Ливия – новый фронт борьбы против терроризма

Волны терроризма с Ближнего Востока все с большей силой накатываются на Африканский континент, охватывая новые регионы и государства. Если ранее его проявления ограничивались отдельными странами и носили чисто локальный характер, связанный с особенностями их социально-экономического и этно-конфессионального развития, то в последние годы он во все большей степени приобретает идеологизированную направленность воинственного исламского радикализма, ставящего перед собой задачу создания единого Исламского халифата.

Следует отметить, что интерес глобального джихадизма к Африке проявился не сегодня. Еще в феврале 2007 года в его сетях появилась статья под названием «Аль-Каида» и Африканский континент: прошлое, настоящее и будущее», в которой обосновывалась важность этого региона мира для глобального джихада[1]. При этом не следует забывать, что многие руководители «Аль-Каиды» являлись выходцами из Египта, Алжира, Мавритании и Ливии. Уже тогда они четко уяснили для себя, что политическая нестабильность в большинстве африканских государств, слабость местных правительств, постоянные внутренние разборки между соперничающими политическими и племенными группировками, коррумпированность государственных структур создают им благоприятную атмосферу для планирования и проведения своих операций с территории этих стран.

Огромное дестабилизирующее влияние на развитие ситуации в регионе оказала интервенция НАТО в Ливии в 2011 году, приведшая к свержению режима Муаммара Каддафи и фактическому распаду некогда процветавшего по африканским меркам государства. Однако, еще до падения ливийского правительства в мае 2011 года начальники Генеральных штабов вооруженных сил Алжира, Мавритании, Мали и Нигера на совещании в малийской столице Бамако предупреждали, что «обстановка в Джамахирии вызывает серьезную обеспокоенность и грозит дестабилизировать весь регион, включая зону Сахеля и Сахары»[2]. Последовавшие затем события полностью подтвердили правоту этого предположения. Они не только ввергли Ливию в состояние полного хаоса, но и послужили мощным катализатором активизации деятельности различных террористических организаций, таких как алжирской «Аль-Каида в странах исламского Магриба» (АКИМ) и ее ответвлений в соседних странах.

Примечательно, что крайне негативные последствия американской политики по отношению к Ливии стали предметом острой полемики во время нынешней предвыборной кампании в США. Кандидат на пост президента от Республиканской партии Дональд Трамп в интервью CNN заявил, что свержение иракского и ливийского режимов принесли Штатам больше вреда, чем пользы. При сохранении у власти Саддама Хусейна в Ираке и Муаммара Каддафи в Ливии мир был бы менее разобщен, а ситуация на Ближнем Востоке была бы более стабильной, подчеркнул американский миллиардер. Теперь же, по его мнению, Ирак и Ливия превратились в буквальном смысле слова в «университеты терроризма».[3] Что касается Барака Обамы, то 10 апреля сего года в интервью CNN своей самой большой ошибкой за время своего президентства он также признал интервенцию в Ливии.[4]

Так называемый «пост-революционный переход к демократии» после свержения и убийства в октябре 2011 года ливийского лидера вылился в самую настоящую гражданскую войну всех против всех, и пришествие, в конечном итоге, на земли некогда спокойной африканской страны террористической организации «Исламское государство» («ИГ»), запрещенной в РФ. Последовавшая затем фактическая дезинтеграция ливийского государства привела к возникновению «второй зоны военных действий» на Ближнем Востоке, в результате которых были затронуты жизненно важные интересы многих тысяч ливийцев. Почти треть более чем 6-ти миллионного населения страны была вынуждена покинуть Ливию, став беженцами в Тунисе, Египте и других государствах. Только с ноября 2014 года около 450 тысяч жителей страны оказались на положении временно перемещенных лиц[5].

Пока местные этно-политические группировки под эгидой ООН занимались между собой «выяснением отношений», страна постепенно стала превращаться в региональный центр воинствующего исламизма, куда начали стекаться джихадисты со всех арабских стран. По образному выражению одного западного дипломата, такие террористические организации как «Аль-Каида стран исламского Магриба» и нигерийская «Боко Харам» «как мухи на горшок с медом слетаются в Ливию на ведение джихада против неверных».⁶ Пользуясь отсутствием сильной центральной власти, исламисты всех мастей, особенно из «ИГ», приступили здесь к созданию своих опорных баз для последующего развертывания террористических операций. Прибрежные северо-восточные районы Ливии, охватывающие города Бенгази, Дерна и Тобрук, традиционно являются оплотом радикальных исламистов. Еще в 1995 году для борьбы с правительством М.Каддафи в Дерне была создана «Ливийская исламская боевая группа», безуспешно пытавшаяся организовать покушение на главу государства, а в 2010 году ЦРУ называло этот район «неиссякаемым источником шахидов для мирового джихада».⁷ Именно отсюда ливийские экстремисты отправлялись на ведение боевых действий в Ирак, Афганистан и Сирию. Поэтому при появлении в этих районах первых эмиссаров «Исламского государства» местные радикальные объединения стали открыто переходить на сторону Абу Бакра аль-Багдади.

В апреле 2014 года боевики «ИГ» обосновались в городе Дерна, где к ним присоединилась местная экстремистская группировка «Совет шуры исламской молодежи», а также часть боевиков исламистской коалиции «Ансар аш-Шария», признанная ООН террористической организацией. В начале 2015 года игиловцы установили контроль над городом Сирт – вотчиной Муаммара Каддафи, откуда в целях подрыва экономической основы остатков ливийского государства, приступили к совершению регулярных подрывов объектов нефтяной инфраструктуры и проведения иных террористических актов. В настоящее время в районе Сирта они контролируют побережье длиной около 290 километров.

По данным «Вашингтон Таймс», со ссылкой на американские разведслужбы, в последнее время поток боевиков группировки «ИГ» в Ливию значительно увеличился. В частности, было отмечено появление «Бригады аль-Баттар», состоящей в основном из ливийцев, которая отметилась в Сирии многочисленными случаями использования в военных действиях террористов-смертников и жестокими расправами со своими противниками не только на поле боя, но и среди мирного населения. В условиях нарастающего давления на «ИГ» в Сирии и Ираке отдельные специалисты склоняются к мнению, что вывод этого подразделения из Сирии в Ливию связан с необходимостью создания в этой североафриканской стране новой тыловой базы и стартовой площадки для развертывания с ее территории операций не только в Африке, но и против «европейских шайтанов».⁸ При этом основной опорной базой «новой провинции» руководство «ИГ» предполагает сделать порт Сирт на побережье Средиземного моря и прилегающие к нему богатые нефтью территории. Для этого главари «ИГ» призывают своих единомышленников со всего света ехать воевать, в первую очередь, в родной город Муаммара Каддафи.

Эти призывы находят отклик среди радикальных исламистов во всей Африке. По сообщению журнала «Jeune Afrique», в январе сего года в Сирт прибыло до 30 сенегальцев для вступления в отряды «ИГ».⁹ Отмечается также переход в Ливию боевиков нигерийской террористической организации «Боко Харам», несущей в последнее время серьезные потери в боевых действиях с нигерийской армией и подразделениями соседних государств. В первой половине февраля сего года Госдеп США и Пентагон выступили с совместным заявлением, в котором подчеркнули, что, по последним данным, количество иностранных боевиков в Ливии достигло 4-6 тысяч человек. По мнению американских чиновников, многие из них были завербованы за денежное вознаграждение в соседних африканских странах.¹⁰ По заявлению отдельных ливийских представителей, около 70 процентов боевиков в Сирте составляют иностранцы, костяк которых представляют закаленные в боях сирийцы и иракцы, а также выходцы из Туниса, Египта и Судана.¹¹

Подчеркивая серьезность складывающейся обстановки, арабская газета «Аш-Шарк аль-Аусат» сообщила, что в октябре 2015 года в руках террористов «ИГ» в Ливии оказался «современный авиатренажер, возможно, поставленный из-за рубежа», который позволяет отрабатывать навыки взлета и посадки при управлении самолетом. К обучению на этом тренажере привлечены бывшие офицеры ливийской армии, которые имеют опыт управления воздушными судами. Комментируя это сообщение, один из экс-сотрудников ЦРУ в эфире FOX NEWS заявил, что это создает угрозу нападений, подобных терактам 11 сентября 2001 года в США. Ему вторит другой бывший разведчик, на этот раз израильский: «Речь идет о базовых, элементарных навыках пилотов, которые могут поднять в воздух легкий самолет и врезаться, например, в Ватикан. Из Ливии до Рима лететь всего полтора часа».¹² Это в некоторой степени может показаться неправдоподобным и выглядеть слишком алармистски, но кто бы мог подумать в сентябре 2001 года, что террористы, используя свои возможности, взорвут две башни-близнецы в Нью-Йорке, направив на них пассажирские самолеты с людьми? Более того, теракты в Париже и Брюсселе уже продемонстрировали способность «ИГ» планировать и совершать серьезные операции в самом сердце Европы.

Как показывают последние события, Ливия может быть использована не только в качестве очередного убежища для джихадистов, но и для распространения своего влияния на Тунис, Алжир, Марокко, Египет и на страны Центральной Африки, особенно Нигер, Чад и Судан. Уже сейчас отмечаются попытки игиловцев сформировать лояльные себе группировки среди соперничающих племен туарегов и тубу, населяющих Мали, Нигер и Мавританию.

Особенно серьезную опасность «ИГ» представляет для Туниса, который несмотря на относительно небольшую численность населения является крупным поставщиком «пушечного мяса» для этой террористической организации. C падением в Тунисе в январе 2011 года режима Бен Али политический ислам получил полную свободу действий, когда местные экстремисты создали салафитско-джихадистскую организацию «Ансар аш-Шария-Тунис». Эта группировка быстро «прибрала» к своим рукам более 100 мечетей и приступила к активной работе, практически открыто, по вербовке добровольцев в зону разгоравшегося сирийского конфликта. По некоторым данным, количество выходцев из Туниса, отправившихся на джихад в Сирию, колеблется от трех до пяти тысяч человек, в то время как, по официальной информации МВД Туниса, в Сирии воюют 2400 граждан этой страны, причем 400 из них уже вернулись на родину и сразу дали о себе знать.¹³

В марте 2015 года в результате нападения террористов на Национальный музей Бардо в столице страны были убиты 22 человека, в основном, иностранные туристы, а в июле того же года на пляже одного их курортных городков были расстреляны 38 европейцев, главным образом, британцы, и еще около 40 человек получили ранения. 24 ноября последовал новый террористический акт: на сей раз исламисты организовали нападение на охрану тунисского президента, когда террорист-смертник взорвал себя у автобуса с бойцами президентской гвардии. В результате этого теракта 13 человек погибли и 20 получили ранения.¹⁴

И все это происходит в «самой европейской из африканских стран», где все население говорит по-французски, а некоторые и по-итальянски, которую Нобелевский комитет представил всему миру, как наиболее убедительное свидетельство «благотворного влияния» «арабской весны» и присудил премию мира «квартету национального диалога» Туниса в составе четырех НПО за «решающий вклад в строительство плюралистической демократии по результатам «жасминовой революции» 2011 года». Несмотря на последовавшие многочисленные аресты джихадистов, число которых составило около одной тысячи человек, и обнаружение многочисленных схронов с оружием и взрывчаткой, это не остановило игиловцев. 7 марта сего года с территории Ливии они атаковали приграничный тунисский город Бен Кардан, в результате чего 17 полицейских и военнослужащих местной части были убиты.¹⁵

Эксперты ООН, занимающиеся мониторингом ситуации в Ливии, в начале декабря прошлого года выступили с предупреждением о том, что она может стать ключевым опорным пунктом «Исламского государства» на южных рубежах Европы. По данным западных специалистов, ливийский филиал сегодня напрямую контролируется центральным штабом «ИГ». На захваченные в районе Сирта территории он направляет своих собственных администраторов, многие из которых являются выходцами из стран Персидского залива, и военных командиров для ведения боевых действий из числа бывших офицеров армии Саддама Хуссейна. По сообщению «Нью-Йорк таймс», в конце прошлого года в Сирте было отмечено появление офицера иракской армии, служившего при Саддаме Хуссейне, а во главе гражданской администрации города был поставлен выходец из Саудовской Аравии.¹⁶ Завоевав Сирт, игиловцы стали вводить в городе законы шариата, запрещая музыку и сигареты, заставляя женщин носить паранджу. По свидетельству бывшего члена городского совета Сирта, захватив город, игиловцы «создали исламскую полицию, шариатский суд и налоговую инспекцию, пронумеровали все магазины, чтобы собирать с них дань».¹⁷

Сравнительно быстрое освоение новых территорий террористами из «ИГ» объясняется и распадом ливийского государства, и борьбой за власть, развернувшейся в последние два года между двумя главными военно-политическими группировками, претендовавшими на власть в стране до 17 декабря 2015 года. В это день в марокканском городе Схирата было заключено «Ливийское политическое соглашение», на право называться правительством.

Одна из них, так называемое самопровозглашенное «правительство национального спасения» во главе с премьер-министром Халифой Гвеллом, была создана Всеобщим национальным конгрессом (ВНК) во главе с Нури Абу Сахмейном в Триполи, который контролировался исламистами из альянса «Рассвет», объединяющего в своих рядах боевиков из экстремистских группировок «Ансар аш-Шария», «Аль-Каиды» и местных «Братьев-мусульман». В ВНК также входят представители народности амазигов (не полностью арабизированных берберов), проживающих в северо-западных районах страны, которые считают, что они подвергались жестокой дискриминации во время правления М.Каддафи. Первая из указанных организаций подозревается в нападении в 2012 году на консульство США в Бенгази и убийстве американского посла Криса Стивена и трех сотрудников американского посольства.

Другая сторона, называемая группировкой «Достоинство», представлена Палатой представителей во главе с Агилой Салахом, избранной в июле 2014 года, и официальным правительством во главе с Абдаллой ат-Тани, которое было сформировано в результате этих выборов. Сегодня эти две ветви власти, соответственно, находятся в городах Тобруке и Бейда на востоке страны, куда они были вынуждены перебраться после вооруженных столкновений в Триполи со своими противниками из ВНК. Правительство Абдаллы ат-Тани, также как и Палата представителей, были признаны ООН и западными странами. Основу его вооруженных сил, которые сосредоточены в основном на востоке страны, составляют отряды Ливийской национальной армии генерала Халифы Хафтара, вокруг которой объединились остатки подразделений прежнего режима, выходцы из МВД, спецслужб, а также вооруженные ополчения местных племен, выступающие против радикального исламизма. Генерал Халифа Хафтар – один из лидеров оппозиции при М. Каддафи, пользовался в свое время широкой поддержкой со стороны США, а сейчас активно сотрудничает с Египтом, позиционируя себя в качестве политического деятеля, выступающего за восстановление порядка в стране.

Основная разница между этими объединениями, в первом приближении, заключается в том, что, если одно представляет собой исламистских фанатиков, требующих введения в стране законов шариата, то второе, ориентирующееся, в том числе, на бывших сторонников прежнего режима, выступает за сохранение светского государства. Естественно, все это следует рассматривать через призму весьма острого межплеменного и регионального соперничества.

Гражданская война в Ливии является, по существу, лишь одним из фронтов более широкого театра военных действий, развернувшихся на Ближнем Востоке и Северной Африке между сторонниками светского пути развития и исламистами. Что касается непосредственно Ливии, то, по определению одного арабского исследовательского центра, в этой борьбе против «катаро-турецкого альянса, поддерживающего региональный политический ислам» объединение секуляристских и националистических сил, представленное правительством Абдаллы ат-Тани, пользуется поддержкой Египта и ОАЭ  и, отчасти, Саудовской Аравии.¹⁸ В феврале 2015 года Абдалла ат-Тани обвинил Турцию в поставках вооружений исламистскому альянсу, контролирующему Триполи. О поддержке ливийских террористов сообщала и турецкая газета «Хурриет» в январе 2013 года, когда в греческом порту на турецком судне, направлявшемся в Ливию, было обнаружено турецкое вооружение. В ноябре 2014 года турецкие СМИ сообщили также о поставке в Ливию 20000 автоматов Калашникова АК-47. Несмотря на эмбарго ООН, по данным экспертов этой организации, в поставках оружия в Ливию замешаны и украинские пароходные компании.¹⁹

Турция, по существу, является тыловой базой для ливийских террористов. В январе 2015 года «Ансар аш-Шария» подтвердила смерть своего главаря Мохамеда аль-Захави в турецком госпитале, где он проходил лечение после ранения, полученного в Бенгази. В январе 2016 года турецкие власти выставили Ливии счет в размере 77 млн долларов за лечение ливийских джихадистов, воюющих в Сирии и Ираке. По заявлению ливийского посла, турецкие больницы отказались принимать на лечение боевиков из Ливии из-за накопившихся долгов. Если верить туркам, то к настоящему времени в десяти больницах Турции прошли лечение 8 тысяч ливийцев, что может говорить об очень высоком присутствии ливийских джихадистов в общей структуре «ИГ» и других экстремистских организаций.²⁰

Что касается Катара, то агрессивная политика этого эмирата в отношении Ливии объясняется не только его курсом в Африке, направленным на демонтаж светских режимов и пропаганду исламизма, активной поддержкой исламистов из «Братьев-мусульман», как в Триполи, так и в Каире, против чего выступает Эр-Риад, но и традиционно сложными отношениями между руководителями двух стран. Дело в том, что несколько лет тому назад лидер Ливийской Джамахирии Муаммар Каддафи, критикуя политику Дохи, на одном из саммитов Лиги арабских государств публично позволил несколько выпадов в адрес лично эмира Катара. Поэтому неслучайно, по свидетельству главы Национального переходного совета Ливии Мустафы Абдулы Джалиля, сделанному еще в 2012 году, на проведение «ливийской революции» Доха выделила 2 млрд долларов.²¹ Ко всему прочему, на фоне слабеющей Саудовской Аравии руководство Катара пытается примерить на себя тогу региональной державы и играть более активную роль в африканских делах. Во французских экспертных кругах также открыто пишут, что одним из источников финансирования джихадистов в Ливии являются «наши друзья и союзники из Персидского залива», в частности Катар, с помощью которых эта страна пошла по пути «сомализации», став жертвой множества этнических и племенных конфликтов, которые к тому же обостряются борьбой за контроль над углеводородными ресурсами.²²

Ситуация в Ливии, где нашли убежище тысячи египетских исламистов, которые совершают регулярные вылазки в Египет и поставляют оружие боевикам «ИГ» на Синайском полуострове, вызывает серьезное беспокойство в Каире. Когда джихадисты «ИГ» в феврале 2015 года обезглавили в Сирте 21-го египетского мигранта, принадлежащих к коптской христианской церкви, то на следующий день ВВС Египта нанесли серию авиаударов по объектам исламистов, а спустя два дня египетский спецназ «зачистил» почти полторы сотни боевиков на территории их тренировочного лагеря, находящегося недалеко от границы. Более того, президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси публично заявил о том, что Турция и Катар оказывают финансовую и военную поддержку «Ансар аш-Шария», аффилированной с «ИГ».²³ Еще ранее в 2014 году Каир предложил ливийскому генералу Халифе Хафтару помощь в подготовке военнослужащих его подразделений для борьбы с террористами и поставил три модернизированных самолета МИГ-21 и три вертолета МИ-8, которые базируются на территории международного аэропорта Тобрук на востоке Ливии. В мае 2015 года было объявлено о намерении поставить еще две машины МИГ-21.²⁴ Как отмечается в одном издании, «нет сомнений в том, что египетский президент продолжит действовать в Ливии самостоятельно… тем боле, что там у него есть на кого опереться – генерал Халифа Хафтар, объявивший войну с «ИГ» своим личным делом».²⁵

В период правления в Египте Абдель Гамаль Насера тогда ещё юный Халифа Хафтар проходил военную подготовку в одном из египетских учебных заведений, где стал убежденным противником «Братьев-мусульман». Еще раньше в 1969 году в составе группы армейских офицеров, в которую входил и капитан Муаммар Каддафи, он принимал участие в свержении ливийского короля Идриса I. Во время правления М. Каддафи он сделал успешную военную карьеру. В одном из публичных интервью последний назвал его «своим сыном», а себя его «духовным отцом». В 1987 году Х.Хафтар был назначен командующим ливийскими войсками в войне против Чада за спорную «полосу Аузу», богатую ураном. В ходе военных действий ливийцы потерпели сокрушительное поражение, а Х.Хафтар и около четырех сот его подчиненных были взяты в плен. Когда М.Каддафи отказался признать поражение и факт пленения своих военнослужащих, возмущенный Х.Хафтар призвал своих сторонников присоединиться к «Национальному фронту спасения Ливии», оппозиционной ливийской группировки, спонсируемой ЦРУ и базировавшейся в Чаде. Здесь Х.Хафтар занялся подготовкой операции по вторжению в Ливию, но М.Каддафи организовал в Нджамене государственный переворот, и американцам пришлось в срочном порядке эвакуировать Х.Хафтара и 350 его сподвижников сначала в Заир, а затем и в США, где он получил американское гражданство и продолжал сотрудничать с ЦРУ.²⁶ В начале 2014 года Х.Хафтар оставил свой дом в штате Вирджиния и вернулся в Ливию, где в районе «Зеленых гор» на востоке страны основал свою штаб-квартиру, а в мае 2014 года объявил о проведении операции «Достоинство» против исламистов в Бенгази. В январе 2015 года международно-признанное правительство Абдуллы ат-Тани, учитывая растущую популярность отставного генерала в вооруженных силах страны, призвало его и ещё 108 бывших офицеров армии М.Каддафи на действительную военную службу. После этого назначения исламистское правительство в Триполи назвало Х.Хафтара «военным преступником» и призвало вести борьбу до его «уничтожения».²⁷

Одновременно с активизацией усилий Запада по поиску мирного урегулирования конфликта после кровавых терактов в Париже в середине ноября 2015 года США, Великобритания и Франция, обеспокоенные ростом террористической угрозы со стороны «ИГ» с территории Ливии, приняли решение о нанесении скоординированных и целенаправленных ударов по объектам «ИГ» в этой стране. В этих целях для сбора данных и проведения спецопераций туда были направлены подразделения спецназа. В феврале сего года в СМИ появились сообщения об их присутствии на территории Ливии. В частности, указывалось, что французские коммандос дислоцировались на военной базе Бенина близ города Бенгази, на которой также располагаются ливийские подразделения генерала Х.Хафтара. При этом сообщалось, что действия ливийских военных формирований, которые проводили операцию против экстремистов в Бенгази, «контролировались и направлялись французскими военными». Благодаря этой поддержке со стороны французов генерал Х.Хафтар сумел почти после двух лет безуспешных попыток за четыре дня выбить боевиков из центра города.²⁸

Примечательно, что все эти сообщения совпали по времени с информацией о том, что в январе сего года в ливийском городе Сирт неизвестный снайпер в течение 10 дней ликвидировал нескольких влиятельных представителей «ИГ». С 13 по 23 января меткий стрелок уничтожил главу местного шариатского суда, затем последовательно убил его преемника и еще одного видного полевого командира. В начале февраля «сиртский снайпер» ликвидировал еще одного главаря «ИГ» из числа ливийцев, который был застрелен с большого расстояния. Сразу появилось несколько версий случившегося: одни посчитали, что стрелком мог быть кто-то из местных ополченцев, другие склонялись к тому, что это дело рук американского или европейского спецназа.

И здесь возникает резонный вопрос: какой спецслужбе в данном случае отдать предпочтение? Думается, что после кровавых событий в Париже у французских рыцарей плаща и кинжала было больше оснований сделать это, чтобы хоть как-то реабилитировать себя в глазах своего политического руководства и французского общества в целом за допущенные ранее промахи. Здесь уместно будет напомнить, что террористические акты в Европе планировались заранее и джихадисты не делали из этого никакого секрета. Так, в июне 2014 года после захвата Мосула в Ираке Абу Бакр аль-Багдади призвал своих сторонников во всем мире вступать в ряды «ИГ» для того, чтобы однажды «завоевать Рим». В сентябре того же года после начала западной коалицией во главе с США воздушных операций в Сирии пресс-секретарь «ИГ» Аднани обратился с воззванием к последователям «убивать неверующих американцев и европейцев, но особенно развращенных и злостных французов».²⁹ Косвенным свидетельством причастности французских военных к отстрелу джихадистов может служить публикация во французской газете «Монд», в которой, указывалось , что Париж проводит секретные операции на территории Ливии и, что приказ на это отдал лично президент Франсуа Олланд. Более того, когда эта информация стала достоянием гласности, министр обороны приказал приступить к расследованию дела по поводу «утечки информации, критически важной для национальной безопасности» Франции.³⁰

Длительные переговоры по примирению двух враждующих группировок и созданию единого правительства, проводившиеся в последнее время под эгидой Миссии ООН по Ливии во главе с Бернардино Леоне, а затем Мартином Коблером, привели 17 декабря 2015 года к заключению соглашения в марокканском городе Схирате о создании в рамках Президентского совета Ливии Правительства национального согласия (ПНС) во главе с членом ВНК бизнесменом Фаизом Сарраджем. Его формированию предшествовала интенсивная работа Миссии ООН в Ливии по поиску союзников среди местных политических деятелей, руководителей племенных группировок и различных вооруженных ополчений, называемых местной милицией. По отдельным сообщениям печати, военный советник М. Коблера итальянский генерал Паоло Сьерра проводил переговоры с представителями вооруженных бригад Мисураты, Зинтана и Сабраты по «обеспечению безопасности ПНС в Триполи».³¹ Судя по поступающей в последнее время информации о том, что Махди аль-Баргати, выдвинутый на пост министра обороны ПНС, а также бывший военный руководитель Мисураты и командир пограничной охраны в Адждабии вместе с рядом других полевых командиров планируют проведение операции по освобождению Сирта от исламистов «ИГ», эти переговоры набирают обороты.

Однако сразу после подписания соглашения обе стороны под разными предлогами стали уклоняться от его выполнения. По оценке «Аль-Джазиры», (а этот пропагандистский рупор Катара, как правило, выражает официальную позицию Дохи ), многие из вооруженных групп на местах, входящих в эти два объединения, считают, что оно не отвечает их интересам и они могут отказаться от его выполнения.³² В подтверждение этого министр иностранных дел самопровозглашенного  правительства в Триполи Али Абу Заакук заявил, что оно выступает против «правительства, навязываемого господином Коблером».³³ Власти в Тобруке, в свою очередь, не согласились с тем, что посты министров МВД, МИД, образования и по делам ислама предполагалось отдать представителям экстремистских группировок «Ливийской исламской боевой группы» («ЛИБГ») и «Братьев-мусульман», а на пост министра обороны выдвигается бывший подчиненный генерала Х. Халифа Махди аль-Баргати.³⁴

Кстати, это уже не первая попытка противников Х.Хафтара, не считая покушений на его жизнь, задвинуть его на второстепенные роли. Если верить сообщениям «Аль-Джазиры», накануне назначения генерала на пост главнокомандующего вооруженными силами Ливии в январе 2015 года на встрече послов западных стран и военных экспертов с ливийскими парламентариями из Тобрука, которая прошла в Тунисе, было заявлено, что в случае одобрения его кандидатуры, западная помощь будет приостановлена. В Европе посчитали, что присутствие генерала Х.Хафтара в политической жизни Ливии является препятствием на пути ее дальнейшего развития.³⁵ Однако на Западе есть и другие точки зрения, чисто прагматического характера. В частности, по мнению экспертов американского аналитического центра «Стратфор», несмотря на неоднозначную оценку личности самого генерала в Ливии и за ее пределами, сотрудничество с ним, учитывая его военные успехи и нацеленность на борьбу с терроризмом, может оказаться на нынешнем тупиковом этапе ливийского кризиса весьма продуктивным, в первую очередь в плане решения отдельных военных задач, стоящих перед контингентом западного спецназа.³⁶

Последовавший 30 марта сего года тайный переезд из Туниса Правительства национального согласия во главе с Фаизом Сарраджем – в сопровождении министра иностранных дел Италии Джентилони на итальянском военном корабле – на военно-морскую базу в Триполи, с одной стороны, породил надежды на какое-то урегулирование внутри-ливийского конфликта, но, с другой – создал новые проблемы, связанные с расколом в рядах обеих враждующих группировок, который под воздействием внешних сил начался несколько ранее. Когда в начале февраля сего года военный губернатор Мисураты Ибрагим бен Раджаб объявил о том, что лидеры четырех самых крупных бригад (а всего их насчитывается около 40) приняли решение поддержать ПНС, то объединенный «Штаб обороны» этих бригад обвинил его в узурпации власти и заявил о солидарности с Всеобщим национальным конгрессом, который на тот период времени не признавал легитимность ПНС. В самом Триполи одна из многих местных группировок – «Ливийские революционеры», в 2013 году похитившая главу Переходного правительства Ливии Али Зейдана, предупредила, что она готова к ведению «затяжной войны» в столице, если другие силы будут оказывать содействие ПНС в обеспечении безопасности его работы.³⁷ В это же время, по сообщениям печати, многие министры самопровозглашенного правительства Халифы Гвелла в Триполи стали «пачками выходить» из его состава и выступать в поддержку ПНС.³⁸

Не меньший разброд и шатания царят и в противоположном лагере – группировке «Достоинство», базирующейся на востоке страны. Часть муниципалитетов, включая город Тобрук, высказалась за признание ПНС, а ряд местных военных командиров выдвинули на пост министра обороны ПНС альтернативную Х.Хафтару фигуру – его бывшего подчиненного из племени авакир Махди аль-Баргати, что привело к росту напряженности в местных армейских кругах.³⁹

Нет сомнения в том, что все эти процессы, происходящие внутри обеих группировок, связаны с активной работой западных и иных спецслужб, порой преследующих совершенно противоположные цели и задачи, по поиску подходящих для себя партнеров, которые, в свою очередь, руководствуются своими собственными интересами, чаще всего меркантильными и далекими от сохранения единства и целостности ливийского государства. В этой связи следует обратить внимание на сообщения местной печати о том, что активную подспудную роль в формировании новых органов власти в Триполи под эгидой ООН стал играть известный джихадист Абдель Хаким Бельхадж, в 80-х годах в составе «Аль-Каиды» воевавший в Афганистане, а затем создавший для устранения М.Каддафи – с помощью английской МИ-6 – «Ливийскую исламскую боевую группу», которая признана СБ ООН террористической организацией.⁴⁰ И в этом нет ничего нового в политике двойных стандартов, проводимой повсеместно странами Запада. В свое время для свержения М.Каддафи правительство США вступило в союз с «Аль-Каидой», с которой оно борется уже полтора десятилетия. По заявлению члена Конгресса США Синтии Маккини, силы, выступившие против М.Каддафи, представляли многонациональную смесь наемников из «Аль-Каиды», прошедших подготовку в ЦРУ. В марте 2011 года Барак Обама разрешил ЦРУ обучать и вооружать ливийских «повстанцев», включая «Ливийскую исламскую боевую группу» Абдель Хаким Белхаджа, являвшуюся североафриканским крылом «Аль-Каиды». Его триполитанскую бригаду американские спецназовцы готовили в течение двух месяцев тактике проведения повстанческих операций.⁴¹

Что касается позиции США, то Вашингтон в данной ситуации предпочел бы действовать не самостоятельно, а в рамках международной коалиции в составе Великобритании, Франции и при ведущей роли Италии. При этом США не спешат с принятием окончательного решения, надеясь на то, что, учитывая высокую заинтересованность своих западных партнеров в бесперебойных поставках высококачественной ливийской нефти, им удастся переложить основную тяжесть проведения военных операций по наведению порядка на ЕС. В результате военных действий сократился не только объем поставок нефти в Европу, но и возникла угроза закрытия газопровода «Зеленый поток», по которому газ из Ливии поступает в Италию. Не случайно, поэтому, глава МИД Италии Джентилони заявил, что Рим «будет в первых рядах», если ООН одобрит направление в Ливию «миротворческой миссии» ЕС.⁴²

При оценке нынешней военно-политической ситуации в Ливии в аналитических кругах ряда стран все чаще стали высказываться сомнения относительно того, что навязываемые «сверху» ООН и поддерживаемые США и ЕС пути урегулирования конфликта принесут ожидаемые результаты. В этой связи в условиях складывающейся тупиковой ситуации  зазвучали голоса тех, кто предлагает разделить страну на несколько частей. Так, один из директоров американского Института анализа глобальной безопасности призывает признать существующие реальности, суть которых, по его мнению, заключается в том, что единственным оставшимся решением этого конфликта является разделение Ливии на две части. И это не первый случай, когда в американском политическом истеблишменте выдвигаются подобного рода предложения. Достаточно вспомнить иракскую эпопею, когда в 2006 году нынешний вице-президент США Джо Байден, будучи в то время сенатором, предлагал разделить Ирак на три части: курдскую, суннитскую и шиитскую.⁴³

Совсем недавно с аналогичным проектом по Сирии выступил один из американских военных деятелей. Отставной адмирал ВМС США Джеймс Ставридис предложил «серьезно подумать» о разделении Сирии на три государственных образования и создания пусть и слабой, но в какой-то степени федеративной модели наподобие сегодняшнего Ирака.⁴⁴ Это, кстати, тот самый Джеймс Ставридис, который в 2011 году, будучи командующим силами НАТО в Европе, с упоением писал, что военная операция блока обеспечила «историческую победу народа Ливии, который с помощью НАТО превратил свою страну из международного изгоя в нацию, способную стать продуктивным партнером Запада».⁴⁵ Более того, в последнее время появились предложения восстановить действие конституции 1951 года, которая провозгласила Ливию конституционной монархией, и посадить на ливийский престол принца Мохаммеда аль-Сенусси. Однако главный вопрос заключается в том, сможет ли новый глава государства восстановить прежний высокий уровень жизни рядовых ливийцев, в частности, бесплатное образование, вплоть до университетского, бесплатное здравоохранение и многие другие льготы и пособия, которыми они пользовались во времена Ливийской Джамахирии. Короче говоря, опираясь на этот акт, предлагается юридически оформить раскол страны на три административные единицы-провинции, а именно – Киренаику на востоке страны, откуда ведет свой род династия Сенусси, Триполитанию на западе и Феццан на юго-западе.⁴⁶

Подобного рода вбросы находят понимание и поддержку ливийских племенных элит. После смены власти в Триполи в июне 2013 года Киренаика уже заявляла о своей «независимости и самостоятельности», а три месяца спустя ее примеру последовала область Феццан, объявившая себя автономной федеративной провинцией. Особую активность в этом плане проявляют сепаратисты Киренаики, которые стремятся установить единоличный контроль над финансовыми потоками от экспорта нефтепродуктов. Именно в этой части страны находятся основные месторождения, на которых добывается около двух-третей всей нефти, 4 из 5 нефтеперерабатывающих предприятий и 5 из 6 нефтяных терминалов.

По мнению ряда экспертов, в процессе «обустройства» этих новых «подмандатных территорий» на фоне вынужденного усиления российского военного присутствия в восточном Средиземноморье, связанным с проведением по просьбе правительства Сирии антитеррористической операции против «ИГ», западные страны и США, в первую очередь, могут попытаться вернуть утерянные при М.Каддафи военные объекты: английскую военно-морскую базу в Тобруке под предлогом борьбы с незаконной миграцией с ливийского побережья в Европу и военно-воздушную базу США «Уилус филдс» вблизи Триполи для размещения контингента миротворческих сил ЕС численностью до 6000 человек для проведения операция против «ИГ».⁴⁷

Кроме того, по сей день Пентагону так и не удалось договориться ни с одной африканской страной о размещении на Черном континенте штаб-квартиры Африканского командования (АФРИКОМ), созданного для установления американской гегемонии в регионе и все еще базирующегося в Штутгарте. В этом плане, выражаясь языком американского президента, «порванная в клочья» самими американцами и их западными союзниками, Ливия может пойти навстречу пожеланиям США при условии оказания ей массированной экономической помощи для восстановления разрушенной экономики и в первую очередь нефтяной промышленности.

По мнению экспертов Международной кризисной группы, плотно занимавшейся анализом сложившейся в Ливии ситуации, без выработки четкой формулы распределения доходов, устраивающей все многочисленные враждующие группировки, без инклюзивного политического диалога, установление мира в стране представляется маловероятным. Что же касается скороспелого навязываемого ООН признания ПНС во главе с Фаизом Сарраджем, персональный состав которого вызывает сильное неприятие во многих районах страны, особенно – на востоке, то это, с их точки зрения, может лишь только привести к возникновению нового «третьего» центра силы, что еще более усугубит и без того крайне взрывоопасную внутриполитическую ситуацию, подорвет финансовые устои государства и расширит социальную базу деятельности «ИГ».⁴⁸ Эти предположения экспертов стали сбываться после переезда этого правительства 30 марта сего года в Триполи, когда оно столкнулось здесь с вооруженным сопротивлением со стороны радикальных исламистов и вынуждено базироваться по соображениям безопасности на местной военно-морской базе.

С прибытием ПНС в Триполи дальнейшее развитие событий приняло быстротекущий и, до некоторой степени, неожиданный характер. Это, в первую очередь, связано с тем, что значительная часть вооруженных формирований Триполитании (северо-западных районов страны), а также власти 10 ливийских городов перешли на сторону нового правительства, что, в свою очередь, вынудило исламистское правительство Халафа Гвелла уйти в отставку. 5 апреля сего года оно объявило о сложении своих полномочий, исходя из того, что «интересы государства оно ставит превыше всего». Хотя ещё за неделю до этого оно закрыло воздушное пространство Ливии, чтобы воспрепятствовать прибытию Фаиза Сарраджа в ливийскую столицу.⁴⁹ Одновременно Всеобщий национальный конгресс объявил о своем самороспуске, создании на его базе Государственного совета и избрании его президентом политического деятеля из Мисураты Абдулрахмана Сувехли, который даже не являлся членом бывшего ВНК.

Между тем, новые власти в Триполи еще не получили признания, предусмотренного соглашением в Схирате, со стороны Палаты представителей в Тобруке. По последним данным, 102 члена из 200 этого законодательного органа уже, якобы, высказались за одобрение ПНС, но сторонники генерала Х.Хафтара в руководстве палаты, настаивающие на сохранении за ним должности главнокомандующего вооруженными силами и выступающие против его исключения из процесса политического урегулирования, задерживают голосование по этому вопросу.

Резолюция СБ ООН, принятая в марте сего года в поддержку ПНС, но без учета интересов правительства в Тобруке, вызвала резко негативную реакцию в восточных районах страны. Демонстранты в Бенгази потребовали вместо ПНС создать Военный совет во главе с генералом Халифой Хафтаром, а глава Палаты представителей Агила Салах заявил о том, что в ближайшее время его правительство возобновит экспорт нефти через созданный ими восточный филиал Национальной нефтяной корпорации Ливии, что, по существу, будет означать выход Киренаики из состава Ливии.⁵⁰ И, действительно, 25 апреля сего года, по данным английской «Гардиан», из порта Харигас на востоке страны вышел индийский танкер с 650000 баррелей нефти, направившийся в ОАЭ.⁵¹ Однако, ввиду угрозы применения санкций со стороны ООН, был вынужден через несколько дней вернутся в один из ливийских портов.

Более того, демонстрируя твердость позиции властей Тобрука в отстаивании своих интересов, в последних числах апреля генерал Х.Хафтар приступил к проведению широкомасштабной военной операции под кодовым названием «Битва за Большой Сирт», целью которой, по всей видимости, является не только освобождение бывшей вотчины М.Каддафи от боевиков «ИГ», но и установление контроля над прилегающими к этому городу нефтеносными районами, нефтяными терминалами и НПЗ. В этих целях к 28 апреля к городам Адждабия и Марада, находящимся юго-восточнее города Сирт, им были стянуты подразделения Ливийской национальной армии в количестве от 3000 до 4000 человек и несколько артиллерийских частей.⁵² Готовясь к наступлению ливийской армии, боевики «ИГ», в свою очередь, объявили о проведении всеобщей мобилизации молодежи в Сирте и одновременно пообещали сжечь дома тех жителей, которые намерены покинуть город. Эти действия правительства в Тобруке, в случае успешного проведения этой операции, не только подтвердят его международную дееспособность, до недавнего времени признававшегося ООН и странами Запада в качестве единственного законного правительства в Ливии, но и усилят его влияние на дальнейшее развитие внутриполитической ситуации в стране в целом и продемонстрируют «ущербность» односторонней политики Запада в Ливии по подбору вчерашних «Братьев-мусульман» и алькаидовцев для борьбы с «ИГ». Неудивительно поэтому, что нынешний премьер-министр в Триполи Фаиз Саррадж, у которого еще нет «под ружьем ни одного щтыка» за исключением нескольких бригад из Мисураты, осуществляющих охрану его правительства, осудил эту акцию и высказался за создание объединенных сил под общим командованием для борьбы с «ИГ». Его, также как и его западных спонсоров, совсем не устраивают односторонние шаги Тобрука, когда выдворение игиловцев из Сирта сделает генерала Х.Хафтара наиболее предпочтительной фигурой на пост главнокомандующего вооруженными силами новой Ливии.

29 апреля Фаиз Саррадж еще раз уточнил, что его правительство намерено самостоятельно разобраться с действующими в стране боевиками «ИГ», не привлекая к этому военные силы других государств, несмотря на то, что в течение последних нескольких месяцев этого года на Западе шла широкая дискуссия о привлечении сил НАТО к борьбе с «ИГ» на территории Ливии.⁵³ Лидеры ряда стран западного мира, включая США, публично обсуждали конкретные планы создания 6000-го «миротворческого контингента» ЕС в составе Италии, Великобритании, Франции, США, Германии и Испании для направления в Ливию, при условии, если ПНС обратится к ним с официальной просьбой. Однако, постепенно воинственная риторика в столицах западных стран стала сходить на нет, и, в конечном итоге, глава дипломатии ЕС Могерини и генсек НАТО Столтенберг выступили с заявлениями о том, что страны НАТО ограничатся только подготовкой ливийских военнослужащих и предоставлением соответствующего вооружения и снаряжения для борьбы с «ИГ».

При этом, видимо, были учтены позиции ближайших соседей Ливии, в частности Алжира и Египта, выступавших против военной интервенции Запада. В марте сего года президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси в интервью итальянской газете «Република» предупредил, что иностранное военное вмешательство в Ливии может привести к совершенно непредсказуемым последствиям.⁵⁴ И он имел для этого весьма серьезные основания. Как показывает опыт контр-террористической борьбы в Африке, очень часто иностранное военное вмешательство приводит к усилению националистических тенденций и росту рядов экстремистских организаций за счет националистов. Ярким примером этому может служить спровоцированное США в 2006 году военное вторжение эфиопских войск в Сомали для борьбы с местными экстремистами из «Союза исламских судов» и последовавшее за этим беспрецедентное усиление позиций террористической организации «Аш-Шабаб», которая, «оседлав» волну сомалийского национализма, вынудила в 2007 году эфиопские войска покинуть территорию Сомали, превратившись в мощную экстремистскую группировку.

Что касается формирования и военной подготовки новых ливийских вооруженных сил и оснащения их вооружением и снаряжением для борьбы с «ИГ», то здесь предстоит очень кропотливая работа по изучению контингента новых подразделений. У Пентагона уже имеется большой негативный опыт в этой области. Летом 2012 года американские «зеленые береты» модернизировали ливийскую военную базу в 27 километрах к западу от Триполи и превратили ее в тренировочный лагерь по подготовке бойцов спецназа по борьбе с террористами. Однако, в августе 2013 года этот центр был захвачен местными исламистами, которые овладели сотнями единиц автоматического оружия, приборами ночного видения, автомашинами и другим военным снаряжением.⁵⁵ Американские инструкторы спаслись лишь потому, что в ночное время находились на виллах недалеко от базы.

По мнению многих исследователей, подготовка и вооружение местных бригад, перешедших на сторону ПНС, для борьбы с «ИГ» представляется весьма сомнительным предприятием, так как их основу составляют выходцы из исламистского альянса «Рассвет», которые из инстинкта самосохранения, а также по тактическим соображениям, чтобы «переиграть» своих противников из группировки «Достоинство», выступили в поддержку ПНС. При этом высказывается предположение, что практические навыки и новое вооружение, полученные от стран Запада, которые изъявляют желание оказать новым властям широкую помощь в подготовке военных кадров, могут быть использованы ими для дальнейшего сведения счетов со своими традиционными соперниками внутри страны.⁵⁶ И в этом случае, при подборе своих партнеров американцам и их западным союзникам есть над чем подумать. Достаточно вспомнить, что в 2012 году во время малийского кризиса на сторону повстанцев «Национального движения за освобождение Азавада» перешли около 1600 военнослужащих регулярной армии Мали из числа туарегов, которые готовились американскими инструкторами по борьбе с терроризмом, а капитан Саного, прошедший подготовку в военно-учебных заведениях США, вдобавок совершил государственный переворот, чем еще больше осложнил ситуацию, что вынудило Францию ввести свои войска в эту страну.

Американское интернет-издание «The Huffington Post», оценивая в целом сложившееся в Ливии положение, пишет, что многие политики в США и в Европе «лелеют фантазию», несбыточную мечту, что правительство малоизвестного технократа Фаиза Сарраджа, не пользующегося поддержкой во многих районах страны, особенно на востоке, окажется способным решить стоящие перед ним чрезвычайно сложные проблемы.⁵⁷ В частности, в число его первоочередных задач входит установление контроля над всеми государственными структурами Ливии в центре и на местах, инициирование процесса национального примирения между враждующими группировками, восстановление экономики и организация эффективной борьбы против усиливающейся угрозы со стороны «ИГ». Естественно, возникает логичный вопрос: сможет ли его правительство в его нынешнем составе, опираясь на силы, которое оно представляет, даже при поддержке Запада, решить эти вопросы? И здесь возникает много сомнений.

Во-первых, на сегодняшний день ввиду доминирования на местах разного рода ополчений и вооруженных формирований, созданных по племенному или региональному признаку, ПНС не в состоянии контролировать регионы. Возникнув во время гражданской войны, эти вооруженные бригады по-прежнему сохраняют свои организационные структуры, осуществляют реальный контроль над людскими и материальными ресурсами на подопечных территориях и совсем не проявляют намерений складывать оружие, дабы не потерять свою независимость. Несмотря на то, что Центральный банк Ливии, выступивший в поддержку Ф. Сарраджа, обладает возможностями «перекрывать кран» государственного финансирования этих вооруженных формирований, чего они добились в качестве платы за активное участие в свержении режима М.Каддафи, тем не менее, и последние имеют немалые рычаги воздействия на центральные власти на подконтрольных им территориях. Например, ополчения прибрежного города Хомс в центральной части Ливии легко могут перекрыть подачу электроэнергии для большинства районов Триполи, если почувствуют, что их политические или «шкурные» интересы каким-то образом ущемлены. Или же вооруженные бригады, контролирующие районы южнее столицы, могут приостановить подачу воды в Триполи и перекрыть основные магистрали, ведущие к городу.

Что касается восточных прибрежных городов, таких как Адждабия, Брега, Тобрук и даже далекий от побережья оазис Куфра, то здесь местные ополчения без проблем могут приостановить добычу нефти. А племя амазигов на западе страны в любой момент может перекрыть поставки газа в Италию по газопроводу «Зеленый поток», проложенному по дну Средиземного моря, что оно уже неоднократно демонстрировало.⁵⁸

По мнению ряда исследователей, подчас одним из главных препятствий на пути национального примирения являются не столько политические и религиозные разногласия, сколько опасения лидеров местных вооруженных ополчений, что после урегулирования конфликта они и общины, которые, они представляют, лишатся тех или иных политических преимуществ или материальных ресурсов, которыми они сегодня располагают. Поэтому, одной из главных проблем ПНС по привлечению на свою сторону местных авторитетов и общин является четкое изложение своей позиции, закрепленное хотя бы в постановлениях правительства до принятия новой Конституции, по поводу приемлемого распределения нефтяных доходов для всех основных районов страны, а не ограничиваться обещаниями решить этот вопрос в дальнейшем.⁵⁹

Еще одним серьезным вопросом на пути достижения национального примирения и официального признания ПНС со стороны правительства в Тобруке является достижение соглашения о статусе генерала Х.Хафтара в новых структурах вооруженных сил. Признание за ним роли главнокомандующего вооруженными силами несет в себе большой потенциал обострения противоречий в складывающейся в Триполи под эгидой ПНС коалиции из представителей западных районов страны, многие представители которой являются ярыми противниками генерала. Но и без сохранения за ним значимого поста в новых структурах достижение с Тобруком представляется крайне затруднительным.

Вместе с тем, при оценке нынешней ситуации в Ливии следует исходить из того, что само по себе присутствие ПНС в Триполи и переход на его сторону части вооруженных формирований и отдельных министерств и госкорпораций, включая Центральный банк, еще не является убедительным доказательством, что оно контролирует положение в столице. Поддержка правительства Ф.Сарраджа бывшими сторонниками альянса «Рассвет» является тактической уловкой экстремистов для того, чтобы встроиться в новую политическую систему Ливии, создаваемую при посредничестве Запада. Сейчас в Триполи в рядах исламистского Всеобщего национального конгресса происходит перегруппировка сил и отдельные местные бригады заняли выжидательную позицию и внимательно следят за дальнейшим развитием ситуации. А нападение боевиков «ИГ» 5 мая на один из блокпостов на въезде в третий по величине город Мисурата, в результате которого погибли 6 местных ополченцев, а также захват ими нескольких населенных пунктов, в том числе города Абу Курейн, говорит о том, что положение остается крайне сложным.

Как показывает практика политического решения подобного рода конфликтов в Афганистане, Ираке и Сирии и учитывая, в первую очередь, высокую степень напряженности межэтнических и межрегиональных противоречий, глубоко укоренившееся за годы безвластия присутствие исламистского радикализма, подпитываемого отдельными внешними игроками, которые на сегодняшний день практически вышли из под контроля Запада, рост сепаратистских настроений в нефтедобывающих районах, отсутствие более или менее справедливой схемы распределения доходов от экспорта нефти для равномерного развития всех районов страны, с большой долей вероятности можно утверждать, что процесс внутри-ливийского урегулирования и искоренения на территории некогда процветавшей Джамахирии нового очага международного терроризма будет носить противоречивый характер и затянется на долгие годы. Во всяком случае, на сегодняшний день ярко выраженного всеобщего стремления всех противоборствующих сторон мирно разрешить существующие противоречия, положить конец междоусобной войне, объединить усилия в борьбе против «ИГ» и вывести страну, оказавшуюся на грани полного раскола и экономического коллапса, на траекторию устойчивого развития пока не просматривается.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs