Победа Эбрахима Раиси и проблемы Ирана

18 июня в Исламской Республике Иран (ИРИ) началась новая эра. Так говорят некоторые аналитики, характеризуя итоги президентских выборов и победу на них Эбрахима Раиси.

Действительно, новым президентом ИРИ стал глава судебной власти, религиозный деятель ходжат-оль-эслам Раиси, придерживающийся радикальных взглядов. В результате, ультраконсерваторы получили контроль над исполнительной властью, и теперь все её ветви в Исламской Республике принадлежат радикальным консерваторам.

Напомним, что в феврале 2020 г. в ИРИ прошли выборы в меджлис, на которых консерваторы и радикалы завоевали 90% мест, практически вытеснив из парламента реформаторов, сторонников более либерального подхода к проблемам внешней и внутренней политики. Что касается судебной власти, то она традиционно находилась в руках радикалов. На недосягаемой вершине властной вертикали в ИРИ прочно стоит практически неограниченная власть верховного лидера, являющегося и главой республики, и верховным главнокомандующим, и духовным лидером.

В условиях, когда легальная оппозиция лишилась всех инструментов диалога с властью (радио и телевидение принадлежит государству, а пресса полностью ему подконтрольна) новый президент Раиси, выпестованный и поддерживаемый верховным лидером, не ограничен в своих действиях по скрупулезному выполнению указаний аятоллы Хаменеи. Правда, здесь есть подводные камни. Отсутствие критики, с одной стороны, облегчает реализацию своей политической линии, но с другой – резко увеличивает возможность ошибок и, возможно, катастрофических решений.

Раиси - победитель

Однако не всё столь однозначно. Итоги президентских выборов показали, что 61,9% голосов за Раиси, не означает, что он стал президентом большинства иранцев. Оппозиция, в основной её части, бойкотировала голосование. И это, несмотря на то, что иранские власти неоднократно напоминали, что голосование — это не только гражданский, но еще и религиозный долг. В Иране нет обязательного голосования. Те, кто голосует, получают штампы в своих свидетельствах о рождении, подтверждающие, что они проголосовали. У многих есть опасения, отсутствие штампа может повлиять на их трудовую деятельность, на возможность устройства на работу или учёбу, на получение различных пособий. Это сподвигнуло многих прийти на избирательные участки.

И всё же явка на выборах 18 июня была рекордно низкой за всю 42-летнюю историю ИРИ. Из 59,31 млн. иранцев, имеющих право голоса, бюллетени в урны опустили 28,93 млн. человек, т.е. 48,4%.[1] Причем, поданные голоса включали 4 млн. испорченных или недействительных бюллетеней (как говорят в Иране, «белых бюллетеней»), что намного превышает обычный показатель. Это свидетельствует о сознательном решении большого числа иранцев пойти на избирательные участки, чтобы зарегистрировать свой протест против режима и ограниченного выбора кандидатов, в результате чего показатель реально проголосовавших падает до 24 – 25 млн. человек или примерно до 42,5%. Для сравнения, на трех предыдущих президентских выборах явка была выше 70%.[2]

Данный бойкот выборов приобретает еще большее значение, если учесть, что власти ИРИ всегда провозглашали результаты общенациональных голосований лакмусовой бумажкой своей легитимности. Ведь после того, как исламская революция в феврале 1979 г. свергла шаха, иранская теократия считала явку избирателей признаком своей легитимности, начиная с первого референдума 1 апреля 1979 г. на котором был задан один вопрос: хотите ли исламскую республику в Иране. Тогда идея создания исламской республики получила поддержку 98,2% голосовавших иранцев.

Таким образом, проблемы легитимности будут преследовать нового президента Эбрахима Раиси так как число не проголосовавших плюс проголосовавших испорченными бюллетенями впервые превысило число избирателей, добросовестно опустивших в урны идеальные бюллетени.

Итак, что все это предвещает для Ирана и всего мира?

Победа Раиси и раскол иранского общества

Иранские избиратели на прошедших выборах на деле показали, что иранское общество расколото. Одну его часть представляют собой ярые сторонники нынешних властей. Имеется в виду в основном представители консервативного, радикального или ультрарадикального крыла иранского общества, то есть так называемые «принципиалисты» – твердо преданные принципам исламской революции и заветам имама Хомейни (или примазывавшиеся к ним беспринципные карьеристы). С другой стороны - их противники, в число которых входят не только реформаторы, либералы, но и умеренные консерваторы, технократы, прагматики, в целом люди, реально оценивающие обстановку в ИРИ, вокруг неё и предлагающие открытость Ирана для всего мира. При этом было бы ошибкой считать, что эти противники нынешних властей – противники исламского режима. Отнюдь нет. Они выступают лишь против конкретных политиков, получивших власть в стране, против их, как считают оппозиционеры, провальной политики, вновь загоняющей Исламскую Республику в изоляцию.

До победы Э.Раиси у оппозиции были легальные возможности, хотя очень ограниченно, но все-таки влиять на некоторые тактические шаги властей. Теперь они лишены этого – вся государственная машина после инаугурации нового президента 3 августа окажется в руках «принципиалистов», что предопределит их безоговорочное доминирование в политической системе ИРИ и позволит без всякой гласности, критики и сопротивления реализовывать все свои проекты как внутри страны, так и в области внешней политики. Тем более, г-на Раиси безоговорочно поддержал радикально консервативный парламент ИРИ. Спикер меджлиса Мохаммад Бакер Калибаф выразил полную поддержку новому президенту Ирана и пообещал, что законодательный орган сделает все возможное для полного сотрудничества и взаимодействия с администрацией избранного президента Эбрахима Раиси.[3] Теперь все законопроекты, предложенные правительством, будут проходить меджлис, как по маслу.

Нынешнее положение легальной оппозиции в ИРИ довольно сложное. Либерально-реформаторское, умеренно консервативное правительство Хасана Роухани покидает иранскую политическую сцену. С 2013 г., начала своей деятельности, оно сосредоточило усилия на достижении успеха по заключению ядерной сделки (Совместного всеобъемлющего плана действий – СВПД), затем на ее выполнение, на снятие с ИРИ международных санкций. СВПД рассматривался, как ключ к реформам, к решению многих внутренних задач – в экономике, социальной жизни на основе плодотворного сотрудничества с внешним миром, в том числе и с Западом, а при определенных условиях даже с США.

Судьба предоставила Хасану Роухани всего два года для осуществления планов. Президент США Трамп в 2018 г. нанес сокрушительный и безответственный удар по этим планам, выведя США из СВПД и введя против ИРИ жесткие санкции. Это был удар не только по экономике, но и по либерально-реформаторским силам в ИРИ, которые потеряли поддержку разоряющегося из-за санкций среднего класса и нищающего населения страны, ранее с надеждой ожидавших кардинальных изменений.

Трамп сознательно или бессознательно ослабил иранских реформаторов и усилил радикальных антизападников.

Однако проигравшие реформаторы не изменили себе и все еще требуют перемен, реформ и нормализации отношений с западным миром. Но они уже не верят в тех политиков в Иране, которые обещали, но не осуществили соответствующие перемены.

Теперь реформаторам, да и представителям других политических взглядов, критически относящимся к нынешним властям, придется начинать снова формировать оппозиционные структуры с привлечением новых людей, новых молодых политиков. А это не быстрый процесс.

Какие проблемы стоят перед новым президентом Раиси и, в первую очередь, внутри страны?

Раиси и внутрииранские проблемы

В политическом плане – не допустить массовых выступлений, поскольку недовольство, как продемонстрировали выборы, охватили практически половину населения. Пока - это пассивное недовольство, которое порождено не только несправедливыми, по их мнению, президентскими выборами, но и тяжелым экономическим положением.

Это прекрасно понимает президент Раиси и его команда. Как справедливо отмечает специалист по Ирану Никита Смагин, такое положение дел создает определенные сложности перед новым президентом. Если Раиси начнет решительные действия по уничтожению «либерального наследия», то это может встретить довольно мощный отпор. Так экс-президент Ахмадинежад в свое время, начав регулярные проверки дресс-кода женщин на улицах и рейды по домам, где люди распивали алкоголь, к концу первого срока столкнулся с повсеместной мобилизацией среднего класса против него. В итоге его второй срок начался в 2009 г. с самых масштабных протестов в истории страны. Поэтому, вспоминая опыт предшественников, Раиси при всей своей жесткости неизбежно будет искать способ мирного сосуществования с либеральной частью общества, правда, до тех пределов, которые допускают его радикальные убеждения.[4]

Кроме того, и это немаловажно, Эбрахима Раиси поддержал Корпус стражей исламской революции (КСИР). Так главнокомандующий КСИР генерал-майор Хосейн Салами направил избранному президенту Эбрахиму Раиси послание, в котором выразил полную поддержку и готовность КСИР, военнослужащих Корпуса сотрудничать со следующей иранской администрацией.[5] Это важное плечо поддержки со стороны мощного силового аппарата.

При этом ныне КСИР - это не только многопрофильная полицейская, военно-политическая, идеологическая и разведывательная машина, но и значительная, всеобъемлющая финансово-экономическая структура. По некоторым данным КСИР контролирует около 25% - 35% всей иранской экономики и 25% всех капиталов. По сути, КСИР в ИРИ стал государством в государстве.[6]

А это для Раиси не менее важно. Ведь одна из главных проблем, стоящих перед новым правительством ИРИ будет экономика. Здесь много нерешенных вопросов: инфляция, которая, по данным Статистического центра Ирана, в марте—апреле этого года достигла 50%, что стало наиболее высоким показателем за последние три года.[7] Растёт безработица, оцениваемая порядка 20% (среди молодёжи около 50%), а в этом году может достичь 39%.[8] Наблюдается отток инвестиций, составивший 6%, падение фондового рынка, рост курса доллара, сокращение строительства жилья на 50% и самый высокий уровень социального неравенства за последние десять лет.[9]

На иранскую экономику воздействует несколько факторов. Во-первых, неэффективное управление ею. Причина этому - ее значительное огосударствление. По сути, средний и крупный частный сектор можно назвать квазичастным, так как во многом он контролируется государством (не говоря об экономической роли КСИР). Нельзя не отметить, и это постоянно отмечает избранный президент Раиси, разлагающее влияние на экономику коррупции, проникшей на все уровни, во все сферы экономической структуры государства. Решить эти серьезные проблемы возможно только через осуществление кардинальных реформ, что хотел, но был не в силах сделать уходящий президент Хасан Роухани и его команда.

Во-вторых, негативное влияние пандемии коронавируса Ковид-19, нанесший сильнейший удар по Ирану. С апреля в стране наблюдается уже четвертая вспышка этой болезни. На её пике суточные показатели заражений достигали 25 тыс. Если к началу июня был виден спад (суточное число заражений было ниже 6 тыс.), то к дате выборов количество заболевших в сутки снова начало расти — 18 июня был выявлен 10291 случай (данные Университета Джона Хопкинса).[10] Заболели десятки высокопоставленных чиновников, многие из них скончались. Останавливаются предприятия, разоряются мелкие частные фирмы.

В-третьих, несомненно, наиболее существенный фактор – это американские санкции. Не вдаваясь в сложные подробности ситуации, можно привести лишь одну показательную цифру - $100 млрд. Это те деньги, которые Иран потерял с 2018 г. из-за введения американцами блокады на закупки у ИРИ её нефти. Об этом заявил министр нефти Ирана Бижан Намдар Зангане.[11]

Иран кровно заинтересован в отмене санкций. Но осуществить это возможно только решив иранскую ядерную проблему, то есть - через возрождение СВПД.

Раиси и СВПД

Известно, что радикально-консервативная часть иранского истеблишмента всегда выступала как против переговоров группы 5+1 по СВПД, так и против её выполнения после вступления сделки в силу. Однако санкционный удар по экономике вынудил их во многом пересмотреть свои взгляды на процесс реанимации СВПД, которую поддержал и избранный президент Раиси. Тем более, что верховный лидер высказался в пользу идеи возвращения и ИРИ, и США в соглашение, но при условии - Вашингтон снимает сразу все свои антииранские санкции, после чего Тегеран проверяет эффективность этого и только затем восстанавливает свои позиции в СВПД, от которых он поэтапно отказывался в последнее время.

Но администрация Байдена согласилась на возвращение в СВПД синхронно с Ираном, следуя методу постепенности: США снимает конкретную санкцию или их группу, а Иран должен одновременно в рамках конкретной позиции возвращаться к выполнению требований сделки.

На базе подобных взаимоисключающих взглядов Тегерана и Вашингтона в апреле в Вене и начались переговоры Ирана с группой 4+1 без США, которые участвовали в дебатах он-лайн, как говорится, находясь в соседней комнате. На днях закончился шестой раунд переговоров, седьмой скоро начнется.

На день написания статьи информация о достижениях переговорщиков весьма противоречивая. Так, президент ИРИ Роухани заявил 23 июня, что основные вопросы на переговорах в Вене по возобновлению ядерной сделки 2015 года решены, добавив, что теперь возможно немедленное снятие санкций. И если будет желание и если главному переговорщику Ирана на переговорах в Вене, Аббасу Аракчи, будут предоставлены необходимые полномочия, администрация будет иметь возможность добиться отмены санкций сегодня.[12]

Глава администрации президента Роухани Махмуд Ваези конкретизировал слова своего начальника: «Было достигнуто соглашение об отмене всех санкций в отношении страхования, нефти и судоходства, которые были наложены Трампом». В соответствии с договоренностями будет отменено около 1040 санкций времен Трампа. Также было согласовано отменить некоторые санкции в отношении отдельных лиц и членов ближайшего окружения верховного лидера».[13]

Сам представитель ИРИ в Вене замминистра Аракчи был более осторожным, заявив, что «на данный момент ясно, в каких сферах, какие действия возможны, а какие нет. Поэтому настало время, чтобы все стороны, особенно наши партнеры, могли принять окончательное решение». Он добавил, что «преодоление разрыва требует решений, которые в основном должны принимать США. Я надеюсь, что в следующем раунде мы преодолеем это короткое расстояние, хотя оно и непростое». При этом он сказал, что не уверен, что следующий раунд венских переговоров будет заключительным, подчеркнув, что, «если другая сторона может принять решение, это будет последний раунд». Он также отметил, что следующий раунд будет «трудным».

Ещё более осторожен министр иностранных дел Германии Хайко Маас: «Что касается переговоров в Вене, они непростые - это стало ясно в последние недели… . Тем не менее, мы продвигаемся вперед шаг за шагом в каждом раунде переговоров и полагаем, что в контексте [иранских] президентских выборов есть хорошие шансы завершить их в обозримом будущем»… . Но «по этому знаменательному соглашению еще предстоит решить «несколько технических вопросов». Остались сложные моменты или, как он выразился, «твердые орехи».

Днем ранее переговорщик от Евросоюза Энрике Мора сказал, что участники переговоров стали «ближе» к спасению ядерной сделки с Ираном, но камни преткновения остаются.[14]

Советник по национальной безопасности США Джейк Салливан заявил 20 июня, что все еще «предстоит пройти немалое расстояние», в том числе по санкциям и ядерным обязательствам, которые Иран должен взять на себя, чтобы спасти разорванную сделку.[15]

Заместитель министра иностранных дел России Сергей Рябков сказал: «Мы почти подошли к завершающей стадии. Я настроен достаточно оптимистично. Конечно, процесс займет не месяцы, но, может быть, несколько недель».[16]

При этом многие западные и иранские официальные лица, а также СМИ заявляли, что переговоры далеки от завершения. Так, иранский телеканал Press TV, по информации ИА Интерфакс Азербайджан[17], сообщил, что США после шести раундов переговоров в Вене не желают отменять все антииранские санкции. Вашингтон отказался полностью снять с Ирана санкции в нефтяной, банковской и транспортной сферах. Вместо этого американская сторона предложила лишь приостановить действий ограничительных мер в нефтяной и банковской отраслях на период в 120 или 180 дней, по истечении которых Тегерану вновь потребуется согласие США на нормальную деятельность в этих областях.

Помимо этого, США не исключают возможность в будущем выйти из СВПД, и Вашингтон не принял предложение Тегерана гарантировать, что антииранские санкции не будут восстановлены вновь.

Насколько достоверны те или другие данные, сказать трудно, ибо все дебаты в Вене проходят за закрытыми дверями, а для прессы появляется информация, в которой заинтересованы то одна, то другая, то третья стороны.

Ясно одно, в Иране после победы Э.Раиси просматриваются две тенденции. Одна – успеть реанимировать СВПД до инаугурации в августе нового президента, чтобы, во-первых, в будущем избежать обвинений, если в последствие возникнут проблемы с СВПД и, во-вторых, дать ему возможность обвинять своего предшественника в любых могущих возникнуть трудностях и уступках со стороны Ирана. Пожалуй, этой линии придерживается избранный президент Раиси, заявивший 21 июня, что не допустит затягивания ядерных переговоров.[18]

Другая противоречащая этому тенденция – именно затягивать переговоры с целью не допустить, чтобы все лавры возрождения СВПД и соответственно жизненно важного для ИРИ снятия санкций достались либерально-реформаторской команде уходящего президента Роухани.

Какая из этих тенденций наиболее реальна, покажет время. Хотя далеко не всё в данном случае зависит от Ирана.

Раиси и проблемы внешней политики

В своём выступлении 21 июня избранный президент Раиси, говоря о внешней политике своего будущего правительства заявил: «Мир должен знать, что максимальное давление на наш народ не сработало, и они [оппоненты] должны пересмотреть свои обязательства и вернуться к ним. Мир должен знать, что внешняя политика нашего правительства не начинается с СВПД и не будет ограничиваться им. Во внешней политике мы будем проводить широкое и сбалансированное взаимодействие с различными странами».[19]

Как же предположительно будут складываться отношения нового правительство радикального президента Раиси с миром? Прежде всего, следует подчеркнуть, что кардинально внешняя политика Ирана с приходом в президентское кресло Раиси не изменится. Ведь её генеральную линию определяет верховный лидер аятолла Хаменеи. Хотя, конечно, появятся новые оттенки, привнесенные тем или другим изменением ситуации в мире, регионе, личными отношениями с лидерами других стран и так далее.

Раиси и мир

Если прогнозировать возможные особенности отношений с некоторыми конкретными странами, то, пожалуй, было бы корректным сказать, что магистральным направлением внешнеполитического и внешнеэкономического курса ИРИ будет Восток. В первую очередь, конечно, Китай, с которым недавно было заключено стратегическое соглашение на сотни млрд. долларов. Не будут забыты Турция, Индия, Пакистан, Афганистан, Южная Корея и, конечно, арабские страны.

Россия, несомненно, войдет в список приоритетных партнеров ИРИ. Правда, особых изменений и подвижек ждать не приходится. Сегодня будущее российско-иранские отношения определяются и будут определяться как ситуационное партнерство. В каких-то областях внешней политики мы сходимся, в каких-то расходимся. Поэтому в политическом плане вряд ли будут происходить какие-либо большие изменения.

С помощью России, конечно, будет продолжаться сооружение новых блоков атомной электростанции в Бушере, строительство тепловой электростанции Сирик на юге страны. Перспективно и военно-техническое сотрудничество, но здесь в настоящее время усилилась конкуренция Китая.

Российско-иранский товарооборот не имеет особых стимулов к взрывному росту. На протяжении последних десяти и даже больше лет торговый баланс России и Ирана колеблется в районе плюс – минус $2 млрд. Это, конечно, не мало, но для таких крупных стран-соседей как Россия и Иран явно недостаточно.

В Европейском союзе Иран, безусловно, заинтересован, как в партнере по получению инвестиций, высоких технологий и продаже нефти. В случае снятия санкций, вполне возможно восстановление ирано-европейских отношений на дотрамповском уровне. Многое будет зависеть от того, как европейские лидеры будут интерпретировать прошлое Э.Раиси. Вполне вероятно, что интересы бизнеса победят идеологические препоны со стороны ЕС.

Учитывая жесткий антиамериканизм Э.Раиси, можно с уверенностью констатировать, что попыток наладить нормальные отношения с Вашингтоном не произойдет. Единственным официальным полем взаимоотношений, причем специфических, останутся переговоры по СВПД, если, конечно, они продляться ещё какое-то время.

С Израилем дело обстоит ещё хуже.Новый премьер-министр Израиля Нафтали Беннет сразу после иранских выборов заявил: «Избрание Раиси президентом Ирана - сигнал державам проснуться. Нельзя, чтобы режим палачей владел оружием массового уничтожения». Глава МИД Израиля Яир Лапид назвал Раиси экстремистом, приверженным террору.[20] Поэтому нет надежды на то, что в отношениях Ирана иИзраиля произойдут какие-то изменения. Слишком глубоки корни взаимного противостояния. Главная задача здесь – не допустить перехода многолетней политико-идеологической конфронтации из холодной войны в горячую.[21]

Ещё один серьезный пласт в будущей иранской внешней политике – это отношения с арабскими странами, чрезвычайно важными для Ирана. Здесь надо сказать, что связи ИРИ с каждой из арабских стран имеют свою сложную специфику, что является отдельными интересными темами для специальных исследований.

В рамках арабской и более широко – региональной тематики внешней политики ИРИ при новом президенте, следует ожидать возрастания активности Тегерана по многим направлениям. В том числе, ужесточения деятельности в деле усиления роли и влияния Ирана в проиранском альянсе «оси сопротивления»[22] и в целом на Ближнем Востоке. В этой связи просматривается концентрация военно-политического внимания ИРИ на сирийских проблемах в целях укрепления там своих позиций.

Резюме

Резюмируя изложенное, можно констатировать, что после прихода к президентской власти Эбрахима Раиси «новая эра» в истории Исламской Республики Иран не начнётся. Сосредоточение всех ветвей власти, всех силовых структур и большей части экономики страны в руках радикально-консервативных сил под патронажем и водительством еще более консервативного верховного лидера естественно приведёт к радикализации всех сторон жизни Ирана, его внутренней и внешней политики. Вопрос стоит: в каких сферах и до какой степени.

Конечно, иранские политики, имеющие за плечами не только 42-летнюю историю Исламской Республики, но и почти трёх тысячелетнюю историю Персии, вне зависимости от своих политико-идеологических взглядов и устремлений, достаточно профессиональны. И это даёт надежду, что Тегеран будет проводить взвешенную и прагматичную внешнюю и внутреннюю политику, не допускающую ни гражданских конфликтов в стране, ни региональных войн.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs