Некоторые вехи биографии члена Православного палестинского общества Б.П.Мансурова

Во второй половине XIX - начале XX века, благодаря деятельности Русской духовной миссии в Иерусалиме и Императорского православного палестинского общества (ИППО), в разных городах и селениях Святой земли было приобретено большое количество земельных участков, на которых строились храмы, подворья, приюты, гостиницы для паломников, школы для детей. Многочисленную русскую собственность на Святой земле даже называли «Русская Палестина». Как известно, после окончания Крымской войны 1853-1856 годов, согласно Парижскому миру 1856 года, Россия была лишена права иметь военно-морской флот на Черном море¹. Вместе с тем свое присутствие в Средиземном море Российская империя могла сохранить и укрепить за счет организации массового паломничества к православным святыням Востока и создания с этой целью русского торгового пароходства и морского порта в Одессе. Среди идеологов указанного проекта был государственный и общественный деятель, член первого состава совета Православного палестинского общества Борис Павлович Мансуров, являвшийся «одним из основоположников идеи русского присутствия на Святой земле»².

На службе Отечеству

Борис Павлович Мансуров родился в Москве 12 мая 1828 года в дворянской семье. В 1845 году он окончил с золотой медалью Императорское училище правоведения и был принят на службу в Сенат. 17 июня того же года его перевели в Общее собрание I и III департаментов Сената, где он занял должность помощника секретаря. В 1847 году его назначили секретарем I Департамента Сената. В 1848 году Б.П.Мансуров получил чин коллежского асессора и первую награду - 300 рублей серебром «за производство торгов на питейных сборах в привилегированных губерниях»³.

В 1849 году Мансурова перевели в Министерство юстиции, где назначили помощником юрисконсульта министерства. Министр юстиции В.Н.Панин, не особо ценивший чиновников министерства, к Мансурову относился уважительно. С 1849 по 1850 год Борис Павлович исполнял ответственные поручения министра, участвуя в проведении ревизии в 45 российских губерниях. 4 февраля 1850 года он занял должность правителя канцелярии министерства и получил чин надворного советника, а в 1851 году - чин придворного камер-юнкера. В 1852 году ему была объявлена личная благодарность министра юстиции за быстрое производство дел в канцелярии. В этом же году он стал коллежским советником. В 1853 году его направили в Москву для проверки отчетов «и для освидетельствования сумм Московского сенатского казначейства»⁴. 24 февраля 1854 года Мансурова перевели чиновником по особым поручениям в Морское министерство, которым руководил с 1853 года великий князь Константин Николаевич. Через год службы великий князь охарактеризовал Бориса Павловича как «человека весьма способного, деятельного, усердного и имеющего разнообразные познания и служебную опытность. На скромность его и добросовестность можно вполне положиться»⁵.

В Морском министерстве Мансуров быстро продвигался по служебной лестнице. В 1854 году он был назначен членом Комитета по составлению Свода морских постановлений, делопроизводителем Комитета об устройстве инвалидного дома для раненых морских воинов, членом комиссии для освидетельствования и оценки найма на компанию 1854 года частных пароходов, годных для использования на флоте, помощником директора канцелярии Морского министерства. Летом 1854 года Мансуров провел ревизию Охтенских поселений⁶. По ее итогам он составил описание поселений, опубликованное в «Морском сборнике». Великий князь поручил Мансурову составить «для «Морского сборника» несколько извлечений из дел морского ведомства прежнего времени, хранящихся в архивах»⁷, оставив на его усмотрение предмет и объем статей. 7 декабря 1854 года Бориса Павловича назначили управляющим канцелярией генерал-интенданта и заведующим делами Общего присутствия морского интендантства. Мансурову было поручено произвести осмотр архива интендантства и составить по его результатам подробный отчет. Великий князь Константин Николаевич потребовал от него «откровенного изложения тех несовершенств и непорядков, которые следует устранить и улучшить»⁸.

В начале 1855 года великий князь направил Мансурова в Севастополь, где поручил руководить устройством военно-морских госпиталей и эвакуацией раненых моряков⁹. Он находился в Крыму с января по ноябрь 1855 года, однако это время не было «зачтено ему к выслуге знака беспорочной службы, месяц за год, так как к получению этого знака высчитывается только время, действительно проведенное на службе»¹⁰. Это свидетельствует о том, что в Крыму Борис Павлович выполнял поручение великого князя и фактически находился там без содержания.

Б.П.Мансуров и православный Восток

По возвращении Мансурова из Севастополя началась новая страница его биографии, тесно связанная с Палестиной и Афоном. В декабре 1856 года он предпринял первое частное паломничество в Иерусалим с целью «собрания нужных практических материалов и приготовления на основании оных путеводителя к святым местам»¹¹. Это путешествие на православный Восток стало судьбоносным в его жизни. Всего с 1856 по 1884 год Борис Павлович совершил шесть поездок в Палестину. Его деятельность на Святой земле обстоятельно исследована. Остановимся лишь на некоторых ее аспектах, в частности, рассмотрим план о включении в паломнический маршрут из России на Святую землю Пантелеимонова монастыря на Афоне.

Для изучения этого вопроса 4 июля 1857 года Мансуров вместе с делегацией Русского общества пароходства и торговли отправился на пароходе «Херсонес» из Одессы на Афон. На Святой горе путешественники в первую очередь посетили Лавру преподобного Афанасия, расположенную на восточном берегу полуострова, а затем отправились на западное побережье в Пантелеимонов монастырь, или Новый Руссик. Делегация посетила столицу Афона - Карею, встретилась с монашеским правительством Горы - Протатом. По итогам переговоров с Протатом пришли к выводу, «что открытие действий Русского пароходного общества и сношений его с Афоном произвели на Святой горе весьма хорошее впечатление и что общество приобрело сочувствие местного греческого духовного управления»¹². На Афоне делегация посетила русские скиты апостола Андрея Первозванного и пророка Илии, болгарский скит Панагии Ксилургу. В Руссике Мансуров познакомился с духовником иеросхимонахом Иеронимом (Соломенцевым) и будущим настоятелем - иеромонахом Макарием (Сушкиным). После поездки он писал, что «Херсонес» был «первый русский пароход, открывший сообщение с древнейшим убежищем Православия»¹³.

По возвращении на родину Борис Павлович написал отчет «с предложениями по организации российской паломнической инфраструктуры на Святой Земле»¹⁴. Он активно стал продвигать идею включения Афона в паломнический маршрут из России в Палестину. Его поддержал известный востоковед архимандрит Порфирий (Успенский), первый начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме, побывавший на Афоне в 1858 году, а также русские насельники Пантелеимонова монастыря. Чтобы принимать паломников на Святой горе, прежде всего необходимо было подыскать место для корабельной пристани и построить гостиницу для размещения паломников. Изучить эти первостепенные вопросы Б.П.Мансуров планировал в ходе своей второй поездки в Палестину в 1857-1858 годах. «Командировка предполагала контакты Бориса Павловича с первым начальником Миссии. Они довольно хорошо отражены в труде Порфирия (Успенского) под названием «Книга бытия моего»¹⁵.

Кроме указанной книги по рассматриваемой теме есть еще один мало изученный источник, находящийся в Государственном архиве Тамбовской области, в фонде Б.П.Мансурова, где хранятся письма начальника миссии архимандрита Порфирия и русских афонцев к Борису Павловичу.

Первое письмо датировано 1 августа 1858 года. В нем сообщается, что попытку устроить на Афоне пристань для кораблей в начале 1850-х годов предпринимали австрийские бизнесмены и даже вели об этом переговоры с Протатом, но они окончились безрезультатно, поскольку австрийцы рассчитывали получить от проекта коммерческую выгоду и требовали от святогорцев принять финансовое участие в содержании пристани. Архимандрит Порфирий советовал Борису Павловичу Мансурову не выдвигать финансовых условий к афонским монастырям, так как это бесперспективно, а, напротив, вести дело так, чтобы Протат увидел выгоду для себя и, соответственно, проявил заинтересованность в строительстве пристани.

Архимандрит Порфирий рекомендовал организовать пристань на острове Мульяни, который находился недалеко от города Иериссо, в удобном заливе. Он перечислял преимущества данного места: «1) У этого острова есть надежная якорная стоянка в глубокой пристани; 2) сей остров весьма близок к Афонскому материку; 3) из селений близких к Иериссо и Мульяни и наши пароходы могут получить грузы и принять пассажиров; 4) поклонники, монахи и окрестные жители будут знать одно постоянное место приема на пароходы, меж тем как прежде нельзя было рассчитать, где пристает пароход; 5) наша Агенция на острове Мульяни не будет стеснять монахов, и они, указывая на нее, будут отклонять все прочие пароходные сообщества от помещения Агенция на самом Афоне; 6) если мы заблаговременно займем Мульянскую пристань, то этим обществам  невозможно будет соперничать с нами в этом уголке Эгейского моря»¹⁶.

В письме от 12 августа 1858 года, полученном Б.П.Мансуровым 21 октября, архимандрит Порфирий сообщал свои впечатления о посещении острова Мульяни: «Тамошняя пристань глубока и надежна. В ней большие суда купеческие, и военные укрываются от ветров и волн морских. До материка Афонского один час езды на парусной лодке. Вода там есть в колодцах и источнике святого Георгия на самом берегу моря. А людского селения нет, кроме Ватопедского монаха. Корабли проходят в пристань между двумя островками, кои называются Тагани, то есть сковородки. Напротив Мульяни на Афонском материке находится благоустроенное жилье Русского монастыря, называемого попросту Кромица»¹⁷.

В письме 20 декабря 1858 года архимандрит Порфирий сообщал уже о препятствиях относительно строительства пристани и дома для паломников на острове. Это «перемещение таможни из Дафнийской пристани на острове Мульяни или назначение туда таможенного чиновника для осмотра вещей тех поклонников, которые будут доставлять туда наши пароходы, отклонение здешнего Протата к учреждению странноприимного дома Русского братства на этом острове, постоянное держание большой мореходной лодки для отправления поклонников на Руссик, неприятнейшее для них замедление на пустом месте в случае осенних бурь, кои воспрепятствуют им выйти на берег Афонский, никем и ничем не обеспеченное содержание странноприимного дома, неизбежное заготовление там съестных припасов в большом количестве на случай приближения многих богомольцев на наших пароходах, и, следовательно, разделение хозяйства Русской общины»¹⁸.

Главное препятствие состояло в переносе таможенного пункта из деревни Дафни (или Дафна) на Мульяни. Эта деревушка, располагавшаяся между монастырями Ксиропотам и Симонопетра, служила основным портом Афона, через который прибывало на Афон большинство паломников и тех, кто желал поселиться на Святой горе. В деревне находился таможенный пункт, полицейский участок и почтовое отделение. Если бы открылась пристань специально для русских паломников на Мульяни, то туда надо было бы переносить и таможню, или же там должен был постоянно проживать таможенный чиновник, что было практически неосуществимо.

По совету монахов Руссика архимандрит Порфирий предложил еще несколько вариантов места для строительства пристани и паломнического дома. Он писал: «Уютна пристань у Хиландарской обители и тут можно было бы устроить приют для наших поклонников в запустелом монастыре святого Василия, сооруженном на морской скале, но туда надо переносить таможню, да и тамошний заливец открыт северному ветру. Есть еще пристань у Афонского перешейка, подле стен города Иериссо. Пристань забытая, древняя, построенная циклопами. Я пока думаю, что тут всего удобнее устроить приют для наших поклонников. А удобства вот какие: Иерисская пристань защищена от ветра, дующего вдоль залива Контессо, отрогом возвышенности Афонской, называемой Мегали Вигла»¹⁹. Архимандрит Порфирий сообщал также о том, что пантелеимоновские монахи много делают для приема русских паломников. В этой связи Россия могла бы наконец признать их афонское пострижение и рукоположение, включить Пантелеимонов монастырь в состав российских обителей, выплачивать его насельникам жалование как в русских монастырях, принять решение об открытии подворья монастыря в Одессе.

20 марта 1859 года архимандрит Порфирий написал Мансурову, что беседовал с одним из жителей города Иериссо и тот сообщил ему следующее: «Тамошняя пристань неудобна для стоянки пароходов с их грузами, потому что мелка и подвержена сильному волнению, от которого рыбаки спасают свои лодки, вытаскивая их на сушу далеко от берега»²⁰. Несмотря на то что многое указывало на невозможность расположения русской пристани на острове Мульяни, архимандрит Порфирий оставался сторонником ее размещения именно на этом острове.

Об этом архимандрит Порфирий 8 июня 1859 года писал Мансурову: «Святогорские монахи и торговцы берут в Киоте таможенный тескере, как свидетельство об осмотре вещей в тамошней таможне и об уплате пошлинных денег за них и предъявляют оное Афонским мытарям, которые видя это свидетельство уже не истязывают их, не берут даже бакшишей [чаевых]. А что делают святогорцы и торгаши, то делать там можем и мы. Следовательно, хлопотать о переводе таможни на остров Мульяни не нужно: стоит только нашим пароходам останавливаться на час в Дарийской пристани для предъявления общего поклонникам нашим таможенного тескере, и потом поскорее вести их на вышеуказанный остров»²¹.

В тамбовском архиве переписка Мансурова и архимандрита Порфирия по поводу строительства пристани и приюта для русских паломников на Святой горе завершается письмом афонцев. В нем русские святогорцы сообщают, что идею открытия приюта для паломников отстаивал Мансуров, а они не видят на острове Мульяни подходящего пристанища для паломников, так как «остров этот совершенная пустыня и пустыня бесплодная: нет там никаких даже самых существенных, жизненных потребностей. Положим для воды можно устроить там цистерну, но уже все другое: дрова, хлеб и прочее нужно туда доставлять»²². Авторы письма просят обратить особое внимание на то, что погода в этих местах очень переменчива и дуют частые ветры. В письме святогорцы также выражают отрицательное отношение к мысли Мансурова устранить вмешательство светских и турецких властей в дела Святой горы, потому что «в этом отношении Вы не можете избежать столкновения с ними»²³. На этом переписка о проекте устройства на острове Мульяни пристани и дома для русских паломников заканчивается.

В настоящее время указанный остров называется Амолиани, на нем проживает более 500 человек. В 1920-х годах афонцы развели там плантации инжира, оливковых деревьев и винограда. Все это указывает на то, что идея Бориса Павловича о строительстве пристани и дома для русских паломников, а значит, о расширении русского присутствия на Святой горе, имела практическое основание и могла бы послужить пользе Православия. Об этом пишут и русские святогорцы, заключившие свое письмо следующей фразой: «Совершенная правда, что общая наша цель всех и греков, и русских и пр. пр. - поддержание и возвышение Православия»²⁴. Из этого исходил и Мансуров, намереваясь устроить для русских паломников особое место, где они могли бы остановиться перед тем, как переправиться на Афон.

Завершение деятельности на Святой земле

Рассмотрим еще один эпизод из жизни Бориса Павловича Мансурова, связанный с его последней поездкой в Палестину в 1884-1885 годах, свидетельствовавший о его живом интересе к церковной археологии. Задолго до этого, еще в 1858 году, в Иерусалиме, на приобретенном русскими земельном участке площадью 140 кв. сажень, после его расчистки и проведения предварительных раскопок были обнаружены остатки древней стены и арки. В результате возникла необходимость в полномасштабных раскопках. Общее обследование данного места ранее уже выполняли археологи Ш.М.Вогюэ (1861 г.), В.Уилсон (1864 г.), К.Кондера (1872 г.). Полноценные раскопки начались только в 1882 году. Ими руководил архимандрит Антонин (Капустин), знаменитый начальник Русской духовной миссии в Иерусалиме, возглавлявший русское церковное представительство на Святой земле целых 29 лет. В раскопках участвовал немецкий археолог К.Шик. К лету 1883 года появились первые результаты работ: были раскопаны остатки двух стен, которые пересекались друг с другом, рядом с ними обнаружили комнату, вытянутую в длину, и порог ворот. Сразу же появилось предположение, что данные ворота находились на Крестном пути Господа Иисуса Христа на Голгофу. Результаты раскопок были опубликованы в «Палестинском сборнике»²⁵.

Возникла также версия, что это остатки ворот в стене, через которые шел путь к Голгофе. Архимандрит Антонин высказал мнение, что ворота были коленчатого типа, их устанавливали в крепостях, чтобы затруднить применение стенобитных орудий при штурме неприятелем. Археолог К.Шик выдвинул гипотезу, что к востоку от ворот имелась еще одна крепость, которая получила название «Цитадель Шика». В.Н.Хитрово утверждал, что найденные остатки являются крепостью «Претория Пилата». Свою версию о раскопках Б.П.Мансуров озвучил в книге «Базилика императора Константина в Святом Граде Иерусалиме»²⁶, где подверг критике озвученные мнения относительно русских раскопок в Иерусалиме. Он считал, что остатки ворот не могли быть по пути на Голгофу и их нельзя считать частью крепости, находившейся на расстоянии от Гроба Господня. Кроме того, он полагал, что найденные постройки вообще нельзя относить к дохристианской эпохе.

Для того чтобы внести ясность в открывшиеся обстоятельства, Православное палестинское общество созвало совет экспертов, которые «признали мнение Хитрово «увлечением»²⁷. Из-за «весьма основательной» критики²⁸ Бориса Павловича совет не согласился и с доводами археолога Шика о наличии «особой крепости («Цитадели Шика») в структуре древнего Иерусалима»²⁹. Эксперты общества, впрочем, не нашли убедительным и предположение Мансурова о том, что найденные фрагменты сооружений не относятся к дохристианской эпохе. Основатель Палестинского общества В.Н.Хитрово писал о Борисе Павловиче Мансурове, что тот, критикуя соратников по иерусалимским делам, предостерегал: «Не относитесь легковерно к тому, что вам говорят о Иерусалиме, не верьте на слово, а сами потрудитесь сличить, проверьте и подумайте и только тогда составьте суждение о прочитанном»³⁰.

Отсутствие согласия во взглядах на некоторые палестинские проблемы привело к противостоянию между Хитрово и Мансуровым, которое особенно обострилось в вопросе о взаимоотношениях между Русской православной церковью и Иерусалимским патриархатом. В.Н.Хитрово считал, что Иерусалимский патриарх не сможет сохранить святые места Палестины, потому что не имеет для этого возможностей. России необходимо подключиться к их защите, иначе они могут быть потеряны для Православия. Мансуров же настаивал, что «нет права у Правительства контролировать Патриархию. Политическая, да и материальная поддержка Патриархии - это священный долг. Именно наши неумелые действия на Востоке за последние сорок лет дали возможность иноверцам сделать такие успехи»³¹.

Окончательный разрыв между двумя, пожалуй, самыми активными деятелями ИППО произошел в 1884 году, о чем свидетельствует письмо Хитрово Мансурову, написанное в весьма недружелюбном тоне: «Обращался ли я к Вам за сведениями, они оказывались в данную минуту разными, просил ли я объяснений или разъяснений, Вы мне отвечали отказом, просил ли о чем по Палестинским делам, Вы мне ссылались на Палестинский Комитет и невозможность добиться от него чего-либо, указывал ли я на необходимость сделать то или другое, Вы мне отвечали насмешками или тянули дело годами. Я пять лет протягивал Вам руку, не прося, не делая ничего для себя, предоставляя все другим. Что угодно было Вам мне ответить на это? Злорадством, придиркою и презрением. С одной стороны, член Государственного Совета, Александровский кавалер, которого слово в течение двадцати пяти лет было решающим в Палестинских делах, с другой какой-то маленький петербургский чиновник, без связей и влияния, который тихо и смиренно заявляет свое мнение (когда хотят его выслушать). Каждый из нас имеет право действовать по крайнему своему разумению. Где мне, пигмею, бороться с Вами, где Вам найдется время и охота возиться с такими мелочами, как мой труд и хлопоты о Палестине. Вы могли воспользоваться ими, Вы этого не захотели. Бороться я не стану»³².

После 1884 года Мансуров перестал заниматься вопросами «Русской Палестины». Святой земле Борис Павлович посвятил 27 лет своей жизни. Он трудился увлеченно, с большим интересом и ответственностью. Подобных ему людей, активно занимавшихся палестинскими делами на православном Востоке, в то время называли «палестинолюбами». По мнению современного исследователя, «невозможность влиять на положение дел в Палестине стала одной из причин, почему Б.П.Мансуров в последней трети XIX века перестал активно участвовать в деятельности Общества»³³. Соратники Бориса Павловича Мансурова, невзирая на разногласия с ним, признавали его несомненные заслуги перед Россией в деле установления широкого русского присутствия на Святой земле.

¹В 1870-1871 годах, при императоре Александре II, Россия отказалась выполнять ограничительные статьи Парижского мира, запрещавшие ей иметь на Черном море военный флот и военно-морские базы.

²Вах К.А., Лисовой Н.Н. Мансуров // Православная энциклопедия. М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. Т. 43. С. 368-373 // URL: https://www.pravenc.ru/text/2561858.html (дата обращения: 03.04.2022).

³Государственный архив Тамбовской области (ГАТО). Ф. 972. Оп. 1. Д. 1. Л. 2.

⁴Там же. Л. 3.

⁵Там же. Л. 62 об.

⁶Поселения по берегам р. Охты, недалеко от Санкт-Петербурга, где располагались корабельные верфи и жили корабельные мастера.

 ⁷ГАТО. Ф. 972. Оп. 1. Д. 1. Л. 23.

 ⁸Там же. Л. 51.

 ⁹Там же.

¹⁰Там же. Л. 71.

¹¹Вах К.А., Лисовой Н.Н. Указ. соч. С. 369.

¹²Мансуров Б.П. О посещении афонских монастырей (Извлечение из письма Б.П.Мансурова) // Морской сборник. СПб.: Типография Морского министерства, 1857. Т. XXXI. №9-10. С. 215.

¹³Там же. С. 225.

¹⁴Вах К.А., Лисовой Н.Н. Указ. соч. С. 369.

¹⁵Гравин, А.А., Левин, О.Ю. Отношения Б.П.Мансурова с начальниками Русской Духовной Миссии в Иерусалиме (1859-1885 гг.) // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. 2020. Т. 25. №184. С. 184.

¹⁶ГАТО. Ф. 972. Оп. 1. Д. 128. Л. 35.

¹⁷Там же.

¹⁸Там же. Л. 40.

¹⁹Там же.

²⁰Там же. Л. 42.

²¹Там же. Л. 44.

²²Там же. Л. 51.

²³Там же. Л. 53.

²⁴Там же. Л. 54.

²⁵Раскопки на русском месте близ храма Воскресения в Иерусалиме, произведенные под руководством архим. Антонина, начальника Иерусалимской духовной миссии // Православный палестинский сборник. СПб.: Православное палестинское общество, 1884. Т. III. Вып. 1. С. I-XII.

²⁶ГАТО. Ф. 972. Оп. 1. Д. 317.

²⁷Гравин А.А. Результаты археологических раскопок остатков порога древних городских ворот в Иерусалиме (1883 г.) // Манускрипт. 2019. Т. 12. Вып. 11. С. 80.

²⁸Там же.

²⁹Там же.

³⁰Там же.

³¹ГАТО. Ф. 972. Оп. 1. Д. 244. (Брошюра Б.П.Мансурова «Ответ на статью В.Н.Хитрово «Смета доходов и расходов Иерусалимской патриархии». 1884 г.).

³²Там же. Д. 386. Л. 9-11.

³³Кротова Т.А. Переписка Б.П.Мансурова с некоторыми деятелями Императорского православного палестинского общества в 1882-1885 годах // Вестник Тамбовского университета. Серия: Гуманитарные науки. Тамбов, 2021. Т. 26. №191. С. 191.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs