Японо-южнокорейские отношения в контексте антироссийских санкций

После эскалации ситуации на Украине Япония продемонстрировала готовность к синхроинзации позиций со своими западными партнёрами в части оказания санкционного давления на Россию и оказания различных видов поддержки Украине. Так, Япония стала единственной азиатской державой, выславшей российских дипломатов. 20 апреля под марш «Прощание славянки» с территории российского посольства в Токио выехал автобус с восемью дипломатами, сотрудниками торгпредства, а также членами их семей. Посол России М. Галузин выразил благодарность отъезжающим россиянам за их самоотверженную и эффективную работу[1].

На этом фоне отдельного упоминания заслуживает решение японского правительства направить Киеву некоторую продукцию военного назначения. В первую партию военных поставок Украине, доставленной «летающим танкером» Боинг-767, вошла защитная экипировка для военнослужащих, переносные генераторы, сухие пайки и др. Во вторую поставку вошло снаряжение для действий в условиях применения оружия массового поражения, а также дроны, которые могут быть использованы Украиной для разведки, целеуказания и других задач. Утверждённые в 2014 г. правительством Синдзо Абэ «Три принципа трансфера продукции военного назначения» исключали поставку любой подобной продукции государствам, участвующим в вооруженных конфликтах, поэтому Токио пришлось их срочно подправлять. Хотя в поставке Украине военной техники, летальных видов оружия Токио пока отказал, с точки зрения Японии, где в обществе ещё сохраняются пацифистские подходы к внешней политике, даже подобная помощь является весьма необычным и противоречивым шагом[2]. Важно и то, что Япония попробовала взять на себя «разъяснительную работу» с единственным среди стран Quad «санкционным уклонистом» - Индией. Этим пытался заниматься Фумио Кисида в ходе своего визита в Нью-Дели, состоявшегося 19-20 марта[3]. Судя по итогам, «воспитательная поездка» не удалась.

Вместе с тем, на фоне санкционной проамериканской дипломатии Токио масштабы участия в изоляции России ещё одного американского союзника – Сеула, дали Вашингтону и Киеву весомые поводы для разочарования. Начало украинского кризиса совпало с приближением к развязке президентской кампании в Республике Корея. В ней участвовали кандидат от правящей на тот момент Демократической партии «Тобуро» Ли Чжэ Мён и кандидат от партии «Сила народа» бывший генпрокурор Юн Сок Ёль. Оба кандидата, согласно результатам соцопросов, шли буквально «ноздря в ноздрю». Ли Чжэ Мён в своей предвыборной кампании делал акцент на социально-экономических вопросах, а в области внешней политики выступал за сохранение баланса в отношениях между США и Китаем. При этом от него звучали упрёки в адрес украинского президента Владимира Зеленского за провоцирование вооружённого конфликта на Украине.

Юн Сок Ёль, напротив, делал значительный акцент на международной повестке, подвергнув критике за отсутствие прагматизма курс президента Мун Чжэ Ина в отношении Японии. Хотя примирительную по отношению к Японии позицию Юн Сок Ёля разделяли даже не все члены партии, от которой он выдвигался.

Президент Мун Чжэ Ин, находясь в ситуации «хромой утки», должен был после начала украинского кризиса, с одной стороны, заботиться о реальных интересах своей страны, экспорт и инвестиционная активность которой во многом ориентированы на Россию, а с другой стороны, учитывать содержавшуюся в соцсетях критику со стороны небольшой части населения за неспособность показать миру, что Южная Корея «может действовать подобно ведущим державам Запада». Небольшая группа южнокорейских граждан (до 10 человек), в их числе популярный ютьюбер и бывший военный моряк, в конце марта отправилась воевать на стороне Киева. Позднее, 22 апреля, у южнокорейского МИД появилась информация о гибели нескольких из них. Южнокорейские власти, к слову, предупреждали таких «добровольцев» об уголовном преследовании за такую самодеятельность[4].

Хотя в крупных городах и сейчас имеют место «проукраинские настроения», они не сопровождаются антироссийской истерией. С наибольшим пониманием к действиям России относятся граждане Республики Корея, имеющие опыт учёбы или работы в России, а таких немало.

Что касается антироссийских санкций, некоторое время было непонятно, поддержит ли их Республика Корея. Там начали неохотно определяться лишь, когда США пригрозили мерами в отношении южнокорейского экспорта в США. Хотя появлялась информация, что Сеул в результате консультаций с Вашингтоном добьётся для себя исключения из американских санкций (при условии усиления собственного экспортного контроля), в начале марта Республике Корея пришлось ввести запрет на поставки в интересах 49 российских компаний, ранее попавших под рестрикции США, а также объявить санкции в отношении российского финансового сектора.[5] При этом 25 марта компания «Орион», входящая в тройку ведущих производителей продуктов питания в Республике Корея, объявила о запуске в Тверской области третьего предприятия в России, пояснив, что не хочет терять прибыльный российский рынок.

Что касается южнокорейских выборов, девятого марта победу на них одержал Ён Сок Ёль с минимальным в истории южнокорейских президентских кампаний отрывом от своего оппонента (менее одного процента). Уже 28 марта на встрече с послом Японии он призвал к ориентированному на будущее подходу к отношениям. Далее стало известно о намерении новоиспечённого президента направить в Японию делегацию с задачей прощупать почву для улучшения двусторонних отношений. Делегация, состоящая из семи персон под руководством вице-спикера Национального собрания Чон Чжи Сока, 24 апреля прибыла в аэропорт Нарита (Токио). В её состав входят представители академических и экспертных кругов, бывшие дипломаты в ранге послов. Впрочем, ещё раньше другая южнокорейская делегация побывала в Вашингтоне, в Пекин подобная группа отправится позже.

Помимо мероприятия у ставшего неофициальным символом всего хорошего в отношениях Сеула и Токио монумента южнокорейскому студенту Ли Су Хёну, погибшему в 2001 г. в Токио при попытке спасти упавшего в метро на рельсы подвыпившего японца, запланированы встречи с представителями бизнеса, политиками, в том числе, с министром иностранных дел Ёсимаса Хаяси, бывшими премьер-министрами Синдзо Абэ и Ёсихидэ Суга. Одной из их главных тем встречи станет согласование кандидатуры представителя Токио на инаугурации Ён Сок Ёля. Для стран с конфуцианскими традициями подобные вопросы (ранг, политические взгляды представителя) имеют большое значение.[6] В Сеуле рассчитывают даже на приезд самого Фумио Кисида. Так, в 2008 г. инаугурацию Ли Мён Бака посетил Ясуо Фукуда, находившийся на посту премьер-министра Японии. Главная интрига нынешнего пятидневного визита связана с тем, примет ли делегацию Ясуо Фукуда, которому её председатель надеется лично вручить послание от Ён Сок Ёля.

Здесь необходимо отметить, что в настоящее время ведётся подготовка к визиту в Южную Корею президента Дж. Байдена, который может состояться перед его прибытием в конце мая в Японию для участия в саммите Quad. В Вашингтоне, возможно, даже надеются, что при новом южнокорейском президенте получится реализовать идею тесной трёхсторонней кооперации по вопросам безопасности между США, Республикой Корея, Японией, которая могла бы дополнять Quad. Подобные планы, вынашиваемые Вашингтоном со времён холодной войны, терпели фиаско из-за очередных витков напряженности в отношениях между Сеулом и Токио по проблемам исторического прошлого, спора из-за островов Токто, требований Сеула о переименовании Японского моря и т.д. По мнению главы южнокорейской делегации, «трудно быстро изменить отношения между Южной Кореей и Японией только потому, что будет запущена новая администрация»[7].

В настоящий момент, помимо личностного фактора Юн Сок Ёля, предпосылки для усиления связей с Quad связаны с заметным охлаждением в отношениях между Сеулом и Пекином. Одной из причин этого стала история с размещением в 2017 г. в Республике Корея американских систем ПРО THAAD и последовавшей жёсткой реакцией Пекина. Впрочем, не обходится и без экзотики с южнокорейской стороны. Среди её молодёжи вызвали бурную реакцию якобы имевшие место попытки китайцев присвоить «авторские права» на некоторые блюда корейской кухни. Кроме того, по мнению пользователей южнокорейских соцсетей, в китайских исторических сериалах герои одеты в костюмы, которые являются важной частью корейского культурного наследия. Похоже, и гастрономию, и сериалы в Сеуле относят к «мягкой силе» и считают своим «стратегическим оружием».

Что касается включения украинской темы в японо-южнокорейскую повестку, то у сторон и так много вопросов, по которым можно опять разругаться. Кроме того, в Национальном собрании большинство у партии Демократической партии «Тобуро», не отличающейся проамериканскими взглядами. Когда В. Зеленский 11 апреля в онлайн-формате выступал перед корейским парламентом, в зале оказалось лишь порядка 60 законодателей из 300[8]. На его просьбу предоставить Украине продукцию военного назначения южнокорейского производства (эффективность которой, к слову, сопоставима с лучшими западными аналогами), южнокорейские военные чиновники, в отличие от своих японских коллег, отказали, объяснив причину отказа опасениями за собственную обороноспособность, что является определенной позицией, поскольку конвенциональные вооружения имеются у Сеула в достаточном количестве.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs