Четвертая годовщина ядерной сделки с Ираном: предварительные итоги и перспективы

14 июля исполнилось ровно четыре года соглашению по ядерной сделке или Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД). В 2015 г. семь стран - Великобритания, Германия, Китай, Россия, США, Франция и Исламская Республика Иран (ИРИ) пришли к консенсусу по решению иранской ядерной проблемы. В результате была выработана программа деятельности Ирана в ядерной сфере на 10 – 20 лет.

Ядерная сделка предписывала Ирану снизить уровень обогащения урана до 3,67%, ликвидировать уран с более высоким уровнем обогащения, сократить запасы низкообогащенного урана (НОУ) до 300 кг, запасы тяжелой воды, необходимой для функционирования ядерного реактора IR-40 в гор. Араке, до 130 тонн, переформатирование этого реактора до состояния, не допускающего наработку оружейного плутония, сокращение числа действующих центрифуг (около 20 тыс.) почти на 70% (до 6104 штук) с последующим сохранением данного количества агрегатов.

Взамен с Ирана снимались санкции (кроме поставок в ИРИ тяжелого наступательного вооружения (до 2020 г.) и ракетного оружия и ракетных технологий (до 2023 г.). Иран мог снова участвовать в международной торговле, в том числе, продавать нефть.

Важно, что, заключая ядерную сделку, ИРИ ни в коем случае не лишалась своих прав вести ядерные исследования и использовать атомную энергетику, правда, под строгим контролем МАГАТЭ.

К сожалению, для Трампа: СВПД – это не запрет на абсолютно всю ядерную деятельность ИРИ. Причем такого документа вовсе быть не может, поскольку всё международное ядерное законодательство, документы, в том числе и главный из них - Договор о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО), а также все основополагающие документы МАГАТЭ разрешают подобную деятельность любой стране в допустимых рамках. Таким образом, СВПД – это компромисс. Компромисс, с одной стороны освобождающий Иран о бремени жестких санкций, с другой – дающий гарантии (во всяком случае, на 15 – 20 лет) невступления Ирана в клуб обладателей ядерного оружия.

Конечно, ядерную сделку можно критиковать, как предоставляющую много «ядерных свобод» ИРИ. Ясно, гарантии, что Иран в будущем никогда не сможет получить ядерное оружие (о чем мечтает г-н Трамп), не может дать никто и ДНЯО, в том числе. Кстати, ДНЯО, который разрабатывался в конце 60-х годов ХХ века, к сожалению, не совсем совершенен. Ну, кто бы мог предположить почти 60 лет назад, что более 30 государств мире станут «пороговыми», то есть готовыми создать если не ядерное оружие, то, во всяком случае, инфраструктуру для его создания. Однако вопрос о корректировке Договора, увы, не стоит сегодня в повестке дня.

Да, ДНЯО допускает развитие ядерных технологий в мирных целях в любой стране. В том числе, и формирование полного ядерного цикла, начиная от добычи урановой руды, ее переработки, обогащения урана и создания ядерного топлива. И момент его перехода от сугубо мирного до военного - чрезвычайно расплывчат. Именно для контроля за всеми ядерными процессами и написаны правила МАГАТЭ, что ставит «ядерно-амбициозные» страны в суровые рамки. И СВПД полностью соответствует требованиям нынешнего международного ядерного законодательства.

Поэтому именно СВПД стал наилучшим, повторим – компромиссным решением ядерной проблемы ИРИ в настоящее время.

Но в мае 2018 года президент Дональд Трамп объявил о выходе США из СВПД и введении санкций против Ирана. Сейчас не будем рассуждать о том, что подвигло Трампа на это решение: то ли ненависть ко всему, что сделал его предшественник президент Барак Обама (а СВПД, безусловно, победа Обамы во внешней политике США), то ли традиционное в США неприятие исламского режима в ИРИ. Однако этот акт Белого дома взорвал не только саму ядерную сделку, но и ситуацию в Иране, вокруг него, на всем Ближнем Востоке, включая зону Персидского залива, ввел новые аспекты в отношения США с их союзниками в Европе.

Евросоюз и, прежде всего, Франция, Германия и Великобритания (соавторы СВПД) отрицательно отнеслись к антииранскому решению Трампа. Американские санкции не то, чтобы нанесли смертельный удар по европейской экономике, но были довольно чувствительны, особенно для тех бизнес структур, которые имели традиционные связи с Ираном. Резкий рост инвестиций ЕС в ИРИ и товарооборота наблюдался в 2016-17 гг., когда с Ирана сняли санкции. Если в начале 2016 г. товарооборот не превышал 5 млрд.долларов, то к 2018 г. этот показатель достиг более 25 млрд.[1] Но в 2018 г. инвестиции в ИРИ и торговля с ней значительно сократились на фоне антииранской финансово-экономической санкционной политики США по отношению к Ирану. Под давлением США более 100 крупных компаний были вынуждены покинуть иранский рынок. Париж, Берлин и Лондон пытались политическим, дипломатическим путем сгладить гнев Тегерана, окутывая его обещаниями помочь Ирану совместными действиями обойти санкции. Возможно, эти обещания и были искренними, но возможности их практического осуществления стремились к нулю. Даже созданная ЕС система INSTEX, как инструмент поддержки торговых обменов с ИРИ, оказалась неэффективной для работы с иранской нефтью.

При этом иранская экономика несла существенные потери. По данным МВФ, в 2018 году в Иране произошла рецессия с отрицательным ростом ВВП на 3,8% и ускорением инфляции, которая достигла 31,2% (после 9,6% в 2017 году). Остаются негативными перспективы самого нефтяного сектора. Еще до того, как администрация Трампа отменила санкционные льготы, ожидалось, что спад по итогам 2019 года составит в нем от 26% до 31%.[2]

Сильная сторона Ирана состоит в том, что он имеет достаточно высокий уровень валютных резервов в 100 миллиардов долларов и низкий уровень внешнего долга – по оценкам МВФ, 9% от ВВП в 2018 году.[3]

Возможно, руководствуясь этим положительным фактором, Тегеран ровно год до 8 мая 2019 г. стойко переносил всю тяжесть санкций, скрупулезно выполняя все требования СВПД. Но почему именно до этой даты?

Ответ один: 4 мая 2019 г. президент Трамп, стремясь свести продажи иранской нефти к нулю, отменил исключения из санкций для восьми стран, среди которых крупнейшие импортеры иранской нефти – Китай, Индия, Южная Корея, Япония, Тайвань.

Экспорт нефти из Ирана в июне 2019 г. упал до отметки примерно в 300 тыс. барр./сутки. Для сравнения: в апреле 2018 г., до объявления США о выходе из ядерной сделки, ИРИ экспортировала 2,5 млн. барр./сутки, то есть падение за 14 месяцев более чем в 8 раз.[4]

Напомним: Иран обладает доказанными запасами нефти в размере 157 миллиардов баррелей. ОПЕК считает, что в 2012 году доходы страны от экспорта нефти составляли 101 миллиард долларов, к 2015 году они уменьшились до 27 миллиардов долларов. Снятие эмбарго позволило Ирану поднять в 2016 году уровень доходов от продажи нефти до 41 миллиарда долларов, в 2017 году этот показатель возрос до почти 53 миллиардов долларов. Таким образом, можно примерно подсчитать, что при экспорте в 500 тысяч барр./ сутки Иран может получать доход в размере около 12-13 миллиардов долларов в год.[5] А при нынешних 300 тыс. – соответственно ещё меньше.

При таком развитии ситуации Тегеран, конечно, уже не мог терпеть. И 8 мая начал «наступательные операции», сводившиеся к приостановке выполнения некоторых требований СВПД. Процесс был распределен на несколько «таймов» по 60 дней.

В первом «тайме» Иран начал накапливать уран, обогащенный до 3,67% свыше 300 кг, разрешенных СВПД, и тяжелую воду свыше установленных 130 тонн.

Во втором, который начался 7 июля, Тегераном предусмотрено повышение уровня обогащения урана выше допустимых 3,67% и приостановка процесса перестройки тяжеловодного реактора R-40 в состояние, не позволяющее нарабатывать оружейный плутоний.

При этом следует учитывать, что, по словам замминистра Аббас Аракчи, сокращение обязательств по ядерной сделке будет происходить каждые 60 дней, если ее участники не будут придерживаться достигнутых договоренностей по СВПД.

Данные акции проводятся не беззаконно, а в соответствии со статьей 26 СВПД. Цель – подвигнуть Париж, Берлин и Лондон к более активным шагам по созданию условий для обхода или минимизации санкций США.

Но не только. Ядерная активность ИРИ вопреки требованиям СВПД – это демонстрация готовности Ирана полностью восстановить ядерный потенциал, существовавший до СВПД. Об этом говорил представитель Организации по атомной энергии ИРИ Бехруз Камальванди.[6] Это, конечно, почти нереализуемая задача. Очевидно, что ни США, ни Израиль не допустят ренессанса ядерных возможностей ИРИ. Соответственно, риск того, что США и/или Израиль нанесут удар по иранским ядерным объектам, возрастет. Стало быть, это заявление должно показать готовность Ирана к войне с врагами. И это послание Европе, которая даже в страшных снах не может представить себе войну с Ираном, пусть даже осуществляемую США и Израилем.

Научный сотрудник Гудзоновского института (США) Майкл Доран полагает, что Иран «провоцирует кризис, чтобы вселить в европейских лидеров страх перед войной и разрушением экономики, чтобы они оказывали давление на США, чтобы дать Ирану то, что он хочет».[7] Наверное, это единственный, хотя и не бесспорный, способ для Ирана хоть каким-то образом изменить ситуацию в свою пользу.

Напряжение вокруг Ирана нарастает. Но никто не желает войны. В день четвертой годовщины СВПД три соавтора ядерной сделки Франция Германия Великобритания выпустили совместное заявление. В нем, в частности, говорится: «В мае 2018 года мы недвусмысленно выразили свое сожаление и опасения по поводу решения США выйти из СВПД и вновь ввести санкции против Ирана, в то время как Иран придерживался своих обязательств — как регулярно, вплоть до прошлого месяца, сообщали наблюдатели МАГАТЭ. С мая 2018 года три наших страны приложили все усилия, чтобы работать с оставшимися участниками сделки и обеспечить иранским гражданам возможность получить экономическую выгоду от СВПД». При этом в заявлении вина за нынешнее сложное положение СВПД возлагается на обе стороны США и Иран.

Три европейские страны призвали стороны начать диалог, чтобы спасти договоренности. «Пришло время проявить ответственность и задуматься о путях, которые предотвратят эскалацию напряженности и позволят возобновить диалог. Опасность настолько велика, что сторонам следует сделать паузу и подумать о возможных последствиях своих действий» - говорится в документе.

Последствия конфликта неизбежно будут катастрофическими. И это, кажется, понимают все. Нужен диалог. Некоторые эксперты считают, что Тегеран понимает, что в сложившейся обстановке «кроме как начать обсуждение нового варианта Соглашения - иных вариантов нет, и никто из серьезных международных игроков на помощь приходить не собирается».[8]

Президент Трамп неоднократно заявлял, что США готовы к переговорам с Ираном без предварительных условий. То есть – на фоне санкционного режима. И это выглядит как ультиматум.

Иран соглашался на переговоры с США только после снятия «ряда санкции». Здесь, безусловно, речь, идет, в первую очередь, о нефтяных санкциях. Прямо скажем, разногласия принципиальные.

Но 16 июля президент Трамп на заседании правительства в Белом доме заявил, что с Ираном достигнут большой прогресс: «Посмотрим, что произойдет. Но большой прогресс был достигнут».

Госсекретарь США Майк Помпео уточнил, что Иран дал понять, что готов вести переговоры о своих баллистических ракетах: «…впервые иранцы заявили, что они готовы вести переговоры по своей ракетной программе. Поэтому я надеюсь, что у нас будет такая возможность».[9]

По данным некоторых СМИ, такой результат достигнут после предварительных и неофициальных контактов эмиссаров из Вашингтона и Тегерана, состоявшихся при посредничестве Катара. Такой вариант не исключен, если вспомнить закрытые, неафишируемые переговоры иранцев и американцев в Омане в 2012 – 2013 гг. перед началом работы «Группы 5+1» и ИРИ по разработке СВПД.

Как утверждает сайт haqqin.az, [10] «главное, чего требовал Тегеран перед началом неофициальных переговоров - снятие с него санкций. Как минимум - освобождение из-под них нефтяного экспорта. Одним из основных условий США было включение в повестку переговоров ракетной программы Ирана. Остановились на том, что Вашингтон, не объявляя об этом официально, «прикроет глаза» на поставки нефти в Китай и отдельным покупателям в Юго-Восточную Азию.[11] Конечно, всё это происходит без огласки с долей дезинформации и пропагандистской мишурой. По мнению того же источника (сайт haqqin.az): «пока еще все достаточно зыбко, что-то постоянно меняется».

Подробности диалога неизвестны, но если это соответствует действительности, то это положительный шаг. Ведь воистину: «худой мир лучше доброй ссоры», а ещё лучше – конструктивные и эффективные переговоры в целях установления безопасного и справедливого мира.

В этом плане еще одним позитивным знаком в развитии ситуации вокруг Ирана, США и СВПД стал примечательный факт: американский сенатор Рэнд Пол, либерал, противник конфронтации с ИРИ, оппонент Болтона и Помпео, получил у президента США Дональда Трампа разрешение на встречу с главой МИД Ирана Джавадом Зарифом, находящимся ныне в Нью-Йорке в ООН.

Таким образом, СВПД за четыре года, хотя и подвергся американской агрессии и понес потери, всё же сделал много для понимания путей и возможностей решения важнейшей мировой проблемы – проблемы нераспространения ядерного оружия. При этом, по словам Сергея Лаврова: «Россия будет и впредь настаивать на том, чтобы все стороны предприняли шаги по деэскалации и урегулированию имеющихся проблем политико-дипломатическими средствами. Это предполагает, прежде всего, отказ от ультиматумов, санкций и шантажа со стороны Вашингтона».

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs