ENGLISH
10:34 20.11.2020 • 
Фото: radiosputnik.ria.ru.
Международный клуб «Валдай» провёл онлайн-дискуссию, посвященную региональным и международным последствиям нагорно-карабахского кризиса. Мероприятие было приурочено к выходу нового доклада Валдайского клуба «Слом статус-кво и международное измерение кризиса в Нагорном Карабахе» и состоялось по горячим следам вооруженного конфликта между Баку и Степанакертом, произошедшего в сентябре-ноябре 2020 года.
Совместное заявление лидеров России, Азербайджана и Армении в ночь на 10 ноября 2020 года остановило военное противостояние в Нагорном Карабахе, которое вновь показало, что этнополитические конфликты в Евразии разрешаются преимущественно силовым путём. Азербайджану удалось сломать статус-кво и начать процесс возвращения ранее утраченных территорий. Успех силового решения создаёт соблазн для других участников региональных конфликтов пойти тем же путём.
Армяно-азербайджанское противостояние по своему значению вышло далеко за пределы Кавказского региона. Турция стремится к укреплению своей региональной роли. И хотя турецких миротворцев на новой линии соприкосновения сторон не будет, Анкара уже превращается из рядового члена Минской группы ОБСЕ в важный фактор влияния на развитие ситуации.
Напомним, что армяно-азербайджанский конфликт из-за статуса Нагорного Карабаха – один из самых старых на постсоветском пространстве. Став одним из катализаторов распада Советского Союза, он трансформировался из межреспубликанского в межгосударственный, продолжая оказывать значительное влияние на безопасность всего Кавказа.
Вокруг противоборства между Баку и Ереваном сосредоточены интересы внешних игроков, которые выстраивают свою тактическую и стратегическую линии поведения на карабахском направлении, увязывая ее с событиями в других регионах – ближневосточном, средиземноморском и черноморском, а также с собственными внутриполитическими проблемами.
Вторая война в Карабахе: предварительные итоги
Открывая обсуждение, его модератор, программный директор клуба «Валдай» Андрей Сушенцов отметил в своем вступительном слове, что новый виток армяно-азербайджанского конфликта актуализировал роль России в его урегулировании. Одновременно он обозначил дополнительные риски, связанные скорее не с давлением со стороны стран Запада, которое в последние годы стало для Москвы привычным, а с растущими амбициями различных региональных игроков и негосударственных структур.
В то же время действия российской стороны во время скоротечной второй карабахской войны в сентябре – ноябре 2020 года ряд российских экспертов назвали нерешительными, якобы позволившими Турции и Азербайджану перехватить инициативу.
В ответ на этот тезис ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика» Сергей Маркедонов пояснил, что утверждения об ослаблении позиций России на Кавказе появляются из-за того, что многие эксперты как в нашей стране, так и за рубежом стали заложниками «крымской» ситуации 2014 года, рассматривая ее как своеобразную матрицу для объяснения действий Москвы на пространстве бывшего СССР.
Тем не менее, реакция России на разные конфликты проявляется очень по-разному. Тем, кто утверждает, что российская реакция на новое обострение ситуации была слишком медленной, можно было бы сказать: в свое время от попыток «заморозить» конфликт в Южной Осетии до признания Южной Осетии и Абхазии Россией на дипломатическом уровне прошло четыре с половиной года. К тому же отсутствие публичных заявлений не означает отсутствия неформальных контактов в различных областях, будь то военная сфера, область безопасности, переговоры, телефонные звонки. «Позиция Москвы потому и была достаточно аккуратной и уверенной, что многое стояло на кону. В ситуации, когда возможности контактов и влияния в Грузии были сильно ограничены после вооруженного конфликта в 2008 году, Россия не могла уверенно ответить, кого она поддерживает в первую очередь – Армению или Азербайджан. Однозначный выбор создавал бы массу проблем и новых неопределенностей для её внешней политики. В этой ситуации балансирование между противоборствующими сторонами было наиболее оптимальной тактикой», - пояснил С.Маркедонов.
Москва была вынуждена учитывать и турецкое влияние на Южном Кавказе. Конечно, Анкара уже не новый участник конфликта. Можно вспомнить о том, что еще в 1991 году руководство этой страны заявило о своей приверженности принципу «одна нация – две страны» применительно к Азербайджану, а с 1993 года закрыла сухопутную границу с Арменией. Но теперь степень её вмешательства в армяно-азербайджанские противоречия стала настолько велика, что Россия вынуждена с этим считаться.
Каковы итоги новой войны в Карабахе? По словам С.Маркедонова, можно утверждать, что Россия приобрела много проблем. В настоящее время на российский миротворческий контингент с надеждой смотрят в Армении, поскольку не состоялся захват азербайджанской армией Степанакерта, и удалось предотвратить многие гуманитарные проблемы. Но в то же самое время известную благодарность к России испытывают и в Баку, поскольку районы, которые по условиям переговоров в Мадриде в 2007 году должны были отойти азербайджанской стороне, были ей возвращены, и Москва не вмешалась так, как это происходило ранее в Южной Осетии. Правда, сложившаяся ситуация не будет существовать вечно. Появятся новые коллизии, и, вероятно, кому-то захочется быстрее решить проблему и взять реванш.
С.Маркедонов отметил, что в аналитических докладах, подготовленных по итогам конфликта американской стороной, практически единодушно утверждается, что военная компонента российского присутствия на Южном Кавказе усилилась. К этому в Вашингтоне относятся с определенной опаской: почти 2 тыс. военнослужащих появляются на территории, юридически принадлежащей Азербайджану, и при этом без непосредственного военного конфликта между Баку и Москвой.
Исходя из учета всех этих обстоятельств, не стоит торопиться со скоропалительными выводами. Можно лишь сказать, что нагорно-карабахский конфликт продемонстрировал, что универсальные схемы российской реакции и российских действий на постсоветском пространстве, да и вообще на внешнем уровне не существует, а Москва стремится действовать в зависимости от оценки той или иной конкретной ситуации.
С.Маркедонов подчеркнул, что если бы пал Степанакерт, то произошел бы возврат даже не к ситуации 1991 года, а скорее к самому истоку конфликта, вспыхнувшего в 1988 году. Сейчас в известном смысле можно сказать, что ситуация вернулась к отметке 1992 года, когда Шуша находилась под азербайджанским контролем (до 9 мая), семь районов вокруг Нагорного Карабаха контролировал Баку (сейчас он возвратил их силой оружия), а Нагорный Карабах не проводил какой-либо заметной территориальной экспансии. По-видимому, если бы затем самопровозглашенная республика не стала расширять расширять зону своего влияния, то шансов на собственное признание де-юре у неё было бы больше, а развитие событий пошло бы по совершенно другому сценарию. Присоединение дополнительных территорий в корне изменило обстановку, и Азербайджана появился повод говорить о необходимости возвращения собственных территорий от оккупации. В итоге эта тема снята с повестки дня, а вопрос национального самоопределения Нагорного Карабаха остается актуальным. «Конечно, некоторые азербайджанские эксперты утверждают, что бывшая автономная область целиком перешла под контроль Баку, но непредвзятому наблюдателю совершенно очевидно отличие этой территории от, например, Мингечевира, Гянджи и Ленкорани», - отметил эксперт.
По-прежнему остается актуальным вопрос: как разрешить эту ситуацию? «Подписанное 10 ноября Россией, Арменией и Азербайджаном соглашение касается прекращения огня. Перед нами некая открытая возможность. Можно воспользоваться возникшим шансом, а можно, воспользовавшись этой импровизированной «дорожной картой», заблудиться и забрести туда, куда идти совершенно не нужно. Слишком много соблазнов здесь есть. Например, статус оставшейся части Нагорного Карабаха, которая, очевидно, теперь отделяется от Шуши и районов, до сих пор не прописан. Мадридские принципы Минской группы ОБСЕ мертвы или еще живы? Согласно их первому пункту, предполагалось передать территории вокруг Нагорного Карабаха Азербайджану. Это произошло, но не за дипломатическим столом, а военным путем», - отметил С.Маркедонов.
Не менее важно, что по итогу подписанного 10 ноября 2020 года трехстороннего заявления по Нагорному Карабаху Баку получил доступ к Лачинскому коридору, и тем самым связь со своим эксклавом - Нахичеванской автономной республикой, чего ранее в договоренностях не было. Этот пункт подписанного трехстороннего соглашения можно считать своеобразным «призом» Азербайджану за его военные успехи. Для Армении это, в свою очередь, шанс добиться деблокады страны и начать процесс интеграции. В то же время эту уступку можно рассматривать и как своеобразный инструмент давления на стороны, если какие-либо договоренности будут пересмотрены на другом участке. Помимо миротворцев функционирование маршрута до Нахичевани будет обеспечивать российская погранслужба. Это тоже дополнительный ресурс, который не стоит сбрасывать со счетов.
Нагорно-карабахский конфликт: позиция Турции
Со своей стороны, эксперт в области международных и российско-турецких отношений Керим Хас (Турция) предположил, что, если бы обе стороны конфликта были готовы к уступкам и мирному сосуществованию, войны можно было бы избежать, тем более что попытки нормализовать отношения Еревана и Анкары предпринимались еще десять лет назад. Кроме того, нужно учитывать тот факт, что внешнеполитические интересы Турции отличаются от интересов ее нынешней политической элиты. В целом, армяно-азербайджанский конфликт стал локомотивом к нарастанию национализма и воинственных настроений в самой Турции, а также к консолидации элиты в стране.
Согласно позиции К.Хаса, президент Турции Р.Эрдоган не слишком доволен результатами войны, поскольку хотел получить от этого конфликта намного больше. Анкара рассчитывала идти до победного конца, но в Баку не захотели портить международный имидж Азербайджана и отношения с Москвой, тем более что ключевой город бывшей автономной области – Шуша – была взята. Поэтому теперь Нагорный Карабах разделен на две части, причем в одной из них - армянской - ключевую роль играет Россия. Можно сказать, что Турции удалось сломать прежний статус-кво, но новое равновесие сил было установлено на российских условиях.
К.Хас также подчеркнул, что Эрдоган намеревался направить в Нагорный Карабах своих добровольцев, но России совершенно не нужно, чтобы Анкара довела свое военное присутствие в ее ближнем зарубежье до уровня, сопоставимого с Сирией и Ливией. В качестве компромисса турецкой стороне предложено участвовать в деятельности наблюдательного центра, задача которого осуществлять мониторинг за соблюдением режима прекращения огня. Однако такой ограниченный формат присутствия не устраивает турецкую сторону, и в настоящее время она продолжает переговоры с российской стороной. В то же время экономические и военные аспекты конфликта крайне важны для Турции, поскольку она заинтересована в развитии и продвижении своих оборонных технологий.
По мнению К.Хаса, активное использование азербайджанской армией беспилотных летательных аппаратов (БПЛА) в ходе военных действий стало важным фактором, обеспечившим ее успех, поскольку армянская сторона не была готова к такому сценарию ведения войны и была во многом деморализована. Это уже не первый пример использования беспилотников Анкарой: она применяла их в Сирии против правительственных сил, а также в Ливии, воспрепятствовав в январе 2020 года фельдмаршалом Халифой Хафтаром Триполи, где находились силы поддерживаемого Анкарой Переходного национального совета. В обоих случаях БПЛА демонстрировали свою эффективность.
Жива ли Минская группа ОБСЕ?
Жива ли сама Минская группа? Пока происходил вооруженный конфликт, два её сопредседателя вслед за Россией начали давать свои комментарии по поводу происходящего, причем Франция наиболее активно продвигала необходимость определения статуса Нагорного Карабаха. Соединенные Штаты пока ведут себя на этом направлении менее активно, но по мере того, как окончательно будут подведены итоги президентских выборов, нам предстоит увидеть более весомую позицию Вашингтона.
По словам С.Маркедонова, тот факт, что Россия из всех сопредседателей Минской группы проявляла наибольшую активность в урегулировании конфликта на всем протяжении его существования, не должен удивлять. Ни в США, ни во Франции опасности переноса последствий армяно-азербайджанского конфликта внутрь этих стран нет. Для них это в большей мере экзотика. Россия же вынуждена считаться с ситуацией на своих южных границах, которые нередко «искрят».
Наконец, значимость Кавказа для России, США и Франции разная. Москва, говоря об этом регионе, подразумевает прежде всего Азербайджан, Армению, Грузию, тогда как Соединенные Штаты – Турцию, Россию и Иран. Еще 14 октября кандидат в президенты США Джозеф Байден заявлял, что Вашингтон упускает внешнеполитическую инициативу на этом направлении и передает ее Москве. Причем беспокойство вызывает не сам по себе карабахский конфликт, а вопрос, кто будет его бенефициаром: Анкара, Москва или Тегеран? «Усиление евразийских центров силы, которые будут осуществлять действия вне американского патронирования – это вызов для Соединенных Штатов. Собственно, такие опасения напрямую следуют из новой Стратегии национальной безопасности США, принятой в декабре 2017 года», - подчеркнул С.Маркедонов.
Что же касается Франции, то Нагорный Карабах не представляет для нее самостоятельной ценности. Конечно, есть и фактор армянской диаспоры, но скорее Париж волнуют две составляющие. Во-первых, противоречия с Турцией по широкому спектру проблем, особенно в Средиземноморье. Кавказ здесь выступает в качестве своеобразного тыла. Во-вторых, благодаря противодействию с Турцией Макрон решает ряд собственных задач – обеспечивает общеевропейское единство и отвечает на актуальную выборную повестку. Эрдоган стремится быть покровителем не только Азербайджана, но и всех мусульман. Часть политического класса Франции воспринимает такие действия как вызов со стороны радикального ислама.
Со своей стороны Керим Хас отметил, что у современной Турции сложное положение в Североатлантическом блоке. Тем не менее, в отличие от Парижа, с Лондоном у Эрдогана вполне приязненные отношения. Есть, правда, и разногласия. Например, Великобритания была крайне недовольна поставками российских зенитных ракетных комплексов С-400 в Турцию. Но фактически расширение НАТО к границам России происходит сейчас не за счет принятия в его ряды новых постсоветских стран, а в основном за счет расширения турецкого присутствия на постсоветском пространстве. Этому способствуют и участившиеся контакты Анкары и Киева, в том числе их солидарность по вопросу территориальной целостности Украины и принадлежности Крыма. В частности, в разгар войны в Нагорном Карабахе Турцию с официальным визитом посетил президент Украины. В результате были подписаны новые соглашения о сотрудничестве в военной сфере, в том числе о приобретении 48 новых турецких беспилотников.
К.Хас отметил, что полученный Баку коридор в Нахичевань предоставляет Турции возможность для укрепления своих связей с Азербайджаном, а также усиления позиций в Центральной Азии как в обход России, так и Ирана. Что же касается сухопутной армяно-турецкой границы, то в настоящее время она вряд ли будет открыта: в Турции слишком высок уровень национализма, а в Армении считают победу Азербайджана заслугой Анкары.
Турецкий политолог отметил, что пока Эрдогану удается сидеть на двух стульях, одновременно развивая контакты с Россией и продвигая собственные интересы в Средиземноморье, на Каспии и Причерноморье. При этом, с одной стороны, Анкара осознает границы своих амбиций и не переходит «красные линии», как на Ближнем Востоке (в Сирии и Ливии), так и на постсоветском пространстве. Но это совершенно не означает, что проблем для Москвы во взаимоотношениях с Анкарой в ближайшее время не будет.
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
