Афганистан – «кладбище империй» (внутренние противоречия, Иран и другие)

Тегеран пристально следит за развитием внутриполитической и военной обстановки в соседнем Афганистане, также как и за региональной ситуацией, связанной с реакцией на афганские события различных стран, их вовлеченностью в процессы, проходящие там после начала ухода контингента войск НАТО во главе с США.

Исторически Иран всегда рассматривал Афганистан в качестве объекта не только внимания, но и влияния, как и другие соседние государства. И это понятно.

Немного об Афганистане

У этносов, населяющих сегодняшний Афганистан долгая история взаимоотношений с Ираном (Персией), насчитывающая тысячелетия. В VI веке до нашей эры территория нынешнего Афганистана вошла в состав персидской империи Ахаменидов, но уже в IV веке до н.э. ее захватывает Александр Македонский и вводит в состав империи Селевкидов. Впоследствии владели этой территорией множество империй, в том числе непосредственно связанных с Ираном. Это определило в некоторой степени общность истории, языка, культуры двух стран и народов.

В 1747 году Ахмад-Шах Дуррани основал Афганское государство со столицей в Кандагаре. Во время правления его сына Тимур-Шаха столица была перенесена в Кабул.

С этого момента история юридически независимого (а некоторыми периодами и фактически зависимого) Афганистана не была безоблачной. Внутренние распри, войны сменялись внешними агрессиями.

Афганистан – это такая территория, которую поэтично называют «кладбищем империй». Потому что, собственно, и Британская, и Российская империи, и Советский Союз, и ныне США потерпели там фиаско, не справились с задачей завоевать или перетянуть Кабул на свою сторону. Ни идея колонизации, ни идея социализма, ни идея либеральной американской демократии там не прижилась.

Так в чем же уникальность этой удивительной страны – Афганистан, неоднократно доказывающий своё право на свой особый путь?

Афганское государство сегодня объединяет более 20 народностей пяти этнических групп: иранской, тюркской, арабской, североиндийской и дравидской. В Конституции страны сказано: «Народ Афганистана состоит из следующих этнических групп: пуштуны, таджики, хазарейцы, узбеки, туркмены, белуджи, паши, нуристани, аймак, араб, киргизы, кызылбаши, гуджур, брахвуи и другие».[1] Если до 1930 гг. в научной литературе и прессе под термином «афганец», «афганский народ» подразумевались лишь пуштуны, то сегодня эти термины обозначают всех граждан Афганистана, независимо от их этнической принадлежности.

Наиболее многочисленная этническая группа – пуштуны (около 40% населения, оценочно составляющего 37,5 млн. человек). Вторая по численности группа – таджики (ок. 25%), третья – хазарейцы (ок. 20%), четвертая – узбеки (ок. 5%).

Важным фактором в политике Афганистана является сохраняющаяся до сих пор и не сдающая своих позиций родоплеменная структура населения. Народности делятся на племена, кланы, роды, семейства.

Пуштуны – самый многочисленный народ на планете, сохранивший родоплеменные отношения (ок. 60 млн. человек, из которых ок. 15 млн. – проживают в Афганистане, остальные в Пакистане. Всего насчитывается ок. 350-400 пуштунских племенных образований). В Афганистане они подразделяются на три основных племенных объединения: западное племенное объединение – дуррани (более 3 млн. чел.), восточное – гильзаи (около 1,5 млн. чел.), карани (около 1,5 млн. чел.), а также ряд других отдельных крупных племён.

Таджики – коренные обитатели северных и центральных областей Афганистана. Основное занятие – земледелие. Они составляют значительную прослойку населения городов, формируют большую часть немногочисленного афганского пролетариата. Процент грамотности среди них выше, чем среди других народностей. У таджиков 11 основных племенных групп.

Хазарейцы представляют собой потомков монгольских завоевателей, поселившихся на территории Афганистана в XIII веке. Они преимущественно проживают в центральной части страны. Хазарейцы составляют основную часть афганских шиитов и относятся к оседлому населению страны.

Узбеки занимают среднюю часть северного Афганистана. Основное занятие узбеков – оседлое земледелие и скотоводство.

Все народности, племенные объединения резко отличаются друг от друга по количественному составу, уровню социально–экономического развития, исторически сложившейся роли в экономической и политической жизни страны.

В Афганистане два официальных языка – дари (фарси-кабули) и пушту. Дари функционирует как lingua franca – то есть язык систематически используемый для коммуникации между различными группами населения, родными языками которых являются другие.

Афганистан – мусульманская страна, 99,7% её населения приверженцы ислама из них ок. 85% сунниты и ок. 15% шииты.

Присущий современному афганскому обществу в значительной степени традиционный трайбализм, как формы его устройства, диктует представления об особом доминирующем значении своего племени, этноса. Это остается актуальным и сейчас и не только в сельской местности, но даже в городах и среди образованных людей. Порой выбор профессии, работы, сферы деятельности, места жительства связан с принадлежностью того или иного человека к определенному племени, этносу.

О влиянии племенных факторов свидетельствует тот факт, что в этой мусульманской стране в некоторых племенных объединениях (особенно пуштунских) основным сводом законов является не только шариат, но и  гораздо более жесткий и архаичный племенной. Так, у пуштун это Пуштунвалай (образ жизни пуштунов).

Во многом определяющим моментом является наличие у племён собственных вооруженных формирований, которые не всегда, а точнее - редко подчиняются Кабулу. Например, у пуштунов существует такая социальная группа как лашкар - племенное ополчение - вооруженное формирование, главной задачей которого является охрана труда и обеспечение мирного существования всех членов племени от мала до велика.

Всё эти факты, характеризующие афганское общество, несомненно, сформировали и формируют сегодня психологию воинов, защищающих в первую очередь, свой дом, свою семью, своё племя. Причем под этим подразумеваются не абстрактные пропагандистские понятия, а реальные дома, семьи в конкретных аулах, поселках. Днём мужчины работают, ночью, если необходимо, воюют. Так схематично можно охарактеризовать быт многих афганских мужчин. Ведь долгие десятилетия бесконечных войн позволяют  утверждать, что для Афганистана война - это не разовое явление, а отчасти, к сожалению, даже образ жизни. Поэтому афганские бойцы, в своей подавляющей массе не кончавшие военные академии, не учились воевать строго по воинским уставам, но очень эффективно это делают, применяя многообразные партизанские методы борьбы, которым их с раннего детства обучила их предки и жизнь. Они в полной мере используют и особенности социального устройства Афганистана, и национальную психологию афганцев, и религиозный фактор, и своеобразие географических условий страны.

Именно здесь заложен успех вооруженных афганских сопротивленцев в войнах против Британии, СССР и США вместе с НАТО.

Для понимания сложных социальных процессов в Афганистане следует показать несколько важных цифр: в сельской местности проживает – 73,7% населения, грамотность среди взрослых (старше 15 лет) составляет – мужчин 55,5%, женщин – 29,8%.[2]

Эти показатели, и в совокупности все факторы создают прекрасную вербовочную базу, психологическую и идеологическую основу для привлечения в ряды сопротивления гяурам, посягающим на традиционные скрепы, а также продавшимся им отступникам и для формирования мощных и одновременно многочисленных боевых групп. В том числе и входящих в Движение Талибан (запрещено в РФ).

Немного о Движении Талибан (ДТ)

Кабул, традиционно пуштунский город, после  поражения просоветского режима во главе с Мохаммадом Наджибуллой в 1992 году контролировался «Северным альянсом», состоящим из боевиков-моджахедов под командованием таджиков Раббани и Масуда и узбека Дустума. Это сразу же спровоцировало новый виток войны, теперь уже среди самих моджахедов, когда пуштун Хекматьяр осадил Кабул. Опять же из-за невозможности победы какой-то одной стороны сложилась патовая ситуация, в которой Афганистан был разделен между различными группами и полевыми командирами.

Генерал Дустум управлял шестью провинциями на севере. Три западные провинции в районе Герата принадлежали проиранскому таджику Исмаил-Хану. Раббани контролировал Кабул и северо-восток страны. Джелалабад с тремя провинциями находился под коллективным управлением местных командиров. Хекматьяр захватил небольшой район под Кабулом. Центр страны принадлежал шиитам-хазарейцам.

В провинции Кандагар вообще не было никакой власти, и начался полный беспредел мелких полевых командиров и просто бандитов. Таким образом Кандагар был разделен между враждующими группировками.

Именно в Кандагаре в сентябре 1994г. мулла Мохаммад Омар вместе с 50 студентами основал Движение Талибов (ДТ) (запрещено в РФ). Он был возмущен, что после ухода советских войск в Афганистане не был установлен исламский режим. И его группа взяла на себя обязательство сделать это и избавить страну от разноплеменных «полевых командиров и преступников».

Движение получило свое название благодаря тому, что состояло в основном из студентов («талибан» в переводе с пушту «студенты»), обучающихся в медресе, созданных для афганских беженцев в 1980-х годах на севере Пакистана. Этнически Талибан состоял в основном из пуштунов, в пику «Северному альянсу», который включал в себя афганских таджиков, узбеков и туркмен. Хотя впоследствии некоторые представители этих этнических групп примкнули к талибам. При этом хазарейцы  - шииты всегда старались занимать нейтральную позицию.

Мулла Омар заручился поддержкой пуштунских вождей племён южного Афганистана и финансовой помощью из ОАЭ и Саудовской Аравии, а также поставками оружия из Пакистана. В 1996 году талибы, воспользовавшись военными столкновениями между враждовавшими друг с другом этническими фракциями «Северного альянса», без боя взяли Кабул и свергли режим президента Бурхануддина Раббани и его министра обороны Ахмада Шаха Масуда. К 1998 году талибам удалось объединить и контролировать большую часть Афганистана, кроме 15% на севере, населённых этническими таджиками и узбеками.

Народную любовь Талибан получил, благодаря некоторому успеху в ликвидации коррупции, восстановлению мира и возобновлению коммерции. Талибы заявляли, что они создают мирное и стабильное исламское государство по законам шариата без коррупции и беззакония, которое не смогли построить лидеры «Северного альянса». Но при этом талибы следовали очень строгой интерпретации шариата, ввели публичную смертную казнь, упразднили права женщин на образование и профессиональную деятельность, запретили телевидение, музыку, изобразительные искусства, кино, компьютеры и Интернет, мужчин обязали носить бороды, а женщин полностью закрывать тело в общественных местах.

Мировое сообщество, за исключением нескольких стран (Пакистана, Саудовской Аравии и ОАЭ), не признали легитимности власти и жестокой социальной политики талибов. После исламистских терактов в США в 2001 г. и отказа талибов выдать американцам лидера Аль-Каиды (запрещена в РФ) Усаму бен Ладана, в страну были введены вооруженные силы США и НАТО, на основе которых в соответствии с резолюцией № 1386 Совета Безопасности ООН от 20.12.2001 г. были сформированы Международные силы содействия безопасности (International Security Assistance Force-ISAF). Ими, при поддержке «Северного альянса»,  режим талибов и был свергнут.

Они ушли в подполье, а его лидер мулла Мохаммад Омар руководил боевиками из неизвестного убежища в Пакистане.

В декабре 2001 года Хамид Карзай был приведен к присяге в качестве временного председателя правительства. В январе 2002 года талибы признали временное правительство, поскольку первоначально Карзай не выступал активно против них.

Однако уже в 2003 г. официальные лица Талибана объявили, что ДТ перегруппировано и готово к партизанской войне с целью изгнания американских войск из Афганистана. В конце 2004 года мулла Омар объявил восстание против «Америки и ее марионеток» (то есть афганского правительства), чтобы «восстановить суверенитет страны». В 2013 г. Омар умер. Его преемником был избран мулла Ахтар Мансур, после ликвидации которого американским беспилотником, лидером ДТ стал Мавлави Хибатулла Ахундзаде.

Органом, принимающим стратегические решения в ДТ, является Рахбари Шура (совет лидеров). В состав совета входят 18 - 20 человек: бывшие министры, дипломаты, губернаторы, военачальники и религиозные деятели Талибана (запрещено в РФ).

За реализацию решений Шуры отвечают военная, культурная, финансовая, образовательная комиссии, кроме того комиссия по разведке, МИД, МВД и комиссия по судам. В регионах действуют полевые командиры и теневые губернаторы.

В связи со смертями среди членов Талибан в результате военных действий, руководящий состав меняется. При этом все члены группировки ДТ входят в официальный список международных террористов и их пособников, на которых распространяются санкции ООН.

В середине 10-х годов в ДТ наметился раскол. От Талибан муллы Омара откололся «Истинный Талибан», а чуть позже мулла Абдул Кайюм Закир сформировал свою фракцию, наиболее расположенную к переговорам.[3] Штаб-квартиры ДТ расположены в Кветте (Пакистан), Дохе (Катар).

Как подчеркивала российский политолог Каринэ Геворгян, ДТ расколото на три фракции, и только одна из них, штаб-квартира которой в Дохе   готова к диалогу. Причем эта фракция, по мнению г-жи Геворгян, имеет протурецкую ориентацию.[4]

Несмотря на внутренние размолвки, трения, ДТ смогло добиться в Афганистане определенного успеха. К 2017 г.20% территории Афганистана контролировалось этой группировкой. Планы американцев вывести свои и натовские войска из Афганистана активизировали боевую деятельность талибов по захвату территории.

В начале мая 2020 г. в руководстве ДТ произошли изменения. Сын основателя Талибан муллы Омара мулла Якуб был назначен главой военной комиссии Движения, то есть главнокомандующим. А в конце месяца – исполняющим обязанности лидера, поскольку многочисленные члены Рахбари Шура заболели COVID-19. Но это не снизило активность боевых действий талибов.

21 июля 2021 г. председатель Объединенного комитета начальников штабов США Марк Милли сообщил, что половина всех афганских провинций находится под контролем талибов.[5] Эту информацию подтвердил и спецпредставитель президента РФ по Афганистану, директор второго департамента Азии МИД РФ Замир Кабулов.[6] Несомненно, это придаёт  импульс для дальнейшего повышения их активности, что явно противоречит объявленной ранее поддержке политического урегулирования в стране, усиливает эскалацию вооруженной борьбы  и осложняет процесс позитивного решения афганского вопроса.

Можно ли победить Талибан?

Как уже отмечалось, подавляющее большинство членов ДТ – пуштуны, имеющие менталитет, не совсем понимаемый иностранцами. История показывает, что конфликты пуштунов с разными иноземными завоевателями начинались с оскорбления их племенной чести, которую иностранцы были склонны игнорировать. Любое посягательство на свободу, земли и имущество какого-либо пуштунского племени, не говоря уже об убийстве его члена, означает нарушение нанга (честь, защита которой главное для каждого пуштуна). В этом случае наступает очередь бадала (мести). Бадал воспринимается пуштунами как неотъемлемая часть справедливости, ведь наказание обидчика, перешедшего морально-этические границы, и является актом ее восстановления. «Пуштунвалай» предписывает в таком случае вступать в противостояние с обидчиками, быть смелым и настойчивым, добиваясь их привлечения к ответственности. При этом всякие проявления трусости и малодушия осуждаются. Именно благодаря таким моральным установкам пуштуны практически всегда в долгой исторической перспективе одерживали верх над врагами.[7]

Нельзя отрицать также, что в своей борьбе пуштуны, а теперь и Талибан, опирались и опираются на большую часть афганского общества (прежде всего пуштунов), что позволяет ему вести партизанскую войну.

Именно эта система ценностей и запреты, вводимые талибами, для иностранцев во многом непонятны и неприемлемы. Однако, для обычного малообразованного, а подчас и безграмотного афганца, живущего не только где-то в горах и ущельях, но и в небольших селениях, а иногда и в городах, подобные идеи вызывают исторический отклик и понимание. Эти идеи базируются на духовных ценностях, формировавшихся у афганцев в течение многих столетий на основе племенных законов и ислама.

Такое положение даёт возможность талибам привлекать в свои ряды всё новых и новых бойцов. Так, в 1995 г. в ДТ их было всего 25 тыс. человек, а в 2000-м уже 110 тыс. То есть число сторонников выросло более чем в 4 раза. После поражения в 2001 г. их число снизилось до 10 тыс. Но уже к 2010 г. число талибов достигло 30 тыс., в 2015 г. 60 тыс., а сейчас вновь более 110 тыс. бойцов.[8]

При этом на афганской почве у ДТ просто бесконечный человеческий ресурс (правда, не только для талибов, но и других экстремистских группировок). По данным за 2020 г. в Афганистане более 10 млн. мужчин в возрасте от 15 до 64 лет и резерв в 7,5 млн. мальчиков до 14 лет,[9] часть которых могут потенциально стать (или уже стали) их членами.

Правильно свидетельствуют многие аналитики, чтобы победить Талибан, нужны не бомбы, а просвещение. Без «перестройки мозгов» всего афганского общества справиться с Талибаном невозможно (хотя это, по сути, крайне сложная задача). Приведенный выше ресурс позволяет вести широкомасштабную партизанскую войну. А в такой войне, как известно, победить просто невозможно. В такой войне против тебя воюет не профессиональная армия, действующая строго по уставам, а народ, включая детей и стариков.[10]

При этом (теперь с этим соглашаются почти все эксперты) «перестройка мозгов» афганцев - это долгий и противоречивый процесс, требующий изменения всего традиционного жизненного уклада в Афганистане. А в нынешних условиях, когда в стране полный хаос, это становится вообще проблематично.

Объявленный вывод войск США и НАТО из Афганистана инициировал эскалацию боевых действий в стране. Причем, наряду с ДТ там действует еще целый ряд террористических исламистских группировок, большинство из которых запрещены во многих странах.[11]

Ужесточение военных действий, когда все воют против всех, спровоцировало гуманитарный кризис. Резко возросла внутренняя и внешняя миграция населения. Общее число перемещенных внутри страны жителей достигло свыше 3,5 миллиона человек. Соседние с Афганистаном страны готовятся к притоку новых афганских беженцев и мигрантов.

В Пакистане проживает около двух миллионов афганцев, беженцев четырех десятилетий войны на своей родине. 13 июля советник по национальной безопасности Пакистана Моид Юсуф заявил, что страна «не в состоянии принимать больше беженцев».

Как утверждает ООН, Иран — самое популярное направление для афганских беженцев и мигрантов, где уже проживает около миллиона афганцев.

По сообщениям турецких СМИ, в течение последних нескольких недель ежедневно через Иран на территорию Турции переходило до 1000 афганцев. Анкара строит стену вдоль своей границы с Ираном, чтобы остановить растущий поток афганских беженцев и мигрантов. Уже сейчас, по некоторым  предположительным подсчетам, в Турции проживает около 200 тысяч афганских беженцев.[12]

Из-за опасений из страны бегут или пытаются убежать как измученные бесконечными войнами простые афганцы, проживавшие, как правило, в районах боевых действий, так и афганцы, которые сотрудничали с войсками США и НАТО, а также военнослужащие правительственных силовых структур.

Центральноазиатские республики также обеспокоены возможным наплывом беженцев.

Ясно, что необходимы новые подходы к афганской проблеме. И их усиленно ищут сегодня во многих странах, заинтересованных в обеспечении мира и покоя на афганской земле и безопасности соседей Афганистана.

Активно в этом направлении работает группа, созданная для содействия мирным переговорам в Афганистане, куда входят Россия, Китай, Пакистан и США. Москва предлагает включить в группу Индию и Иран.

Конечно, у каждой из этих стран свои интересы, свои цели в Афганистане. Но главное, что их объединяет – это стремление к прекращению войны в этой стране и создание в Кабуле дееспособного коалиционного правительства.

Иран и талибы

Иран назвал вывод войск США из Афганистана «большой победой» мусульманских стран.[13] Однако при этом складывающаяся ситуация в этой стране явно нервирует Тегеран. Руководство ИРИ укрепило своё военное присутствие на 945 километровой ирано-афганской границе, куда были стянуты дополнительные силы, включая тяжелую боевую технику КСИР, готовые как к оборонительным, так и наступательным действиям.

Политически Иран ведёт деликатную игру как с правительством в Кабуле, так и с талибами, с одной стороны, убеждая их в необходимости мирного решения проблемы власти в стране, с другой – проводя работу по их сдерживанию, особенно в западных, граничащих с ИРИ провинциях Герат, Фарах, Нимруз.

Иранский политолог, бывший дипломат Мохаммад Али Хосейни в своей статье «В отличие от других соседей, Иран считает безопасность Афганистана своей безопасностью» пишет, что иранское руководство обеспокоено нынешним развитием ситуации в Афганистане. Иранское правительство не поддерживало американскую оккупацию этой страны, считая ее незаконной. Одновременно оно не всегда было довольно действиями нового руководства Афганистана, которое в угоду Вашингтону часто не откликалось на предложения Тегерана о помощи и развитии совместных проектов. Тем не менее, иранцы, по мнению г-на Хосейни, выступают против свержения нынешнего правительства Ашрафа Гани, которое они считают легитимным, пришедшим к власти в результате выборов. Такое развитие событий, как полагает Хосейни, может погрузить Афганистан в хаос и анархию, сделать его базой для террористов. Позиция иранской дипломатии состоит в том, что афганский конфликт не имеет военного решения. Путь к миру в этой стране лежит через переговоры между сторонами конфликта, их примирение и создание коалиционного правительства.[14]

Иранцы провели несколько встреч с представителями, как афганского правительства, так и ДТ.

27 января Али Шамхани, глава Высшего совета национальной безопасности Ирана, встретился с муллой Абдулом Гани Барадаром, главой дипломатии талибов, который прибыл в Тегеран из своего офиса в Дохе. На встрече г-н Шамхани отметил, что Тегеран не признает ни одну афганскую группировку, которая берет власть силой. А министр иностранных дел ИРИ Мохаммад Джавад Зариф, высказался в поддержку широкого «исламского правительства» в Кабуле, охватывающего все этнические и религиозные группы. Одновременно иранцы выразили свою озабоченность судьбой шиитских общин в Афганистане.[15]

7 июля иранский МИД объявил о визите в Тегеран четырёх афганских делегаций (представители Талибан, правительства, парламента и кабульской оппозиции президенту Гани). Переговоры завершились совместным заявлением, в котором, в частности, отмечалось, что стороны, взаимно понимая опасности и последствия продолжения войны для страны, согласились с тем, что война не является решением афганской проблемы и что необходимо приложить все усилия для поиска мирного и политического решения. Далее было указано, что стороны решили обсудить на следующей встрече вопросы, требующие дальнейших консультаций и ясности, такие как создание механизма перехода от войны к постоянному миру, исламская система, согласованная обеими сторонами, и способы ее достижения.[16]

Но переговоры, которые ведёт Тегеран с различными афганскими силами, по-видимому, не исключают для ИРИ рассмотрение разнообразных вариантов развития событий.[17]

Во-первых, скрытая или открытая поддержка захвата власти талибами при достижении тактических и стратегических соглашений с ДТ в целях сдерживания ее деятельности и превращения в союзника ИРИ. Многие в Иране рассматривают этот вариант вполне допустимым. Ведь Тегеран уважает стойкость талибов, и, несмотря на их идеологические различия и былую вражду[18], у них много общего, включая их радикальные взгляды и враждебность по отношению к США. Эта близость может проложить путь к будущему стратегическому сотрудничеству при условии, что талибан готов предоставить надежные гарантии защиты интересов афганских шиитов. Таким образом, Иран получит ещё одного союзника в альянсе «Ось сопротивления».[19] Но вряд ли талибы - сунниты согласятся под командованием иранских КСИР и «Кодс» выполнять не свойственные им региональные задачи в интересах шиитского Ирана.

Второй вариант - ведение опосредованной прокси войны против ДТ. Для осуществления данного варианта Иран обладает хорошим опытом ведения подобной войны в Сирии и Ираке. У него уже есть одно эффективное оружие для этого сценария – бригада Фатемиюн, ополчение, состоящее из афганских бойцов, в основном – хазарейцев, которые были завербованы, обучены и оснащены Силами «Кодс» для ведения боевых действий в Сирии. Другие ополчения, возможно, могли бы быть сформированы внутри Афганистана путем организации и обучения тысяч местных жителей, и не согласных с талибами, и просто безработных. Кроме того, нельзя забывать командиров «Северного альянса», боровшихся в своё время с талибами вместе с ИРИ.

В-третьих, прямое военное вмешательство. Тегеран мог бы начать операцию, направленную на быстрый захват Герата, традиционного оплота Ирана. Тем не менее, любое такое действие в конечном итоге может оказаться довольно дорогостоящим, поскольку для этого потребуется, чтобы Иран установил значительное военное присутствие и зависел от протяженных, уязвимых линий снабжения. Более вероятно, что ИРИ попытается создать буферную зону на афганской стороне границы и установить сухопутные мосты в шиитские районы, предположительно используя подразделения Фатемиюна, поддерживаемые тяжелой артиллерией КСИР, боевыми беспилотниками, высокоточным ракетным огнем. Как считают наблюдатели, военное вмешательство может стать катастрофическим шагом, и правительство в Тегеране на него не пойдет.

Остается четвертый вариант совместно с другими заинтересованными странами создать условия для интеграции талибов в афганские политические процессы, побуждать их отказываться от ведения боевых действий.

Именно этот четвёртый вариант стал преобладающим в политике ИРИ по Афганистану. Не случайно, глава МИД ИРИ ещё в апреле 2021 г. заявил, что талибы должны немедленно начать серьезные переговоры с афганским правительством. Министр также отметил, что они знают, что ДТ планирует восстановить Исламский Эмират Афганистан, но этот план неосуществим, и нет общего согласия по нему, добавив, что Талибан должен знать, что Афганистан не может быть отброшен в ситуацию 1990-е гг.

Иран и регион не позволят Афганистану вернуться к войне, подчеркнул министр иностранных дел Ирана, и призвал то, что он называл «демократическими силами» в Кабуле, занять «единую позицию на переговорах».[20]

Резюме

Афганистан в очередной раз выходит в лидеры среди стран, ввергнутых в мировые конфликты. Обстановка, осложненная и обостренная гуманитарным кризисом, с каждым днем становится в этой стране всё более хаотичной и менее предсказуемой. Проблематичность ситуации проистекает также из-за того, что и среди талибов, и среди кабульского руководства есть силы, выступающее против договоренностей между ДТ и Кабулом. Это неизбежно расширяет и углубляет военно-политический хаос, создающий условия для усиления позиций боевиков организации Исламского государства (ИГИЛ – ДАЕШ – запрещена в РФ). Это приведёт к новому, катастрофическому витку развития ситуации в Афганистане.

Все понимают, альтернатива этому – коалиционное правительство в Кабуле с участием представителей Талибан. Единственный путь к этому – продуктивные межафганские переговоры. Формированием базы для их ускоренного запуска и занимается расширенная «тройка» по урегулированию в Афганистане (Россия-США-КНР и Пакистан). Было бы логичным ещё больше расширить эту группу Индией и Ираном, которые ведут серьезную работу с талибами и Кабулом в русле общей задачи нормализации обстановки в Афганистане.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs