Иран: итоги 2021 и перспективы 2022

В Исламской Республике Иран (ИРИ) принят персидский солнечный календарь, в соответствие с которым сейчас там 1400 год, заканчивающийся 20 марта 2022 г. Однако всё же многие иранцы встречают также и христианский новый год, подводят его итоги, правда, неофициально. Постараемся это сделать и мы, бросив взгляд на закрученную цепь многообразных событий и порой противоречивых процессов, проходивших в Иране в 2021 г., не претендуя, конечно, на истину в последней инстанции.

Год 2021-ый ушёл в историю. Это был сложный, поражённый вирусом Covid год, унесший со всех континентов Земли вместе с предыдущим годом 5,4 млн. человек.[1] Пандемия коронавируса стала одной из причин мирового финансового и экономического сбоя, затронувшего многие страны планеты. Иран не стал исключением.

Природные катаклизмы

В 2021 г. пандемия коронавируса продолжала сильно бить Иран, который занял печальное девятое место в мире по числу инфицированных - 6,17 млн. человек, и десятое (первое - на Ближнем и Среднем Востоке) по количеству летальных исходов от Covid-19 – 132 тыс. человек.[2]

Естественно, такой масштаб распространения болезни отрицательно сказался на экономической и социальной жизни иранцев. С 25 декабря 2021 г. иранский Национальный комитет по борьбе с коронавирусом на 15 дней закрыл границы с соседними странами по причине предотвращения распространения штамма «омикрон». Пересекать границы могут дипломаты и лица с семьями, имеющие разрешение на постоянное проживание, образование и лечение.

В 2021 г. на Иран обрушилась ещё одна природная катастрофа – мощнейшая засуха. Страна, где урожай собирали по три-четыре раза в год, переживает один из самых засушливых сезонов без дождей за последние 50 лет. Количество осадков в некоторых провинциях сократилось более чем на 50% - 80% по сравнению с долгосрочным средним показателем. Засуха и жара привели к отключениям электроэнергии во многих районах. Дефицит воды и электричества стали причиной возникновения многих проблем в экономике, прежде всего, в аграрном секторе: упал урожай многих сельскохозяйственных культур, что вызвало их дефицит и рост цен. Так, из-за низкого урожая Иран в этом году вынужден импортировать более 8 млн. тонн пшеницы.

На фоне таких природных катаклизмов проходила смена политических и экономических событий в Иране в 2021 году.

Последствия президентских выборов

Главным внутриполитическим событием для Ирана стали президентские выборы в июне, по итогам которых новым главой исполнительной власти в ИРИ стал 60-летний Эбрахим Раиси - богослов, бывший глава Верховного суда, близкий человек, доверенное лицо и земляк верховного лидера аятоллы Хаменеи (оба из Мешхеда).

Многие иранцы назвали Раиси кандидатом, не избранным народом, но назначенным аятоллой Хаменеи, и посчитали выборы сфальсифицированными. На выборах 18 июня явка была рекордно низкой за всю 42-летнюю историю ИРИ. Из 59,31 млн. иранцев, имеющих право голоса, бюллетени в урны опустили 28,93 млн. человек, т.е. 48,4%. (Для сравнения, на трех предыдущих президентских выборах явка была от 70% до 85%). Причем, поданные голоса включали 4 млн. испорченных или недействительных бюллетеней (как говорят в Иране, «белых бюллетеней»), что намного превышает обычный показатель. Это свидетельствовало о сознательном решении большого числа иранцев пойти на избирательные участки, чтобы зарегистрировать свой протест против режима. В результате показатель реально проголосовавших упал до 24 – 25 млн. человек или почти до 42,5%. Из них за Э.Раиси отдали свой голос 62%, т.е. около 15,5 млн. (официально – 18 млн.) избирателей из почти 60 млн., имевших право голоса. По сути, Раиси победил, имея поддержку лишь 26% всех иранских избирателей, имеющих право голоса. Это, несомненно, говорит о сложной и неоднозначной внутриполитической обстановке в Иране.[3]

Приход к исполнительной власти в ИРИ консерватора Э. Раиси положил конец надеждам многих иранцев на реформы, на либеральные подвижки в экономике, политике, социальной жизни. Теперь все ветви власти находятся в руках сторонников нового президента, которого полностью поддерживает верховный лидер Хаменеи.

Эбрахим Раиси вступил в должность второго государственного лица в ИРИ (первое лицо – верховный лидер аятолла Хаменеи) в 2021 г. в момент нарастания взаимосвязанных, пересекающихся кризисов в Иране и вокруг него.

Внутренние проблемы, включая пандемию COVID-19, экономический застой, падение жизненного уровня иранцев, их политическое разочарование стоят особенно остро. Судьба Совместного всеобъемлющего плана действий (СВПД – ядерной сделки) висит на волоске. Неоднозначны и внешнеполитические позиции Ирана, осложняемые конфронтацией с Израилем и США, а также противостоянием со многими арабскими странами, в первую очередь, заключившими «Авраамские соглашения» с Израилем.

Вне всяких сомнений, СВПД и политико-дипломатические события, происходившие вокруг него, стали главными для Ирана 2021 года.

Приход в январе 2021 г. в Белый дом в Вашингтоне президента США Джо Байдена, пообещавшего исправить ошибки предыдущего президента Дональда Трампа, в частности, вернуть Соединенный Штаты в ядерную сделку с Ираном, дал толчок процессу восстановления СВПД. Весь 2021 г. ядерная сделка и процессы, сопутствующие ей, в той или иной степени влияли на внешнюю и внутреннюю политику ИРИ, на экономическую тактику и стратегию иранского руководства.

Экономические проблемы

Чуть позже мы вернёмся к анализу ситуации, сложившейся вокруг СВПД, сейчас остановимся на экономических проблемах ИРИ. Их можно дифференцировать на системные, коренные, которые десятилетиями характеризовали иранскую экономику, и привнесённые.

К первым можно отнести определённую зависимость от экспорта нефти; процесс огосударствления объектов экономики, подрывающий рост и расширение частного сектора; неэффективное управление экономикой, связанное напрямую с ежегодной эмиграцией десятков тысяч квалифицированных специалистов и выходом на управленческие позиции бывших или действующих генералов и офицеров КСИР, имеющих своеобразное представление о современном менеджменте; масштабная коррупция.

Ко второй группе – привнесённых – относятся, конечно, финансово-экономические санкции США, которые негативно влияют в большей или меньшей степени на все изложенные выше проблемы, а также, возможно, в первую очередь на банковскую систему ИРИ. Иранские банки изолированы от внешнего мира, от SWIFT. В стране хронические проблемы с наличной твёрдой иностранной валютой, цена которой серьезно возросла в последние годы.

В целом ИРИ из-за воздействия американских санкций потеряла с 2018 по 2021 г., по мнению бывшего министра иностранных дел г-на Зарифа, один триллион долларов, в том числе от нефтяной блокады 100 млрд. долларов.

Действительно, в 2021 г. экономика ИРИ находится в весьма сложном состоянии. На 2020 г. экономическое положение ИРИ характеризуется следующими данными: ВВП на душу населения - $13993, 92-ое место из 190 (по версии МВФ). При этом годовая инфляция на июнь 2021 г. составила 47,6%, а продовольственная за этот же период – 62,7%. Уровень безработицы в третьем квартале 2020 г. был 9,5%, а среди молодежи – 23,1% (по некоторым другим данным до 40%). По прогнозам Исследовательского центра меджлиса, к концу текущего 1400 финансового года (март 2021 - март 2022) дефицит бюджета составит в долларовом исчислении $10,2 млрд.[4]

Наиболее тревожной тенденцией 2020 – 2021 г. является высокая инфляция, которую не удастся сдерживать, пока сохранятся текущие структурные недостатки, такие как высокий бюджетный дефицит и неограниченный рост денежной массы при дефиците валюты.

Однако следует отметить, что, несмотря на санкции и все системные проблемы, иранская экономика, показала свою жизнеспособность и возвращается в 2021 г. к периоду роста после двух лет резкого спада. Правда, этот рост происходит с очень низких позиций -6% в предыдущем 1399 иранском году (март 2020 – март 2021).

Годовой рост ВВП (годы, заканчивающиеся 20 марта)

Source: Statistical Center of Iran

Согласно статистике Центрального банка Ирана[5], за 12 месяцев, закончившихся 20 июня 2021 года, нефтяной сектор вырос на 23,3%, услуги - на 7,0%, промышленность - на 6,1% и горнодобывающая промышленность - на 5,7%. Напротив, сельскохозяйственный сектор сократился на 0,9%, а строительство - на 12,1%. Интересно, что, несмотря на сокращение двух основных поставщиков рабочих мест, а именно сельского хозяйства и строительства, экономике удалось создать полмиллиона новых рабочих мест[6], снизив безработицу с 9,5% в 2020 году до 8,8% в середине 2021 года.

Основным отрицательным индикатором за 12 месяцев, закончившихся в июне 2021 года, был продолжающийся уже с 2016/17 года (1395 иранский год) по 2020/21 год (1400 иранский год) отток капитала, который составил за пять лет $65,5 млрд.[7] Это означает, что иранская экономика была не в состоянии адекватно абсорбировать этот капитал. Подобная тенденция, несомненно, приведет к снижению общих экономических показателей в будущем. Отсутствие капитальных вложений частично вызвано финансовым положением государства, поскольку запланированные инвестиции в инфраструктуру не были реализованы.[8]

При этом в условиях высокой инфляции, подрывающей покупательную способность средней иранской семьи, и продолжающегося оттока капитала, среднесрочные перспективы экономики могут быть негативными при отсутствии необходимых политических и экономических решений. А это, прежде всего, восстановление СВПД и соответственно – отмена (или частичная отмена) санкций, связанных с ядерными амбициями Тегерана.

Аналитики и экономисты рассматривали в 2021 г. три сценария развития событий вокруг СВПД. Первый – восстановление ядерной сделки и снятие американских санкций с ИРИ. Второй сценарий – это временное соглашение по некоторым аспектам СВПД при смягчении части санкций. Третий сценарий – это провал переговоров и полный развал СВПД – санкции ужесточаются, Иран активизирует ядерную деятельность.

Каждый из этих вариантов предполагает соответствующее политическое и экономическое обеспечение. Сейчас об экономической составляющей.

Известный экономист Бджиан Хаджепур, сотрудник и бизнес-консультант компании Eurasian Nexus Partners GmbH, расквартированной в Вене, предлагает свой экономический прогноз на все три варианта развития событий вокруг СВПД.

Самый эффективный путь к восстановлению экономики, - пишет Хаджепур - это возврат к СВПД. Это откроет Ирану путь к его резервам в твердой валюте, замороженным в иностранных банках, в размере около $100 млрд. и будет способствовать восстановлению иранского экспорта сырой нефти. Это также значительно увеличит доходы правительства в твердой валюте - ресурсы, которые потребуются для сдерживания текущего бюджетного дефицита, а также его прямых последствий, т.е. высокой инфляции.

Однако потенциальная отмена санкций должна сопровождаться разумной экономической политикой, которая предполагает решение проблемы денежной массы и снижение инфляционного давления, что потребует серьезных реформ всего финансового сектора.

Возврат к СВПД также предоставит правительству и предприятиям страны доступ к международной финансовой системе, снизив давление на внутренний банковский сектор.

В целом, при отмене санкций и проведении адекватной экономической политики иранская экономика могла бы достичь устойчивых темпов роста в 5% - 7%. Сдержать инфляцию будет сложнее, поскольку необходимы серьезные реформы, но инфляцию можно сдержать примерно до 20% с тенденцией к снижению.

В случае заключения временного соглашения в рамках СВПД (сегодня, в конце декабря 2021 г. это представляется маловероятным), доктор Хаджепур полагает, что снижение уровня конфронтации и некоторое смягчение санкций позволило бы Тегерану заполнить некоторые финансовые пробелы и дать экономическим игрокам больше передышки. При улучшении всей системы управления экономикой и финансами возможен некоторый экономический рост.

И наконец, пессимистический сценарий. Сохранение статус-кво поддержит внешнее давление и заставит иранскую экономику искать новые способы нейтрализации негативного воздействия санкций. До сих пор основное внимание уделялось импортозамещению за счет наращивания внутреннего потенциала, включая расширение нефтеперерабатывающих и нефтехимических мощностей, снижение зависимости от западных источников технологий с особым упором на торговлю с Китаем и Россией, а также продвижение торговли с соседями Ирана.

Подобная политика несколько стабилизировала в 2021г. экономику страны, но этот путь не может быть легко продолжен, поскольку альтернативные финансовые ресурсы (такие как продажа государственных активов) со временем будут уменьшаться. Потенциальная реформа субсидий, - пишет Хаджепур, - или путь к привлечению инвестиций иранской диаспоры - оба решения обсуждаются - потребует политической воли, которой в настоящее время не хватает.

Кроме того, необходимо будет устранить ключевое узкое место с помощью действенных решений для международных транзакций, чтобы облегчить торговлю. Это может происходить посредством более тесного сотрудничества с банковскими системами ключевых торговых партнеров, то есть Китая, Турции, Ирака и России. Это, в свою очередь, потребует выполнения требований законов, относящихся к Группе разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (FATF), от чего пока уклоняются иранские власти.

Ниже размещена таблица роста ВВП, инфляции и безработицы в ИРИ при различных сценариях решения проблемы СВПД. Таблица составлена автором на основе данных Центрального банка Ирана и прогнозов экономиста Бджиана Хаджепура.[9]

Представленный 12 декабря президентом Раиси меджлису проект бюджета на 1401 иранский год (март 2022 – март 2023) свидетельствует, что Тегеран не рассчитывает на позитивное решение проблемы СВПД и строит свои финансовые планы в основном на противодействии санкциям США.

Проект бюджета базируется на цене на нефть в $60 за баррель. Для сравнения, в этом году бюджетный план был составлен из расчета цен на нефть в районе $40 за баррель. Согласно проектному документу, Иран планирует экспортировать в следующем году 1,2 млн. баррелей нефти в сутки (б/с). В этом году ИРИ планировала продавать за рубеж порядка 1,5 млн. б/с, однако санкции со стороны США помешали иранским властям осуществить задуманное — объем поставок оказался менее 1 млн. б/с.[10]

Проект бюджета предусматривает резкое увеличение военных расходов. Особенно это касается Корпуса стражей исламской революции (КСИР) – основного ударного компонента вооруженных сил ИРИ.[11] Так, планируется более чем вдвое увеличить финансирование КСИР. Корпус получит 930 трлн. риалов ($22 млрд. - по официальному курсу $1 = 42,3 тыс. риалов). В 2021-м его бюджетное финансирование составляло 403 трлн. риалов. Что касается Армии (второй компонент ВС ИРИ), то её бюджет увеличен чуть менее, чем на 50% – с 212,79 трлн. риалов до 339,68 трлн. риалов ($7,99 млрд) в 2022 году.

Следует отметить, что, по данным Стокгольмского международного института исследования проблем мира (SIPRI), военные расходы Ирана снизились в 2020 г. на 3%, составив $15,8 млрд. В отчете SIPRI говорится также, что данное снижение является частью нисходящей тенденции, стартовавшей в 2018-м, когда США восстановили экономические санкции из-за ядерной деятельности Ирана. В период 2018-2020 гг. военные расходы Ирана упали на 20%.[12]

Резкое увеличение военных расходов на 1401 г. при ориентации на противодействие давлению сохраняющихся американских санкций явно негативно повлияет на бюджетные расходы, направленные на социальные нужды. По мнению аналитиков, проект бюджета не способствует повышению уровня жизни населения, наносит ущерб среднему классу, который был основным электоратом бывшего президента Хасана Роухани. Бюджет также не сильно поможет бедным слоям населения, если вообще поможет: инфляция будет опережать предлагаемое увеличение расходов, а некоторые новые налоги ударят по группам населения с более низкими доходами. Кроме того, предусмотрено повышение пенсионного возраста для большинства людей — на два года до 65 лет.[13] Всё это чревато серьезным социальным недовольством населения.

В целом можно констатировать, что иранская экономика в 2021 г. пережила трудный период, но всё же смогла приспособиться к санкционному режиму. Однако сейчас вопрос стоит так: или лишь непредсказуемое выживание, или всемерное развитие. Перспективы будут зависеть от результатов текущих переговоров о будущем СВПД. При этом потенциальная цена пессимистического сценария может быть очень высокой. Фактически, рост инфляции, бегство капитала и снижение покупательной способности людей в сочетании с неэффективным использованием ресурсов и ухудшением инфраструктуры страны может вынудить граждан выйти на улицы не только с экономическими, но и политическими протестами, что еще больше подорвет и без того низкую легитимность режима.

Здесь следует отметить, что практически весь 2021 г. характеризовался многочисленными протестами и демонстрациями, прошедшими по всей стране. По данным курдского информагентства Firat News, только в июле было зарегистрировано 3719 протестов – это почти в пять раз больше, чем в июне. Отмечались мощные «водные протесты» в Хузестане.  В 2021 г. по всей стране прошли массовые забастовки нефтяников, рабочих, фермеров, учителей, пенсионеров.[14]

2021 г показал, что иранское общество расколото, что недовольство охватывает всё большее число социальных групп. Именно социальные вопросы будут для президента Раиси одними из главных в новом 2022 г.

Ядерные проблемы

Как уже отмечалось, весь 2021 г. прошёл в Иране под аккомпанемент новостей из Вены, где проходили переговоры по восстановлению СВПД. На эту тему журнал «Международная жизнь» поместил на своём сайте десятки статей.[15] Отметим, что в уходящем году, начиная с апреля и по июнь, состоялось шесть раундов переговоров с участием создателей СВПД - России, Китая, Великобритании, Германии, Франции, Ирана, Европейского союза, а также США (в заочном формате). За это время, по мнению всех их участников, проект совместного документа по реанимации СВПД был сформирован на 70 – 80 %.

Затем был длительный тайм-аут, взятый Ираном в связи с июньскими президентскими выборами в стране и формированием нового правительства. Новый президент Эбрахим Раиси сформировал не только новую команду ядерных переговорщиков, но и новую концепцию ведения диалога с контрагентами. На седьмом раунде, проходившем с перерывами с 29 ноября по 17 декабря, Тегеран представил два проекта со своим видением решения проблемы СВПД. Первый документ о снятии санкций США, второй – о ядерной деятельности Ирана.[16] Эти иранские предложения были сконцентрированы вокруг четырёх иранских требований:

Во-первых, США должны предоставить гарантии не выхода из ядерного соглашения в будущем при любых администрациях в Белом доме.

Во-вторых, США должны возместить ущерб, который оценивается иранцами в один триллион долларов, от введенных ими санкций.

В-третьих, США должны отменить все свои антииранские санкции при эффективном контроле.

В-четвертых, только при этих условиях Тегеран готов остановить стремительное развитие своей ядерной программы. Причем, заметим, готов не возвратиться к уровню этой программы июля 2015 г., а только «заморозить» её на достаточно высоком сегодняшнем уровне, на много позиций превосходящем уровень до ядерного соглашения.[17]

Данные предложения были с настороженностью встречены оппонентами Ирана. Американцы настаивают на одновременных, синхронных шагах ИРИ и США на пути к возвращению к выполнению обязательств по СВПД. Было принято решение обсудить сложившуюся ситуацию на восьмом раунде переговоров, который начался 27 декабря.

Глава МИД РФ Сергей Лавров оценил шансы на восстановление СВПД как хорошие. Он отметил, что российская сторона совместно с китайскими и европейскими партнерами выступила за синхронизацию подготовки пакета встречных действий Тегерана и Вашингтона. С. Лавров обратил внимание, что Иран готов к полному возвращению и выполнению своих обязательств, включая применение дополнительного протокола к соглашению с МАГАТЭ о всеобъемлющих гарантиях, если Соединенные Штаты выполнят свои обязательства и перестанут грозить санкциями, несовместимыми с СВПД.[18]

В свою очередь США, по словам советника президента Байдена по национальной безопасности Джейка Салливана, «не удовлетворены ходом переговоров с Ираном, особенно это касается ядерных разработок Тегерана». Однако американцы считают, что у них «есть единство с ЕС и совмещение интересов с Россией и Китаем по этому вопросу» и переговоры по СВПД будут продолжаться. Правда, время истекает. Дж. Салливан дал понять, что окно для дальнейших переговоров в Вене может закрыться к концу января или началу февраля.

При этом Израиль, находясь за кулисами переговоров, продолжает оставаться важным актором. Г-н Салливан в рождественскую неделю, несмотря на множество других насущных проблем, с которыми сталкивается администрация Байдена, посетил Иерусалим, где встретился с президентом Израиля Исааком Херцогом, премьером Нафтали Беннетом, министром иностранных дел Яиром Лапидом и министром обороны Бенни Ганцем. Обсуждались, естественно, проблемы ядерного Ирана и СВПД.[19]

 Дж. Салливан успокаивал израильтян. Израильские высокопоставленные политики высказали мысль, что «обе стороны впервые по-настоящему поняли друг друга, после сегодняшнего дня мы чувствуем себя немного увереннее». По их мнению, администрация Байдена «находится в лучшем положении в отношении Ирана, чем думали в Израиле».[20] При этом представляется, что на конец 2021 г. в Вашингтоне скорее готовы к восстановлению ядерной сделки, несмотря на позицию Иерусалима. Ведь, по сути, вопрос стоит так: или СВПД, или военно-политический коллапс на Ближнем Востоке. Этого, по всей вероятности, не хочет президент Байден.

Постпред РФ при международных организациях в Вене Михаил Ульянов не исключил, что следующий раунд может стать последним и самым длительным. При этом переговорщики настроены попытаться завершить работу до конца января - начала февраля 2022 года. Отмечалось, что все стороны стремятся к восстановлению СВПД в первоначальном виде.[21]

В декабре 2021 г. появился шанс прийти к консенсусу по СВПД. Это оптимистичное предсказание, которое обязано сбыться. Другие – слишком пессимистические для всех сторон, но они, к сожалению, вполне реальны.

Однако здесь надо отметить, что даже с заключением ядерной сделки Иран останется пороговым ядерным государством. Как считают специалисты, ИРИ «сохранит большую часть материалов и ноу-хау, необходимых для того, чтобы в один прекрасный день относительно быстро создать бомбу, избегая при этом перспективы жестких санкций или военного удара. Опять же, сделка только выиграет время, не решив проблему».[22]

Не исчезнет и ракетная проблема Ирана. «С 2015 года Иран представил десять новых баллистических ракет и три новых ракеты-носителя для спутников (SLV), а также несколько новых транспортных и пусковых систем. Создано множество подземных ракетных комплексов, или так называемых «ракетных городов». В настоящее время почти в каждой иранской провинции имеется, по крайней мере, одно глубоко закопанное хранилище и место запуска баллистических ракет, а спутниковые снимки показывают многочисленные проекты строительства и расширения по всей стране, в основном ориентированные на юг и юго-запад».[23]

Всё это долгое время будет находиться под постоянным контролем и вниманием мирового сообщества, в первую очередь, США, Израиля, арабских государств и их разведок.

Однако, вне всякого сомнения, успех восстановления СВПД в 2022 г. сформирует более спокойную атмосферу, создаст базу для дальнейшей работы мировой дипломатии, в первую очередь стран, задействованных в решении иранской ядерной проблемы. При этом уникальный опыт дипломатической работы над СВПД и его реанимацией послужит хорошим импульсом и может быть использован для решения других проблем, связанных с Ираном.

Внешнеполитические аспекты

2021 г. – год прихода к президентской власти Э. Раиси – может стать определяющим стратегию внешней политики ИРИ. Будучи близким соратником верховного лидера аятоллы Хаменеи, президент Раиси полностью поддерживает внешнеполитические концепции рахбара (вождя, перс.яз.). Али Хаменеи неоднократно заявлял: «Одним из наших приоритетов сегодня во внешней политике является предпочтение Востока Западу, соседей - отдаленным странам и народам, а стран, которые разделяют наши характеристики - другим».[24] Поэтому Тегеран будет активен именно на углублении партнёрства с соседями, а также с Китаем, Россией и Индией. Конечно, это партнерство будет основываться на различных базисах с преобладанием в разных пропорциях политических, торгово-экономических, военных, военно-технических контентов.

В 2021 г. Тегеран активно приступил к практическому осуществлению указаний рахбара и президента.

В марте Иран и Китай заключили договор, официально именуемый «Всеобъемлющая программа сотрудничества между ИРИ и КНР». Этот документ часто называют «Ирано-китайский стратегический пакт». Главное в нём – китайское инвестирование $400 млрд. в экономику Ирана в течение 25 лет в обмен на непрерывные поставки иранской нефти, а также военное и военно-техническое сотрудничество, которое предоставляет Пекину большие права в Иране и в зоне Персидского залива. Правда, пока нет ясности, насколько этот договор выполняется на практике.

В Москве с оптимизмом смотрят на развитие двусторонних отношений с Тегераном. Посол РФ в ИРИ Леван Джагарян отметил, что он рассчитывает, что при новом президенте ИРИ взаимодействие двух стран будет укрепляться. Посол сказал, что за первое полугодие 2021 г. двусторонний товарооборот увеличился на 40% и составил $1,6 млрд.[25] Продолжается строительство второго и третьего энергоблока Бушерской АЭС. Иран полностью погасил долг за первый блок, но со вторым и третьим финансовые проблемы, что является причиной отставания строительства от графика.[26]

По данным СМИ, в первой половине 2022 г. ожидается официальный визит в Москву президента ИРИ Э. Раиси и подписание долгосрочного российско-иранского договора о всеобъемлющем сотрудничестве.

В сентябре Иран добился начала процесса приёма в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС), куда входит Индия, Казахстан, Киргизия, Китай, Пакистан, Россия, Таджикистан, Узбекистан. Вступив в ШОС, ИРИ повысит свой престиж и создаст условия для укрепления свои позиций на Востоке.

В ноябре на саммите Организации экономического сотрудничества (ОЭС)[27] в Ашхабаде президент Раиси провел плодотворные переговоры с коллегами.

Внешнеполитическая деятельность команды Раиси только начинается, и здесь прослеживается множество проблем. Это и непредсказуемые отношения с талибским Афганистаном, и сложные взаимосвязи с Турцией, Ираком, и призрачные перспективы в Сирии, в Йемене. Нельзя не упомянуть и неоднозначные отношения с арабским государствами, в первую очередь, с заключившими «Авраамские соглашения» с Израилем, а также опасную конфронтацию (если не сказать, «гибридную войну») с самим Израилем и США. Озабоченность Тегерана вызывают проблемы Южного Кавказа, победа азербайджано-турецкой коалиции при негласном участии Израиля в карабахской войне.

Однако надо признать, что в условиях крайне неблагоприятных для ИРИ на Ближнем и Среднем Востоке (по многим причинам) новое правительство ИРИ стремится нейтрализовать, минимизировать их негативные воздействия. Проводится большая работа и с талибами (запрещены в РФ), и с кавказскими республиками, и с Турцией, и с оппонентами в арабском мире.

Время покажет, а также и 2022 г., насколько эти усилия Тегерана окажутся успешными.

Пользуясь случаем, поздравляем всех с Новым 2022 годом с надеждой на прагматизм, адекватность и предсказуемость внешней и внутренней политики всех государств в мире.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs