6 мая.     С надеждой начал читать статью в «American Thinker», рассчитывая, что встречу в конце концов нечто мудрое, освещающее бурные события наших дней в спокойном философском ключе, так сказать с высоты птичьего полета. Увы, впечатление получилось прямо обратное. Некто Ким Зигфельд аплодирует «робкой администрации Обамы», которая наконец поднялась до высот виртуальной конфронтации, достойной Рональда Рейгана.

Видимо, желая стать образцом для подражания, статья пронизана энтузиазмом непримиримой воинственности. Что Рейган? Тут попахивает самим Маккарти: «Среди нас [sic!] остаются некоторые путинские пособники, пытающиеся подорвать нашу решимость». В «провокаторы» попал профессор Стивен Коэн, «который, как заводной, пропагандирует за Путина», и бывший канцлер Герхард Шрёдер, который, оказывается, «занимался «провокациями», позволив Путину устроить на его день рождения шикарный прием в своем родном Санкт-Петербурге». Коэн, Шрёдер и иже с ними названы «полезными идиотами» России. Словцо запущено польским политиком Славомиром Сераковским.

Нет, все же Западу и Востоку сойтись и впрямь трудно. Ведь в русской ментальности слово «идиот» не такое уж и ругательство, если вспомнить, например, князя Мышкина или блаженного дурачка из «Бориса Годунова». Полезность «идиотов» в том и заключается, что они нередко говорят правду в глаза «умным» дядям и тетям. Так что уж лучше делать ставку на «полезных идиотов», чем на «полезных» мерзавцев, наподобие молодцов из «Правого сектора» и их подручных.

 

19-21 мая.     На приеме в связи с днем провозглашения Государства Израиль услышал от Л. анекдот на злобу дня: «Российский солдат сидит на ступеньках поверженного Рейхстага и устало потягивает самокрутку… Покурил, бросил окурок и, тяжело вздохнув, сказал: «Жаль только, что информационную войну проиграли». Анекдот, конечно, многозначный. Однако анекдотичность заключена и в умышленной неправдоподобности, потому что на деле простой человек менее болезненно реагирует на информационные войны, чем наша элита и в целом интеллигенция. Это гипертрофированное восприятие того, что о тебе сказали «там», укоренилось в нас еще с советских времен.

Сегодня куда важнее то, что информационная война может быть проиграна в самой Украине. Отключение российских телеканалов и закрытие оппозиционных СМИ создали благоприятную среду для разжигания вражды. Русские делаются виновными в глазах украинцев за все, что творится на Украине. Прямо на глазах язык ненависти начинает овладевать людьми. Уже давно не редкость, когда родственники из Крыма, Москвы или Екатеринбурга звонят своим близким, а те - либо боятся говорить, либо произносят резкие обвинения, начинающиеся со слов «вы, русские…» и далее, по тексту местных СМИ. Это куда опаснее, чем вирши «American Thinker» или брюзжание «Washington Post». Язык ненависти превращается в сердечный яд, разъедающий души людей.

Как это созвучно прошлому опыту информационных войн
за Украину. На сей счет прелюбопытнейшая статья украинского историка Александра Маринченко из Днепропетровска «Внести раздоры между народами…»: расовая политика немецких властей в отношении советских военнопленных, 1941 - начало 1942 года» (Новая и новейшая история. 2014. №2). Автор напоминает о далеко не забытых концепциях и подходах.

21 июля 1941 года  Геббельс на одном из совещаний цитирует Клаузевица, который был убежден, что Россию можно победить только в одном случае: если посеять раздор среди ее народов.
В свой черед главный идеолог рейха в области национальной политики А.Розенберг считал великороссов основным препятствием на пути освоения восточноевропейского пространства. «Поэтому в целях нейтрализации их влияния было предложено использовать нерусские национальности для создания буферной зоны из зависимых от Германии государственных образований вокруг этнических русских земель («Московия»), с последующей их изоляцией от Запада и максимальном ослаблении при частичном вытеснении коренного населения в Сибирь». В долго-
срочной перспективе целью этой политики было создание таких условий, при которых «Московия» не смогла бы в будущем представлять собой сильного геополитического соперника…
В связи с этим автор приводит одно из высказываний Гитлера: «Наша политика относительно народов, населяющих широкие просторы России, должна заключаться в том, чтобы поощрять всяческую форму разногласий и раскола».

Интересно, что даже в лагерях для военнопленных проводилась сегрегация по национальному признаку. В соответствии с инструкциями, украинцев отделяли от русских, в отдельную группу входили пленные азиаты и «кавказцы». Во многих лагерях украинцев не посылали на принудительные работы, «тогда как всех остальных, а особенно русских, использовали на всевозможных работах». Евреи уничтожались сразу. Причем «переход из группы русских к украинцам и наоборот карался пытками, а в некоторых случаях - расстрелами».

А вот свидетельства очевидцев: «Пленных евреев раздевали до белья. На украинцах можно было видеть хоть шинели, а на остальных совсем ничего не было». В другом секретном документе для командования Красной армии отмечалось: «Все военнопленные разбиваются по национальным признакам. Украинцев выделяют и содержат отдельно. Евреев при выявлении немедленно расстреливают. Пленных всех других национальностей содержат вместе».

Сегодня для украинцев-националистов главный враг - по ту сторону границы и на востоке страны. Однако боюсь, очень скоро прогрессирующая сегрегация сделает каждого неукраинца изгоем на украинской земле и из «виновных» они перейдут в разряд заложников. А международные институты и Европа без особых переживаний, как это уже было не раз, распишутся в своем бессилии…

 

24 мая.     Катастрофически не успеваю следить за периодикой. В «Новом мире» есть замечательный раздел «Библиографические листки». Наконец добрался до апрельского номера, и там - Михаил Швыдкой: «Консерваторами - в элиотовском смысле - были и Иннокентий Анненский, и Осип Мандельштам, и Иосиф Бродский. Подлинный консерватизм требует высочайшей образованности и культуры. Он вбирает в себя все наследие мирового художественного творчества, но сам характер этого наследования принципиально отличен от модернистских подходов. Он ищет преемственность там, где иные направления мысли ищут радикальные сломы или цирковую игру смыслами. В хаосе ищет устойчивость, в развитии - повторяемость. Но консерватизм не имеет никакого отношения к сервилизму».

Подмечено тонко и вразрез обычным представлениям - ожиданиям, согласно которым консерватизм едва ли не синоним «охранительства», причем не Отечества, а режима. У нас подобную оценку многие годы давали и продолжают давать славянофилам, игнорируя реальные судьбы таких людей, как Ю.Ф.Самарин, И.В.Киреевский и другие. За славянофильскими изданиями цензура следила не менее пристально, чем за либеральными, штрафовала, приостанавливала их публикацию и даже закрывала. Достаточно прочитать суждения императора на полях записки К.С.Аксакова о положении на Балканах, чтобы понять, насколько оппозиционным выглядел консерватизм славянофилов в глазах официальных властей, даже при отсутствии с их стороны какой-либо политической фронды.

Консерваторы нередко правильнее ощущают настроение и чаяния народных масс, обращенные к власти. Пример тому - война на Балканах, против которой выступал всесильный канцлер Горчаков, опасавшийся большой европейской войны и ослабления России. Какое-то время Горчакову удавалось убедить в этом и Александра II, однако решительный голос консервативных сил России, всеобщий национальный порыв поддержать единоверных и единокровных славян на Балканах одержали верх и, по сути дела, продиктовали политической верхушке России необходимость действовать.