Евразийское экономическое пространство – Москва выступает за всеобъемлющее сотрудничество

Власти РФ одобрили планы прокладки автомобильной трассы, «из Казахстана в Белоруссию, призванной соединить Китай со странами Европы».

По данным немецких СМИ, в Вашингтоне испытывают по этому поводу растущее беспокойство, поскольку для Америки «расширение евразийской торговой зоны в обход судоходных путей, находящихся под контролем США, — катастрофа».[i] Согласно комментарию газеты «Хайзе», автотрасса является примером проекта, демонстрирующего возможности успешного сопряжения форматов евразийской интеграции, продвигаемых Москвой и Пекином, с российским нацпроектом модернизации транспортной инфраструктуры. Планируется, что за шесть лет инвестиции в сотни миллиардов рублей позволят качественно модернизировать и расширить транспортные пути, пролегающие по территории России и значительной части бывшего СССР, включая арктический регион. Автомобильные и железнодорожные коридоры должны стать наиболее экономически эффективным способом доставки грузов на всем пространстве Евразии, заместив воздушный и морской транспорт. Конечная цель – превратить Россию в центр «евразийского экономического пространства, протянувшегося от Португалии до Китая», сконцентрировать «экономическое пространство на территории от Японии до Португалии, что может привести к перераспределению власти и изоляции Африки и Америки». Рассмотрим ситуацию подробнее.

В современной теории геополитики преобладает точка зрения, берущая начало с Х. Маккиндера, и развитая З. Бжезинским, согласно которой, «держава, господствующая в Евразии, будет контролировать два из трёх наиболее развитых и экономически продуктивных региона мира»[ii]. Последние сто с лишним лет, Евразия действительно находится в фокусе множества конфликтов и столкновения интересов ведущих держав. Ее значение вновь кардинально выросло после распада СССР и выхода на мировую арену восходящих стран-гигантов, таких как Китай и Индия. При всем том, в Евразии до сих пор не сложилось архитектуры безопасности, которая бы охватывала всю ее территорию. Существуют различные проекты интеграции - как между отдельными регионами этого гигантского пространства, так и охватывающие все или большинство государств мегарегиона. В политико-экономической сфере активно развиваются такие интеграционные проекты, как продвигаемые РФ Евразийский экономический союз (ЕАЭС) и Таможенный союз. Китай делает ставку на «Экономический пояс Шелкового пути» (ЭПШП), официально ориентированный на максимальное число стран Евразии. Комплексную стратегию «Партнерства в области создания качественной инфраструктуры» выдвинул премьер-министр Японии Синдзо Абэ.

У США нет целостной концепции для Евразии, вероятнее всего по причине отмеченного немецким изданием противоречия трансконтинентальных интеграционных процессов стратегическим интересам Вашингтона. Америка делает ставку на субрегиональные проекты под своим патронажем. В середине 2010-х годов США обнародовали своё концептуальное видение будущего для Азиатско-Тихоокеанского региона – Транс-Тихоокеанское партнерство (ТТП), а также Центральной Азии – инициативу «Новый Шелковый путь». От ТТП Вашингтон уже официально отказался, предложив взамен в ноябре 2017 года идею «свободного и безопасного Индо-Тихоокеанского региона» (НШП), активно продвигаемую в последнее время американскими политиками, экспертами и дипломатами. В то же время, НШП так и не получил существенного развития. В Европе США выдвигают на передний план НАТО; и даже строят планы реинтеграции европейского континента вокруг этого военно-политического альянса, в случае краха ЕС. Одновременно, нынешняя администрация не оставляет попыток вбить клин между западными и восточными членами Евросоюза, поддерживая, к примеру, проект «Междуморье», инициативу ряда государств ЦВЕ, исторически направленную на ограничение влияния в регионе не только России, но и Германии.

Главный недостаток всех «интеграционных» проектов, предлагаемых Америкой, заключается в том, что во всех случаях потенциальным участникам навязывается логика противостояния неким «внешним силам», будь то Россия, Китай, или даже ведущие страны ЕС. Между тем, большинство небольших государств Евразии, в том числе на постсоветском пространстве, стремятся проводить вариативную и многовекторную внешнюю политику и политику безопасности и ищут новых партнеров и гарантов стабильности. Одновременно такие государства и в китайской инициативе ЭПШП уже видят дестабилизирующий потенциал как в случае недостаточного привлечения для его реализации местных ресурсов, особенно людских, так и с точки зрения роста политической и долговой зависимости от Пекина. И это создает перспективное поле для усиления позиций Евросоюза или Японии.

Еще одним объективным препятствием экономической интеграции Евразии является неравномерность развития между отдельными государствами и регионами. В целом ряде стран отмечается слабость политических институтов, низкая диверсификация экономики, при высоком уровне коррупции и теневого сектора. В ряде регионов евразийского мегаконтинента острый характер носят социально-экономические проблемы, межрелигиозные и межэтнические противоречия. При этом финансовые и экономические интересы части элит в значительной мере ориентированы на Запад. Однако вызовы внутренней и региональной стабильности, а также характер существующих режимов, в наибольшей степени отпугивают именно западных инвесторов. В результате, такие страны дрейфуют между глобализацией и регионализацией; между экономическими проектами, выгодными в первую очередь самим элитам, и необходимостью стимулировать рост уровня жизни широких слоев населения; «между усилиями по сохранению для себя ниш в «старой» мировой экономике и нахождению ниш в «новой»»[iii].

Хорошо понимая изложенные выше объективные трудности, весной 2016 года Владимир Путин выдвинул инициативу, известную сегодня как Большое евразийское партнерство (БЕП, другое название – Всеобъемлющее евразийское партнерство). В ходе Петербургского международного экономического форума (ПМЭФ-2016) Президент России предложил концепцию торгово-экономической интеграции, «с участием Китая, Индии, Пакистана, Ирана, стран СНГ и ряда других государств».[iv] По мнению Москвы, БЕП могло бы включать страны ЕАЭС, Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и АСЕАН. Приветствовалось бы и участие ЕС. Как отметил Президент Путин, «огромному материку Евразии и прилегающим к нему островам самой природой и Богом предначертано быть связанным общими принципами». В ходе дискуссий между государствами предлагается выработать «естественные формы взаимодействия», которые бы учитывали интересы всех заинтересованных сторон.[v]

К несомненным достоинствам российской инициативы относится ее гибкий и адаптивный формат, который позволяет эффективно преодолеть наметившуюся в последние годы в Евразии «конкуренцию регионализмов». Москва предлагает «гибкость повестки», позволяющую сгладить неизбежные противоречия. Формат взаимодействия, который позволит «партнерам более активное «соучастие» в институциональном строительстве»[vi]. Важное отличие российского подхода заключается и в том, что Москва активно продвигает идеи усиления транспарентности региональной торговли, «торгово-экономической взаимосвязанности (trade facilitation), создания справедливой, устойчивой и сбалансированной торгово-экономической системы, в том числе в Евразии и в АТР».[vii]

Россия сохраняет значительный потенциал для поддержания своего экономического влияния на большей части постсоветского пространства, за исключением стран Балтии. Большинство предприятий в постсоветских странах были созданы в советское время. Большая часть имеющейся на сегодняшний день инфраструктуры, железных и автомобильных дорог, также ориентирована на Россию. Сохраняют популярность российские коммуникационные возможности: СМИ и социальные медиа. Важным потенциальным фактором успеха БЕП является поддержка КНР. Россия и Китай проводят в последние годы согласованную и продуманную политику комплексного взаимодействия, уже выходящего за пределы постсоветского пространства. При этом Китай концентрирует свои усилия в большей степени на экономических проектах. В то время как Россия, помимо экономической сферы, играет ведущую роль в вопросах безопасности. В ряде случаев, непосредственно выступая в роли антитеррористического гаранта и «поставщика» региональной стабильности. Опыт стратегического взаимодействия отрабатывается Москвой и Пекином в первую очередь в рамках сопряжения ЕАЭС и ЭПШП, договоренности о котором были согласованы на высшем уровне в 2015 году. Стратегические партнеры последовательно работают и над повышением экономической роли Шанхайской организации сотрудничества. Обе страны понимают взаимную выгоду от участия в этих процессах и не пытаются реализовывать инициативы ни в экономике, ни в области безопасности, наносящие вред другой стороне.

Важной отличительной чертой Большого евразийского партнерства является прямо заявленная заинтересованность Москвы в привлечении к участию в евразийских интеграционных процессах стран Европы. Долгосрочный план формирования ЗСТ Россия – ЕС Владимир Путин предлагал еще в 2010 году. Россия по-прежнему выступает за переход от конкуренции проектов «европейской и евразийской интеграции» в пользу их сопряжения. Для полноценного участия в интеграции Евразии, ЕС необходимо, во-первых, разобраться с тем, какую роль он намерена играть в условиях эрозии трансатлантических отношений. И, во-вторых, как Европа намерена противостоять нарастающей угрозе внутреннего раскола. Россия, в свою очередь, весной нынешнего года еще раз напомнила устами Сергея Лаврова, что по-прежнему заинтересована в присоединении к БЕП государств Европейского союза. Как показывает исторический опыт, логика развития взаимовыгодных экономических связей способна преодолевать даже самые застарелые политико-дипломатические противоречия. В случае Евразии, процессы углубления торгово-экономический отношений способны, как представляется, существенно смягчить многие геополитические разногласия. И даже полностью разрешить некоторые из имеющихся политических конфликтов. Разумеется, для этого потребуются не только политическая воля и дипломатическое искусство, но и кропотливая работа юристов, а также экспертов в области финансов и экономики.

Процессы экономической интеграции евразийского пространства находятся лишь в самом начале долгого и непростого пути. России и ее союзникам и партнерам предстоит преодолеть целый ряд внутренних ограничений, а также растущее сопротивление ряда внешних держав. Предстоит сложная работа по наполнению повестки интеграции глубоким и многоплановым содержанием. Для усиления ведущих позиций и влияния России необходимо существенно повысить совокупный экономический потенциал государств ЕАЭС. Учесть приход к власти на постсоветском пространстве относительно нового поколения лидеров, всё меньшее число которых смотрят на Москву как на исторического партнера. Преодолеть сохраняющееся недоверие ряда стран Евразии к политике КНР.

В целом, поиск оптимальной формулы «развития многосторонних институтов в Большой Евразии» представляется трудным, но многообещающим. Поскольку успешная «гармонизация ключевых проектов и инициатив», направленных на развитие сотрудничества в Евразии, позволила бы сформировать своего рода сферу совместного развития и процветания государств мегаконтинента на длительную историческую перспективу.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs