняющего Сараджа с политической авансцены.

В то же время ПНС, очевидно, не считает поддержку со стороны Турции достаточной и выступает за возобновление военного присутствия США в Ливии. Так, в интервью Bloomberg Башага высказался за возвращение в страну американских военных, что, якобы, позволит США более эффективно противодействовать росту российского и китайского влияния в Африке. В Вашингтоне, очевидно, не определились - Соединенные Штаты пока дистанцируются от внутриливийского конфликта.

А вот амбициозное руководство Турции продолжает претворять в жизнь задачу по превращению своей страны в одну из главных сил на Ближнем Востоке и в Северной Африке. В конце прошлого года Реджеп Таййип Эрдоган заявил: если законное руководство Ливии (т.е. ПНС, Хафтара турецкий президент называет не иначе как сепаратистом и марионеткой) попросит о военной помощи, Анкара такую помощь окажет: «Мы направляемся только туда, куда приглашают нас законные власти страны», - подчеркнул турецкий лидер, очевидно забыв о том, что в Сирию турецкую армию законные власти страны не приглашали.[i]

Соответствующая просьба не заставила себя ждать, и в Ливию в нарушение резолюции ООН из Турции пошли морские транспорты с оружием и боеприпасами, туда были направлены турецкие военные «для координации действий» правительственных сил. Через какое-то время из различных ичточников стало известно и о тысячах сирийских джихадистов, переброшенных Анкарой в Ливию. Нельзя не отметить, что силовая поддержка идейно близкого триполитанского режима вызвала недовольство и в Европе, и в арабских странах, став еще одним шагом к изоляции Анкары в международных делах. Таким образом, Турция фактически самоустраняется от участия в миротворческом процессе, а значит, и отказывается от рычагов влияния на послевоенную Ливию. Ведь все войны когда-нибудь кончаются.

Ответом Тобрука стало восстановление дипломатических отношений с Сирией – 3 марта, после многолетнего перерыва, в Дамаске возобновило работу ливийское посольство. По информации сирийского агентства SANA, стороны договорились о «координации внешнеполитической деятельности и совместных шагах по отпору турецкому вмешательству и агрессии против сирийского и ливийского народов».[ii]

Попытки погасить ливийский конфликт предпринимались неоднократно. Усадить Сарраджа и Хафтара за стол переговоров вместе и порознь пытались Рим, Париж, Берлин, Москва… В минувшем январе, после непрямых переговоров оппонентов в Москве накал противостояния вроде бы спал, но по окончании консультаций Сергей Лавров предупредил: «Главное теперь, чтобы... ливийские стороны не повторяли своих прошлых ошибок и все-таки не начинали выдвигать дополнительные условия, не начинали обвинять друг друга».[iii] К сожалению, его опасения очень скоро подтвердились. Ни к чему, кроме общих деклараций, не привела и международная конференция в Берлине.

В последнее время инициативу в деле примирения сторон старается перехватить Франция, традиционно рассматривающая Магриб как сферу своих геополитических интересов.

И после недавней встречи в Париже с Эмманюэлем Макроном Хафтар пообещал подписать соглашение с Сарраджем о перемириии. В свою очередь, Макрон заявил о поддержке ЛНА, которая «играет ключевую роль в борьбе с терроризмом». По мнению Хафтара, высказанному им в интервью РИА Новости, главным препятствием на пути прекращения огня является присутствие в Ливии турецких военных и их сирийских прокси: «Наше терпение на исходе из-за регулярных нарушений перемирия группировками наемников Эрдогана и Сарраджа и невыполнения ими обязательств, взятых на Берлинской конференции», - констатировал маршал.[iv]

Обращает на себя внимание частота российско-французских консультаций на высшем уровне по ливийской тематике. К тому же видный французский дипломат Жак-Пьер Вимон рассказал о поручении президента Пятой республики наладить «канал деэскалации» с Россией. Неотъемлимой частью этой миссии он назвал организацию «настоящего диалога» между дипломатами и военными двух стран на ливийском направлении.[v]

Выбор России в качестве партнера очевиден: Москва проводит в отношении Ливии взвешенную политику, контактирует с обеими сторонами конфликта. К тому же в недавнем прошлом у СССР с Триполи были прочные связи - и военные, и экономические. В девяностых наступил спад, но с конца нулевых годов начался процесс возвращения России в Ливию.

Пока рано говорить о формировании «миротворческого альянса» Москвы и Парижа, но движение к этому налицо. Более того, нельзя исключить присоединения к альянсу Берлина, также не снижающего активности в ливийских делах. Кстати, именно с Германией и Францией у России, несмотря на несовпадение подходов к решению многих и многих вопросов, сложились наиболее конструктивные внешнеполитические отношения. И как знать, не облегчит ли ливийский опыт сотрудничества достижение компромиссов между Москвой и ЕС на других направлениях?

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs