В Турции подводят внешнеполитические итоги 2021 года

В прогнозах на 2021 год главными направлениями внешней политики турецкое экспертное сообщество называло западное (атлантическое), российское, ближневосточное и «тюркское». Направления эксперты угадали, но вот результаты ожиданиям, как правило, не соответствовали.

Отношения с западными союзниками лучше не стали – один факт признания Вашингтоном геноцида армян в 1915 году говорит о многом, а Еврокомиссия в своем ежегодном докладе «с сожалением» констатировала дальнейшее отдаление Турции от ЕС. В Анкаре привычно обиделись, и турецкий МИД счел, что документ содержит «двойные стандарты и ложные утверждения», а также «определяет эффективную внешнюю политику Турции как угрозу»[i].

Отношения с Россией в уходящем году ровными назвать сложно, что, впрочем, не сильно сказалось на торгово-экономических связях двух стран.

Усилия по нормализации отношений с ближневосточными соседями материализовались разве что в обещании инвестиций со стороны Абу-Даби, а в остальном все ограничилось редкими визитами и смягчением взаимной риторики. Нет признаков спада напряженности в восточной акватории Средиземного моря – между Турцией, с одной стороны, Грецией и Кипром, с другой. Не особо изменилась ситуация в Сирии, хотя для Турции это уже неплохо.

Пробуксовка на этих направлениях отчасти компенсировалась укреплением связей с тюркскими государствами: Анкара и Баку заключили фактически оборонительный военный союз («Шушинская декларация»), продолжился процесс структуризации «Тюркского мира», проявлением чего стало преобразование «Совета тюркоязычных стран» в «Тюркский союз». Вместе с тем военно-политическая активность Анкары в Закавказье вызвала резкое недовольство Ирана, но полноценного конфликта удалось избежать. 

Еще следует отметить рост внимания Анкары к акватории Черного моря, проявившийся в начале строительства «Стамбульского канала», потенциально способного скорректировать стратегический status quo в регионе, и в военно-политическом сближении Анкары с Киевом. Нужно признать, и то, и другое объективно не способствует улучшению российско-турецких отношений.

Ярким пятном на внешнеполитической палитре Турции стала попытка турецкого президента сыграть на глобальном уровне, предложив реформирование Организации Объединенных Наций. ООН, по мнению Реджепа Тайипа Эрдогана, «в нынешнем формате является частью проблем, а не их регулирования», так как судьба мира не может зависеть от «амбиций и прихотей» пяти постоянных членов Совета Безопасности. Эту идею турецкий лидер вынашивает давно, но теперь он изложил ее с трибуны Генассамблеи ООН и попытался обосновать в своей новой книге.

Свое видение внешней политики в уходящем году представил министр иностранных дел страны Мевлют Чавушоглу, выступая 13 декабря на парламентских слушаниях по бюджету на следующий год.

Так, глава турецкой дипломатии назвал Турцию «ключом к миру и стабильности в Ливии»; страной, которая активно действует на иранском, иракском, ливанском, эфиопском, суданском и сомалийском направлениях; пресекает, в том числе и с привлечением вооруженных сил, попытки иностранных буровых судов, «направленных Грецией и греческой частью [Кипра] в наши воды»; старается развивать сотрудничество с США; приступает к нормализации отношений с Арменией, «координируя каждый шаг с Азербайджаном». А «историческая победа» последнего во второй Карабахской войне и переименование [Тюркского Совета] в Организацию тюркских государств, по словам Чавушоглу, стали «поворотными моментами тюркской истории». Главным итогом года министр назвал тот факт, что «к голосу Турции прислушиваются теперь не только на региональном, но и на глобальном уровне»[ii].

Большинство экспертов оценивает ситуацию несколько иначе.

Лейтмотивом в их выступлениях и публикациях звучит тема «одиночества» Турции в регионе, в условиях, когда США ослабляют свою активность на Ближнем Востоке, Анкаре следовало бы использовать для укрепления стратегических позиций страны. Но это не было сделано из-за «ошибочных действий».

Отмечается банкротство политики «сидения на двух стульях» «метаний» между Вашингтоном и Москвой. Например, министр иностранных дел в первом правительстве Партии справедливости и развития (остающейся у власти и сегодня) Яшар Якыш, сетуя на отсутствие у Турции «баланса» на международной арене, призывает к разработке «программы оздоровления» внешней политики.

Руководство страны критикуют и за неспособность довести до конца «различные проекты», которые оно инициирует «по всему миру», - то в силу недостатка ресурсов, то из-за непредвиденного противодействия извне.

Нередко критику вызывает стремление властей строить внешнюю политику на основе религиозных симпатий и антипатий – прежде всего, это относится к поддержке «Братьев-мусульман» (организация, запрещенная в РФ). А недовольство бывшего представителя Турции в НАТО Фатиха Джейлана вызвало заявление Эрдогана о том, что «Талибан (запрещен в РФ) должен с нами разговаривать, так как наша вера не противоречит их вере». «Если уж вы готовы общаться с «Талибаном» (запрещен в РФ), почему отказываетесь говорить с Асадом? – недоумевает отставной дипломат, - Все равно придется, разве есть другой вариант?».

Многие эксперты считают, что внешняя политика превратилась в инструмент решения внутриполитических проблем. Развивая эту мысль, директор Программы Турции в вашингтонском Фонде защиты демократий Айкан Эрдемир полагает, что «управление впечатлениями заменило дипломатию в качестве основного способа действия». При этом, - отмечает политолог, - такой подход находит отклик лишь у «исламистского и ультранационалистического сегментов сторонников главы государства».

Разительное расхождение во взглядах руководства страны и ее рядовых граждан на международное положение выявил ежегодный (с 2013 года) опрос общественного мнения, проводимый Фондом Кадира Хаса[iii]. Результаты свидетельствуют о том, что в уходящем году турки стали больше доверять ЕС: 23% респондентов считают, что во внешней политике Турции следует ориентироваться на европейских партнеров, а свою страну назвали «европейской» 40.6% респондентов (год назад – 21.5%).

Главным противником Турции граждане сочли США (54%). Правда, год назад такое мнение высказало 70% опрошенных, а два года назад – 81.3%. При этом большая часть (31.4%) полагает, что во внешней политике Анкаре следует сотрудничать прежде всего с Вашингтоном.

Уменьшается число сторонников ориентации на мусульманские и тюркские государства.

Примечательно, что 27.8% респондентов (второй результат) видят Россию в качестве главного партнера.

Что до экспертного сообщества, то оно в отношении России проявляет определенную настороженность, отмечая «рост российского влияния» на сферы экономики, внешней политики и национальной безопасности Турции. В частности, это продемонстрировала конференция, посвященная 100-летию установления советско-турецких отношений, организованная «Анкарским центром изучения кризисных ситуаций и политики» (ANKASAM)[iv]. По мнению большинства спикеров, сегодня турецко-российские отношения, прежде всего, определяются «интересами и красными линиями Москвы», что иногда приводит к появлению «проблем».

При этом участники конференции отдали должное лидерам двух стран за их способность «вовремя вмешаться и предотвратить перерастание проблем в кризисы».

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs