Закавказье: старые конфликты и новые риски

Фото: isip.su

За последние годы из-за трагических событий на Украине и на Ближнем Востоке конфликты в Закавказье ушли на второй план. Это не вполне справедливо: именно  Закавказье стало первым регионом, в котором еще в позднесоветское время был проведен пересмотр границ, сложившихся в рамках СССР. В результате Кавказ из периферии мировой политики переместился в центр внимания влиятельных участников международных процессов.  Напомним, что в период распада СССР имело место 9 вооруженных конфликтов, 6 из которых произошли в так называемом регионе Большого Кавказа. Это армяно-азербайджанский конфликт из-за статуса Нагорного Карабаха,  грузино-осетинский и грузино-абхазский конфликты, гражданская война в Грузии 1991-1993 годов, осетино-ингушский и российско-чеченский конфликты (последний  на территории Российской Федерации).

Какие из этих конфликтов наиболее опасны? Влияет ли на их динамику  ход событий на Украине и Ближнем Востоке? Ответу на эти и иные вопросы было посвящено выступление эксперта Российского совета по международным делам (РСМД), кандидата исторических наук, доцента кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ) Сергея Маркедонова. Это мероприятие состоялось в рамках лектория «Тверская XXI» на площадке Государственного музея современной истории России. Мы предлагаем вниманию читателей основные тезисы состоявшегося обсуждения.

Регион Большого Кавказа: старые конфликты и новые риски

По словам С.Маркедонова, между  конфликтами на Северном Кавказе и в Закавказье еще с конца 1980-х начала 1990-х годов существовала тесная взаимосвязь. Например, на ход осетино-ингушского конфликта из-за статуса Пригородного района Республики Северная Осетия-Алания тесное влияние оказывало грузино-осетинское противостояние, а на ситуацию в Абхазии  – положение в западной части Кавказа. Закавказье и Северный Кавказ всегда были тесно связаны и исторически, и этнически, поэтому адекватно понять происходящее можно, только если изучить регион целиком.

Конфликт в Нагорном Карабахе, а также противоречия между Грузией, Абхазией и Южной Осетией до сих пор  нельзя считать урегулированными.  При этом существует различная интерпретация того, что можно считать разрешением этнополитического противостояния. 

Наглядным примером может служить ситуация, сложившаяся вокруг бывших автономий Грузинской ССР. Для  России международное признание Абхазии и Южной Осетии будет  означать выход из конфликта, в то время как Грузия оценивает проблему не иначе как «российскую оккупацию» своих  территорий. В своей аргументации Тбилиси апеллирует к США и странам Европейского союза, и, если с Вашингтоном у грузинских политиков в этом вопросе полное взаимопонимание, то в Европе на сей счет существует свое мнение.  Так, Франция, Германия и Нидерланды выступают за территориальную целостность Грузии, но не употребляют по отношению к Абхазии и Южной Осетии термин «оккупированные территории».

Не меньше противоречий и в армяно-азербайджанском конфликте. Для Еревана оптимальным выходом из него станет реализация права общины армян Нагорного Карабаха на самоопределение, а для Баку – восстановление контроля над этим регионом. 12 мая  1994 года между Арменией вместе с непризнанной Нагорно-Карабахской Республикой с одной стороны и Азербайджаном с другой вступило в действие Соглашение о прекращении огня. Оно  способствовало установлению хрупкого перемирия, с тех пор постоянно подвергавшегося  нарушениям. После «четырехдневной войны», угрожавшей полноценным возобновлением конфликта, при посредничестве  Москвы  6 апреля 2016 года было подписано новое соглашение о перемирии, но обстрелы не прекратились.

Помимо  самой линии соприкосновения в Нагорном Карабахе, составляющей примерно 193 километра, существует еще одно направление противостояния, которое не так хорошо известно. Это армяно-азербайджанская государственная граница, никем не оспариваемая  на международном уровне, но находящаяся за пределами Карабаха.   Там тоже происходят многочисленные столкновения, причем одно из наиболее интенсивных произошло   29 декабря 2016 года, но осталось  без внимания СМИ из-за предстоявших  новогодних праздников.

Закавказье как перекресток геополитических интересов

На  политическую ситуацию в Закавказье активное влияние оказывает позиция ряда внешнеполитических игроков. Закавказье  географически близко  к Каспийскому бассейну и Ближнему Востоку, и важную роль в отношениях со странами этого региона играют Иран и Турция.  В частности,  официальный Тегеран отказывается признавать обновленные Мадридские принципы 2009 года по разрешению нагорно-карабахского конфликта и настаивает  на урегулировании армяно-азербайджанских противоречий  исключительно усилиями   стран региона. В свою очередь, Анкара – стратегический партнер Баку и единственная страна, открыто поддержавшая позицию Азербайджанской Республики во время «четырехдневной войны» в Карабахе  в апреле 2016 года.

Естественно, невозможно сбрасывать со счетов и влияние Ближнего Востока, где  после распада биполярной политической системы на Кавказе и событий «арабской весны» резко возросла роль религиозных проповедников и радикального ислама. С этой угрозой  вынуждены, например,  считаться власти Грузии, на территории которой, в частности, в Квемо-Картли и в Аджарии  компактно проживают грузины-мусульмане. Некоторые из них воюют в составе «Исламского государства» на территории Северной Африки и стран Леванта.

Армения с беспокойством наблюдает за ходом противостояния в Сирии.  С начала военных действий официальный Ереван принял  20 тысяч армянских беженцев, из которых 13 тысяч получили местное гражданство.

В поисках новой идентичности

Как считает  С.Маркедонов, типичная ошибка, которую допускают российские СМИ,  связана с разделением политических режимов стран Закавказья, Среднего Востока и Малой Азии  на «пророссийские» и «антироссийские».

Например, Турция является участником Североатлантического альянса и обладает вторым по счету военным потенциалом в этом блоке, но невозможно сказать, что она проводит внешнюю политику, выгодную Вашингтону и Брюсселю. Достаточно сказать, что США активно поддерживают дипломатические отношения с Ереваном, а у Анкары их нет.

Исламская Республика Иран со своей внешнеполитической активностью представляет собой «головную боль» для НАТО. По целому ряду вопросов, включая развитие логистического транспортного коридора «Север-Юг», эта страна разделяет позицию Москвы. Однако именно иранское политическое руководство  выступает против Мадридских соглашений как способа урегулирования армяно-азербайджанского конфликта, поскольку согласно этому документу на территории Карабаха должен  быть размещен международный миротворческий контингент. Официальный Тегеран рассматривает подобное решение как попытку окружить страну и настаивает на том, что на территории бывшей автономии должны находиться исключительно  региональные силы (Россия, Иран, Турция, Азербайджан, Армения, Грузия). В то же время Исламская Республика Иран неоднократно предлагала Баку и Еревану свое посредничество в разрешении конфликта, тем самым стремясь показать Турции, что не меньше ее заинтересована в урегулировании конфликта.

В отечественных СМИ традиционно пророссийской  страной Закавказья считается  Армения. Действительно, Ереван принимает активное участие в интеграционных процессах, инициируемых Россией, и вступил в ЕАЭС. Тем не менее, Москва  крайне неоднозначно оценивает переговоры между политическим руководством  Армении и Евросоюзом, касающиеся подписания нового соглашения о двустороннем сотрудничестве. В России предполагают, что этот документ представляет собой некий аналог ассоциированного членства в ЕС, которое Брюссель уже предлагал Украине. 

Напротив, Азербайджан не собирается вступать в какие-либо интеграционные объединения, предпочитая этому политику баланса между Западом и Россией. Однако, активно участвуя в различных международных нефтегазовых объединениях (Баку-Тбилиси-Джейхан, Баку-Тбилиси-Эрзерум, Трансанатолийский газопровод TANAP), Баку одновременно крайне ревностно относится к собственному суверенитету.

По словам С.Маркедонова,  современные  страны Закавказья  находятся в постоянном поиске собственной идентичности.  В условиях напряженных отношений с соседними странами и очевидного дефицита региональной интеграции, они внимательно наблюдают за поведением крупных внерегиональных игроков.  Например, Грузия, одно время рассчитывавшая благодаря членству в Содружестве Независимых Государств  вернуть в свой состав Абхазию и Южную Осетию, сменила вектор внешней политики, а после утраты Абхазии и Южной Осетии вышла из СНГ и стала смотреть в сторону ЕС и НАТО. Для дипломатии Армении очень важны ее исторические отношения с Турцией и Ираном.

Новые риски для Закавказья: сохранение или подрыв статус-кво?

Как отметил С.Маркедонов, за последние четверть века Закавказье пережило два статус-кво.  Первый установился после  распада  СССР и нашел свое выражение  в стремлении новых политических режимов обеспечить собственный суверенитет в рамках прежних советских границ, не имея для этого действенных   механизмов. Эти попытки оказались неэффективными и подтолкнули страны Южного Кавказа к поиску новых союзников. С 2004 года начались попытки «разморозить» региональные конфликты.   Самая заметная   была предпринята по инициативе политического руководства Грузии в  2008 году.  После того, как Россия признала независимость Южной Осетии и Абхазии, а угроза силового возвращения бывших автономий Грузинской ССР под власть Тбилиси была сведена к нулю, в регионе сложился новый «статус-кво».   Вопрос его юридического оформления перенесен   в Женеву, где  с октября 2008 года в рамках Женевского формата идут  переговоры о неприменении силы между Тбилиси, Цхинвалом и Сухумом. Однако перспективы появления подобного документа в настоящее время туманны, поскольку Грузия настаивает на его подписании российской стороной   как участницей конфликта. Москва же придерживается необходимости прямых переговоров Тбилиси с Южной Осетией и Абхазией. В свою очередь, для осетин и абхазов  вопрос военного противостояния  ушел  на второй план, уступив место актуальным социальным вопросам. 

Не меньшее беспокойство у Москвы вызывает положение на российском Кавказе, где  находятся девять российских регионов – семь республик и две области.  Именно  угрозами для Северного Кавказа и Большого Кавказа в целом объясняется  активное участие  России в разрешении сирийского  конфликта.

На Западе по сложившейся традиции  рассматривают проблемы этого региона через призму «чеченского вопроса». Однако  в настоящее время национал-сепаратизм на российском Кавказе  не актуален, но при этом огромную опасность представляет собой  вызов со стороны религиозных экстремистских течений. Так, с 2007 года здесь действовала террористическая  организация «Кавказский эмират» («Имарат Кавказ»), которая была почти полностью разгромлена к 2015-2016 годам, а  ее лидеров (Доку Умарова и Алиасхаба Кебекова) ликвидировали. Не последнюю роль в этом сыграло усиление режима безопасности из-за проведения в Сочи Зимних Олимпийских игр в 2014 году.  В 2016 году наблюдался некоторый подъем экстремистской активности, но очень незначительный. Можно ли считать, что это следствие деятельности эмиссаров «Исламского государства»? По-видимому, далеко не всегда. Как считает  С.Маркедонов,  многие исламистские движения могут выдавать себя за отделения ИГ,  фактически не имея к нему прямого отношения и используя это наименование как  популярный бренд  и франшизу.

Итоги

В настоящее время Россия – главный  посредник в урегулировании конфликтов в Закавказье. Эта роль официальной Москвы  признана  как странами Запада, так и международными организациями. У нее есть все шансы сохранить этот статус, если ее руководство продолжит проводить гибкую политику в регионе, оперативно реагируя на появление новых рисков и не позволяя себе поспешных и слабо продуманных шагов.  

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs