ENGLISHВажность уголовно-правовой основы денацификации
Денацификация стратегически и концептуально является одной из самых сложных задач специальной военной операции на Украине. Помимо политической и собственно военной составляющих (conditio sine qua non денацификации), она также, разумеется, должна опираться на комплекс долгосрочных мер в сфере идеологии, образования, культуры, науки (особенно философской и исторической), чьи результаты мы можем увидеть только спустя годы планомерной и кропотливой работы. Иначе говоря, у денацификации Украины есть свой жесткий «базис» и своя мягкая «надстройка» в такой их пропорции, когда «надстройка» без «базиса» невозможна (ее технически нельзя выстроить без достижения военных и политических целей), а «базис» без «надстройки» неэффективен (военный и политический успех легко может быть дезавуирован при отсутствии последующей надежной ценностно-смысловой инфраструктуры).
При проведении денацификации нельзя обойтись и без уголовно-правового механизма. Он относится скорее к «базису», нежели к «надстройке», неизбежно сопровождая все военные и политические мероприятия, а затем закрепляя их результаты по окончании военных действий. Его нельзя в плане эффективности переоценивать (одними уголовно-правовыми запретами проблему денацификации не решить), но нельзя и недооценивать. Уголовное право представляет собой некий максимум силовых прерогатив государства на контролируемой им территории, и именно оно прочерчивает «красные линии», отделяя ту сферу, где дискуссии возможны, от той сферы, где они недопустимы. Ясно, что без уголовной ответственности (как всегда, дифференцированной и индивидуализированной) для лиц, перешедших данные линии либо в делах, либо даже на словах, если таковые представляют общественную опасность, никакая эффективная денацификация немыслима - она просто лишается реальной силовой составляющей, поскольку военные действия имеют целью физическое освобождение территорий и подавление вооруженного сопротивления противника, а не тотальное истребление людей, пусть даже исповедующих (ситуативно или убежденно) неприемлемые нацистские взгляды.
Отдавая себе отчет в значимости уголовно-правовой составляющей украинской денацификации в целом, необходимо также сделать два замечания в более конкретном контексте. Во-первых, преступления нацистского характера, входящие в «денацификационный» уголовно-правовой блок, не следует путать с военными преступлениями. Они могут совпадать, но могут и различаться. С одной стороны, не каждое военное преступление имеет нацистский характер. С другой стороны, преступления нацистского характера вполне могут совершаться вне регулярных военных и боевых действий, для чего достаточно вспомнить события 2 мая 2014 года в Одессе или им подобные, к которым нормы о военных преступлениях неприложимы. Поэтому связанные с денацификацией уголовно-правовые запреты должны иметь автономный характер и не поглощаться более традиционными для уголовного права нормами о военных преступлениях.
Во-вторых, в отличие от тех же военных преступлений с их исторически разработанной, надежной и общепризнанной институциональной международно-правовой инфраструктурой, уголовно-правовая база денацификации на Украине может опираться только на национальное законодательство России. Рассчитывать здесь на какое-либо более или менее широкое международное сотрудничество в плане выработки эффективной международно-правовой нормативной основы денацификации в сегодняшних реалиях, разумеется, не приходится, что существенно отличает украинскую денацификацию от той, что имела место в отношении Германии по итогам Второй мировой войны. Иначе говоря, творить уголовно-правовую основу денацификации на этот раз придется самим, не уповая на ставший привычным за последние 30 лет международно-правовой, европейский, иностранный и т. п. «опыт» и не рассчитывая на командные правовые действия с кем-либо из западных союзников, которых сегодня нет и быть не может.
Отсутствие автономного и эффективного уголовно-правового механизма денацификации
Следует признать, что сегодня надлежащего и актуального механизма, который можно было бы использовать для проведения на Украине или ее бывших территориях необходимой денацификации, в российском уголовном праве нет. Его и не может быть, учитывая динамику исторической ситуации.
Есть разрозненный набор уголовно-правовых норм, находящихся в разных главах УК РФ, которые на какие-то деяния распространяются, но часто по принципу «за неимением лучшего» и с учетом строжайшего запрета толкования уголовного закона по аналогии, «то есть применения сходного уголовного закона для случаев, прямо им не предусмотренных»1. Каждая из этих норм создавалась для иных целей и изначально не рассчитана на борьбу именно с украинским нацизмом, имеющим собственную специфику. Единой системы они также не составляют и составлять не должны, так как все имеют свою логику.
Некоторые из них распространяются только на граждан Российской Федерации. Скажем, ч. 3 ст. 208 УК РФ, введенная Федеральным законом от 22 июля 2022 года №260-ФЗ и запрещающая их участие в военных действиях на территории иностранного государства в целях, противоречащих интересам России. Другие, хотя и имеют универсальную персональную сферу применения, рассчитаны в большей мере на пресечение парамилитарной деятельности, то есть участия в вооруженных формированиях, не предусмотренных российским федеральным законом или законом соответствующего иностранного государства (в том числе, разумеется, Украины), в целях, противоречащих интересам России. В каких-то случаях они могут применяться для уголовного преследования украинских нацистских парамилитарных образований, но к борьбе с нынешней украинской государственной идеологией отношения не имеют, не говоря уже об их зависимости от украинского законодательства, с идеей денацификации сегодня мало совместимого.
Третьи представляют собой достаточно специальный срез уголовного права, опирающийся на концепцию так называемой административной преюдиции, когда для уголовного преследования соответствующего лица требуется сначала привлечь его за то же деяние к административной ответственности (штраф и т. п.), что «позволяет законодателю осуществлять «мягкую» криминализацию деяний, соблюдая принцип экономии уголовной репрессии»2.
К подобным составам преступлений относятся и «неоднократные пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики» (ст. 282.4 УК РФ), и небезызвестный «экстремизм», то есть «возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства» по признакам в том числе расы, национальности, языка и др. (ч. 1 ст. 282 УК РФ), испытавший в 2018 году очередную волну «гуманизации» на ниве попыток противодействия уголовной ответственности за «лайки и репосты», и «публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных сил Российской Федерации» в целях в том числе поддержания международного мира и безопасности (ст. 280.3 УК РФ) - норма, введенная в УК РФ в марте 2022 года, и «публичные призывы к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности Российской Федерации» (ч. 1 ст. 280.1 УК РФ).
В рамках традиционных внутренних российских метаний между «закручиванием гаек» (чаще всего в Интернете) и борьбой за «сетевые свободы» административная преюдиция иногда действительно смотрится удачным компромиссом. Но насколько она уместна в качестве уголовно-правовой основы денацификации Украины, то есть правового механизма, направленного на демонтаж идеологии, уже приведшей к реальной гражданской войне и десяткам тысяч человеческих жертв, не говоря о рисках еще более страшных последствий? Думается, вопрос риторический.
Остается единственная более или менее адекватная для денацификации норма российского уголовного законодательства - «реабилитация нацизма» (ст. 354.1 УК РФ), - не предусматривающая никакой административной преюдиции, универсальная в персональном плане (гражданство не имеет значения) и, что самое главное, прямо (а не косвенно) направленная на борьбу с нацистской идеологией. К тому же данная норма расположена в главе 34 УК РФ «Преступления против мира и безопасности человечества», что придает ей особое ценностное измерение.
Проблема в том, что данная норма при всей ее огромной важности и необходимости исторически статична, то есть служит исключительно для борьбы с «отрицанием фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрением преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространением заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, о ветеранах Великой Отечественной войны». В то же время попытки пересмотра связанных со Второй мировой войной событий, в том числе роли в ней СССР в целом и УССР в частности, различных украинских националистических формирований, украинских коллаборационистов и др., являются очень существенной, но далеко не единственной стороной современного украинского нацизма, который в своей активной фазе давно вышел за пределы споров о бандеровцах и ОУН.
Германские и прогерманские нацисты повинны в страшных преступлениях, но не они принимали решение об уничтожении людей в Одессе и Донбассе, призывали «убивать москалей», культивировали и продолжают культивировать миф об украинцах как «высшей расе», лишают значительную часть граждан нынешней Украины права на политическое, языковое, культурное самоопределение. Это уже современная история, и в приговоре Нюрнбергского трибунала о ней нет и не может быть ни слова.
Кроме того, полная привязка современного украинского нацизма к побежденному германскому, придание первому акцессорной зависимости от второго позволяют прибегать к разного типа манипуляциям. Достаточно сослаться на этническую принадлежность некоторых украинских руководителей или произнесенные ими дежурные слова 8 мая (sic!) в память о жертвах Второй мировой войны, чтобы поставить под сомнение саму возможность наличия нацизма на Украине. Дескать, как может нацизм существовать в стране, где евреи находятся не в концентрационных лагерях, а на вершине государственной власти? В нацистской Германии это действительно было исключено, что лишь показывает недостаточность сведения всей сложной работы по денацификации Украины к одной лишь борьбе с реабилитацией германского нацизма почти вековой давности.
К формированию уголовно-правовой концепции денацификации
Необходима новая концептуальная база, без которой сложно ставить вопрос о создании эффективного уголовно-правового механизма денацификации Украины. Такая база должна опираться не на исторически статичное, а на динамичное понимание феномена украинского нацизма. Иначе говоря, речь идет не о нацизме 30-х или 40-х годов ХХ века в его германской версии, а о нацизме первой четверти XXI века со всеми присущими ему особенностями. При этом никто, конечно, не призывает ослаблять борьбу с реваншизмом или попытками реабилитации германского нацизма - она должна оставаться не подлежащим ревизии фундаментом, своего рода основой основ. Ею просто нельзя ограничиваться, лишая себя исторической инициативы по осмыслению и идеологическому купированию новейших и крайне опасных мутаций нацизма.
Основа понимания феномена украинского нацизма лежит в плоскости двух принципиальных тезисов: 1) украинский нацизм - это лишь инструмент силового подавления национально-государственного сопротивления тоталитарному глобализму, что и объясняет этническую индифферентность его носителей и сторонников, часто не имеющих никакого отношения к «украинской нации» как таковой; 2) центром такого сопротивления сегодня является Россия и ее государственность (в самом широком смысле). При сложении двух тезисов получается, что, будучи инструментом, украинский нацизм, в отличие от германского, на целевом уровне направлен в сторону не столько возвеличивания всего украинского (кроме каких-то маргинальных манипулируемых групп, которые глобальной политической опасности не представляют, хотя и с учетом всех считающихся временными девиаций), сколько подавления всего русского и российского - русского языка, русской культуры, Российского государства, российской истории и т. д. - как основного бастиона антиглобализма. Иначе говоря, украинский нацизм призван не строить (империю, сильное государство, эффективную бюрократию, успешную экономику), а ломать, приобретая характер откровенно нацистской русофобии при весьма толерантном отношении ко всем другим нациям, для борьбы с которыми в случае необходимости конструируются другие инструменты.
Именно на основе такого понимания должна быть выработана автономная и специальная уголовно-правовая норма, без которой денацификация Украины вряд ли может быть эффективной. Мы не ставим здесь задачу ее технически точно сформулировать. В самом общем виде речь должна идти об уголовно-правовом запрете создания, распространения и поддержания любой идеологии, отрицающей историческую роль России, легитимность ее государственных образований и принадлежащих ей в те или иные исторические периоды территорий, ее культуру, язык, право на политическое и государственное самоопределение, а равно право всех лиц разделять ее политические, религиозные, культурные ценности. Такого рода норма должна быть размещена в главе 34 «Преступления против мира и безопасности человечества», причем, разумеется, не вместо, а наряду со ст. 354.1 УК РФ, запрещающей реабилитацию нацизма в его германской версии. В совокупности они и будут служить надлежащим уголовно-правовым механизмом денацификации Украины, имея к тому же не ситуативный, а принципиальный потенциал действия, что крайне важно для стратегически правильно выработанных правовых норм.
1Звечаровский И.Э. Российское уголовное право: закон, преступление, ответственность. М., 2022. С. 29.
2Капинус О.С. Административная преюдиция в уголовном праве: проблемы теории и практики // Журнал российского права. 2019. №6. С. 81.
