Коронавирус возрождает страхи перед биотерроризмом

Как сообщает газета Westdeutsche Allgemeine Zeitung, эксперты комитета по борьбе с терроризмом Совета Европы, высказали опасения о риске роста угроза применения биологического оружия террористами «после пандемии коронавируса». Нынешняя ситуация показывает экстремистам всех мастей «уязвимость общества перед вирусами и их ужасающий потенциал»[i]. Тревога среди специалистов, наряду с возросшим во многих странах страхом массового сознания перед поголовной обязательной вакцинацией, возвращают к жизни дискуссию об угрозе биотерроризма, которая в последние годы редко оказывалась в фокусе внимания экспертов, политиков и общественности.

Пандемия коронавируса наглядно продемонстрировала всю степень уязвимости экономик как отдельных стран, так и мира в целом к угрозам биологического характера. Развитие событий может воодушевить потенциальных террористов масштабом последствий, которые повлекло за собой воздействие биологического патогена на жизнь миллиардов людей. Во многих странах за пределами Юго-Восточной Азии далеко не лучшим образом показали себя также органы власти, включая систему здравоохранения и ведомства, ответственные за реагирование на чрезвычайные ситуации.

К примеру, Центр по контролю и профилактике заболеваний США (CDC), отвечающий за борьбу с эпидемиями, был не просто «не готов» к противодействию распространению вируса по территории страны. Первый вариант теста для выявления коронавируса, разработанный Центром, оказался, «неработоспособным». Высшее руководство Америки начало осознавать масштаб проблемы лишь спустя два месяца после появления первых заболевших.Ситуацию не удалось взять под контроль на критически важном начальном этапе, когда речь шла об отдельных, изолированных случаях заболевания. Сегодня США занимают первое место в мире как по числу зараженных, так и по количеству погибших от коронавируса.

В Европе удар коронавируса оказался громом среди ясного неба для большей части высшего руководства, как на национальном уровне, так и на уровне Еврокомиссии. Коронакризис обнажил хрупкость европейского «единства» в вопросах безопасности в такой мере, с которой объединенная Европа еще никогда не сталкивалась прежде. Былые дискуссии об «экзистенциальном» характере угрозы для ЕС вследствие наплыва беженцев, брекзита или выхода одной-двух стран из еврозоны забывались ровно с той скоростью, с какой росло число жертв новой пандемии. Коронакризис выявил не просто внутреннюю слабость и разобщенность ЕС. Он показал, каков должен быть потенциал гипотетического удара, способного поставить один из богатейших регионов мира перед угрозой стремительногопревращения в периферию мировой политики.

Печальные для международного сообщества итоги подвел генеральный секретарь ООН Антонио Гуттериш. "Слабые стороны и плохая подготовка, выявленные при пандемии коронавируса, дают представление о том, как может выглядеть биотеррористическая атака", - заявил он недавно. Наконец, по данным той же Westdeutsche Allgemeine Zeitung, вопрос роста угрозы применения биологического оружия «уже обсуждался на уровне руководства НАТО, где полагают, что коронавирусный кризис подаст террористам идею» его использования. По мнению экспертов, европейским странам следует проработать совместные ответные меры профилактики подобной угрозы. Указывается, что «некоторые экстремистские группировки уже экспериментировали с таким оружием».

По западным данным, на которые ссылаются российские эксперты, к концу 1990-х годов были идентифицированы чуть более ста «подозрительных эпизодов, когда террористы или члены криминальных групп использовали, приобретали, угрожали либо проявляли интерес к биологическому оружию». До 2001 года «единственным доказанным случаем» считалось преднамеренное отравление пищи с помощью Salmonella typhimurium в одном из американских баров в 1984 г.[ii] Первым массовым «успешным» актом биотерроризма, реализованным на практике, можно считать рассылку спор сибирской язвы по почте, имевшую место в сентябре – ноябре 2001 года. Погибли пять человек, несколько десятков пострадали. Власти США признали угрозу биотерроризма вопросом национальной безопасности. В более чем 30 городах США были установлены сенсоры, фиксирующие присутствие отравляющих веществ в виде аэрозолей, известные как сеть BioWatch.

Примечательно, что, как показала практика, государственные структуры, отвечающие за борьбу с терроризмом и ликвидацию последствий вспышек заболеваний, действовали весьма эффективно едва ли не во всех случаях, когда речь шла об «искусственном» происхождении источников заражения. В большинстве случаев, потенциальные организаторы и исполнители биотерактов были задержаны или ликвидированы до начала практической реализации своих планов. Последствия теракта 2001 года были купированы с высокой эффективностью в короткие сроки. И, напротив, пандемические вспышки природного происхождения едва ли не каждый раз ставят национальные и международные организации системы медико-биологической защиты перед значительно большими трудностями. Примером того является вспышка лихорадки Западного Нила в августе-сентябре 1999 года в США, социально-медицинские последствия которой существенно превосходили ущерб от «почтовых атак» 2001 года.

При всем том, следует отметить, что экспертные оценки реального уровня потенциальной угрозы применения биологических патогенов при осуществлении террористической деятельности носят противоречивый характер. Так, в 2015 году эксперты Министерства здравоохранения РФ отмечали, что "научные достижения последних лет привели к ситуации, когда для создания эффективного биологического оружия не требуется значительных затрат и масштабной научной и организационной инфраструктуры». Компоненты доступны для заказа и приобретения «на открытом рынке, в том числе через интернет». Существует возможность подготовки, скрытной доставки и применения «в любой точке мира»,[iii]- считают они.

Среду других факторов, способных привлечь внимание террористов к биологическому оружию, называют: значительные масштабы заражения как территориально, так и по количеству потенциально уязвимых людей; «слабый контроль зоны распространения»; невозможность компенсировать ущерб во всех случаях; «длительность латентного периода; общность симптомов при огромном разнообразии возможных причин патологии». Кроме того, «в настоящее время возможно создание некоторых классов генов, приобретающих смертоносные функции только лишь после встраивания в клетку хозяина»; возможно и «создание однонаправленного биологического оружия, безопасного для агрессора, например на основе "медленных" и "спящих" вирусов с большими латентными периодами». Не исключается и применение «модифицированных возбудителей широко распространенных или особо опасных инфекций»[iv].

Однако, по мнению других российских специалистов, степень угрозы биотерроризма к концу 2010-х годов «значительно снизилась». В теории, «такая угроза продолжает существовать, но вероятность реального осуществления террористических биоатак ограничивается целым рядом сдерживающих факторов». В первую очередь: «сложностями с получением предполагаемыми биотеррористами пригодного для их целей патогена», большинство из которых либо «практически ликвидированы», либо хранятся в крайне ограниченном числе в строго охраняемых государственных лабораториях, а также трудностью с выбором «нозоформы и изолята (генотипа) ее возбудителя в интересах достижения цели (целей) предполагаемой биоатаки». «Сложности с реализацией на практике наиболее эффективного способа применения отобранного или имеющегося в наличии патогена». Проблему представляют и «сложности с определением и соблюдением условий совершения биоатаки в зависимости от места, времени, состояния атмосферы, вентиляционных потоков в зданиях и сооружениях и т.д., не говоря уже о финансовых и организационных затруднениях при подготовке самой атаки». Наконец, практически все инфекционные заболевания, возбудители которых могут быть технически использованы в качестве биооружия, имеют инкубационный период от нескольких дней до нескольких недель. «Что существенно снижает психологический эффект от биоатаки…» [v]. Эта группа рассуждений дает весомую надежду на то, что биотерроризм не станет активным оружием в ближайшей перспективе.

Юридически, биологическое оружие запрещено «Конвенцией о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении (КБТО)», вступившей в силу в 1975 году. Тем не менее, в отношении ряда стран выдвигаются обвинения в продолжении работ в области наступательного биооружия. К примеру, США прямо обвиняют в подобной деятельности КНДР. На Западе также регулярно звучат бездоказательные обвинения в тайных разработках биологических боевых агентов в адрес Ирана, России и Китая. Власти США настойчиво называют COVID-19 «уханьским вирусом»[vi], пытаясь политизировать эту проблему в своих целях.

Между тем, веские основания для подозрений существуют в отношении ведущих стран Запада. В январе 2019 года секретарь Совета безопасности РФ Николай Патрушев в интервью «Российской газете» отмечал, что развитие биотехнологий, имеющих двойное назначение, вызывает «особую тревогу». «Не исключаем возможность разработки биологического оружия нового поколения рядом стран. Так, Пентагон последовательно создает биологические лаборатории». На данный момент, «США ввели в эксплуатацию более 200 биологических лабораторий по всему миру, в том числе в СНГ, на Украине, в Грузии и в Афганистане. Их деятельность имеет мало общего с мирной наукой. Наибольшую тревогу вызывают факты проведения в них экспериментов над людьми». В этой связи, Москва решительно выступает за «усиление глобального эпидемиологического надзора и научных исследований в сфере биологической безопасности»[vii]. И это не может не вызывать тревогу и порождать вопросы, на которые американская сторона не дает внятных ответов.

Между тем, КБТО является по сути лишь рамочной конвенцией, в которой не предусмотрены постоянно действующие институциональные механизмы по контролю соблюдения ее положений государствами-участниками. «Режим КБТО содержит столько недомолвок и изъятий, что говорить о его эффективности и всеобъемлющем характере не берется никто»[viii]. В частности, КБТО предусматривает, что контроль за биологическим оружием и его компонентами возможен лишь на государственных объектах, включая военные. Коммерческие предприятия и лаборатории, занятые в разработке биотехнологий, остаются за рамками Конвенции. С целью преодоления ряда недостатков КБТО, касающихся, в первую очередь, механизмов проверки соблюдения ее положений, в 1990-е гг. началась подготовка дополнительного протокола к Конвенции. В 2001 году принятие проекта протокола к КБТО было сорвано США. Вашингтон и сегодня выражает несогласие с идеей такого варианта протокола, который бы накладывал юридически обязательные положения, особенно «содержащий элементы верификации». В 2014 году Москва выступила с предложением начать дискуссию о возобновлении переговоров, целью которых является выработка «юридически обязывающего дополнительного протокола».[ix] К настоящему времени, работа ведется в формате ежегодных консультаций экспертов, длящихся по две недели.

По мнению ряда российских юристов, целесообразно было бы рассмотреть вопрос о принятии «отдельной Конвенции по борьбе с биологическим терроризмом», которая бы способствовала преодолению выявленных недостатков КБТО. В ней следовало бы также обобщить «опыт международно-правового регулирования в сфере охраны здоровья населения и ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций», а также адаптировать ее положения с учетом нынешнего уровня биотехнологических разработок. Интересным представляется также предложение о создании Международной организации, в задачи которой входила бы борьба с биотерроризмом, а также распорядительно-контрольные полномочия в области надзора за исполнением всех соглашений, касающихся противодействию биотерроризму. Расширить сотрудничество в борьбе с биотерроризмом возможно и в рамках механизмов Интерпола[x].

Коронакризис лишний раз продемонстрировал, что безопасность является неделимым феноменом. Международное сообщество защищено от пандемий лишь в той мере, в какой являются защищенными его самые слабые государства-члены. Необходимо дальнейшее развитие и совершенствование международной системы биологической безопасности. Эффективная защита от угрозы биологического терроризма возможна лишь в случае объединения усилий всех государств.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции