О Казахстане, Туране и Турции

Если недавняя попытка превратить Казахстан в зону нестабильности стала для Турции неожиданностью, то способ разрешения кризиса, думаю, превратился для нее в некоторое потрясение. 

В 2009 году Казахстан вместе с Турцией стал одним из основателей «Совета тюркоязычных государств» (с прошлого года - Организации тюркских государств, ОТГ), призванного объединить постсоветские тюркские государства в некий союз. Ребрендинг сопровождался принятием программного документа под названием «Видение Тюркского мира-2040», предполагающего углубленную политическую и экономическую интеграцию стран-участниц. Тем временем военная интеграция шла своим чередом. Соглашения о военном сотрудничестве Анкара подписала с Нур-Султаном (2018 г.) и с Ташкентом (2021 г.). А с Баку прошлым летом был заключен фактически оборонительный военный союз.

В туранистском проекте Казахстану отводится важная роль, уже потому что, по довольно распространенному мнению, первый президент страны является чуть ли не вдохновителем и главным идеологом этого интеграционного движения. Помимо всего прочего, казахстанский город Туркестан в прошлом году был объявлен «духовной столицей» провозглашенного Тюркского мира, а еще раньше турецкие СМИ сообщали о строительстве в Казахстане «общетюркского» города Туран, в котором «каждому тюркскому народу будет выделен в собственность участок в 1200 м2» земли[i].

Напомним: Туран в понимании турецких пантюркистов – это область расселения не только тюркских, но и родственных им финно-угорских народов, которые, в конечном счете, должны объединиться под эгидой Анкары. Эта идея, кстати, лежит в основе идеологии турецкой Партии националистического движения, входящей сегодня в правящую коалицию. Да и сам турецкий президент в десятую годовщину образования Совета тюркоязычных государств заявил: «Вчера я констатировал, что теперь мы стали одной нацией, пятью государствами. Дай Бог, Туркменистан тоже примкнет к нам, и,  таким образом, мы станем одной нацией, шестью государствами, усилим сотрудничество в регионе»[ii].

Но вернемся к недавним событиям в Казахстане. Первые заявления застигнутой врасплох официальной Анкары последовали лишь после того, как беспорядки переросли в угрозу казахстанской государственности. Реджеп Тайип Эрдоган, министры иностранных дел и обороны озвучили тогда готовность оказать «любую помощь братскому народу Казахстана», причем, «всеми нашими возможностями», то есть и военными тоже. А глава турецкой дипломатии Мевлют Чавушоглу еще и призвал придать «более упорядоченную и институциональную» форму «сотрудничеству между подразделениями безопасности и разведки» в рамках ОТГ[iii].

Однако Касым-Жомарт Токаев предпочел обратиться за помощью к Организации договора о коллективной безопасности (ОДКБ), вызвав, по меньшей мере, непонимание у турецкого руководства, очевидно, подзабывшего о том, что Казахстан входит не только в Организацию тюркских государств.

Впрочем, эмоции все таки прорвались наружу у Ихсана Шенера, политического советника Эрдогана: «Россия хочет вернуть государство, освободившееся от 30-летнего советского ига, стремящееся к своему богатству, культуре, ценностям, в неглубокую, бессмысленную жизнь… После того, как была создана Организация тюркских государств, против нее был предпринят ряд мер». Прежде всего – со стороны России, надо понимать. В результате российский МИД счел необходимым запросить у «турецких коллег» разъяснений по теме. Шенеру пришлось объявить, что его де «неправильно поняли».

Зато при первых же известиях о переброске в Казахстан миротворческого контингента ОДКБ в турецком медиапространстве и в экспертном сообществе заговорили ни много ни мало о «российском вторжении». «Причину вторжения» раскрыла лояльная всем турецким правительствам газета Türkiye: «Россия… не считает ни одну постсоветскую страну … независимым государством. Россия, … возвращается к экспансионистской политике, которую она сохраняла на протяжении всей истории»[iv]. Так что не стоит удивляться тому, что немало журналистов и экспертов (преимущественно отставных военных) пришли к следующему выводу: ОТГ просто необходимо создать собственные вооруженные силы, разговоры о которых, кстати, идут уже несколько лет.

В эту «панику и давку» было вовлечено далеко не все медиасообщество. Например, колумнист оппозиционной газеты Cumhuriyet Мехмет Али Гюллер счел обвинения Москвы в экспансионизме «противоречащими действительности», во-первых, и направленными на подрыв турецко-российских отношений, во-вторых.

Конечно, ожидаемое обновление казахстанских элит и неизбежное укрепление в Казахстане и во всей Центральной Азии влияния ОДКБ и России, как ее системообразующего элемента, не означает краха доктрины трансграничного тюркизма – уже потому что собственно турецкий национализм с момента своего зарождения обладал некоторым пантюркистским «налетом». И сегодня отношение к идее Турана в Турции зачастую считается мерилом патриотизма. Но на практике ОТГ, скорее всего, вернется к прежнему, преимущественно «культурно-этнографическому», формату работы, умерив политическую активность. По крайне мере, на время.

А ведь в условиях провала исламистского и неоосманистского направлений внешней политики, острого разлада с Западом, именно туранский проект турецкие власти старались «предъявить» электорату в качестве главного достижения на международной арене. Правда, по мере ухудшения экономической ситуации все больше избирателей выступают за сближение с Западом, ассоциирующимся, прежде всего, с материальным благополучием …, и все меньше – за углубление интеграции с тюркскими странами[v].

В создавшей ситуации, идя «навстречу пожеланиям трудящихся», турецкое руководство, персонифицированное в фигуре президента страны, может попробовать вновь «повернуться лицом» к западным союзникам. Но с Европейским Союзом отношения зашли в тупик, а Джозеф Байден еще в декабре 2019 года в одном из интервью даже обещал «свергнуть Эрдогана», поддержав на выборах оппозицию[vi], и с тех пор его позиция, похоже, мало изменилась. Тем не менее, Турция по многим причинам нужна Западу, и он, безусловно, может «принять» ее обратно в свои объятия, но вот только Турция без Эрдогана устроила бы США и ЕС больше, чем Турция с Эрдоганом. Так что успех на этом направлении последнему не гарантирован: «объятия» неизбежно будут обставлены рядом тяжелых условий.

На наш взгляд, выходом из этой ситуации могло бы стать переформатирование Анкарой евразийского вектора своей политики с туранизма на более тесное взаимодействие с Москвой в Центральной Азии и Закавказье. Удалось же нашим странам в недавнем прошлом наладить координацию усилий в Сирии, несмотря на значительное расхождение интересов! Конечно, сделать это будет непросто, но в сегодняшней геополитике простых решений и не бывает.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs