Саммит ЕС: куда идти и как? Споры не утихают

Нынешний июнь выдался в Европе чрезвычайно насыщенным политическими встречами самого высокого уровня. Завершало «месяц саммитов» совещание лидеров стран Евросоюза. 24-25 июня ведущие политики Европы пытались разобраться в тенденциях, которые, по всей видимости, будут определять будущее континента в ближайшее время. Ряд процессов разворачивается прямо сейчас. А начала осени все в Европе ожидают с особым волнением: исход всеобщих выборов в Германии покажет, какая линия возобладает в одном из ключевых участников Евросоюза после ухода «главного кризисного менеджера» континента последних без малого - 16 лет.

Контекст нынешней ситуации в Евросоюзе многогранен. Как сообщает Reuters, экономический оптимизм в странах ЕС достиг 21-летнего максимума. В то же время, продолжает расти долговая нагрузка, сохраняется хронический характер безработицы, население практически всех европейских стран стареет, а неравенство усиливается как внутри отдельных государств, так и между ними. Показатели динамики международной торговли интерпретируются рядом экспертов как набирающая силу тенденция к деглобализации.

Президент США, в ходе европейского турне, заявил, что «дорожит старым порядком». На словах Америка «возвращается», призывая европейцев воссоздать Запад в политической конфигурации времен холодной войны, только на этот раз - с целью сдержать и ограничить в основном подъем Китая. Вместе с тем, предложения Байдена, адресованные европейским союзникам, на поверку оказываются либо не слишком определенными, либо не слишком приятными.

Так, встреча главы Белого дома с лидерами ЕС превратилась, по сути, в дискуссию о готовности европейцев отложить в сторону свои амбиции одного из ведущих центров силы, и превратиться в «буферную зону для конфронтации» США с Москвой и Пекином. И хотя, подводя итоги переговоров, стороны заявили о преодолении разногласий по большинству торговых вопросов, тем не менее, в повестке Европы сохраняется задача снижения роли доллара в мировых финансах. Пробуксовывает и идея о совместной «долгосрочной идеологической битве», будь то с Китаем или с Россией, поскольку в Европе далеко не все разделяют нынешние ценностные установки Вашингтона.

Усугубляет ситуацию, складывающуюся в ЕС, кризис легитимности. Отношение избирателей к традиционным европейским элитам носит, в лучшем для них случае, переменчивый характер. Начало широкой кампании иммунизации против коронавируса было встречено населением большинства государств с энтузиазмом. Однако новые, более заразные штаммы, вновь вынуждают власти вводить крайне непопулярные среди населения меры социальных и экономических ограничений. В результате, т.н. «волна против истеблишмента» остается одним из важных вопросов европейской политической повестки.

Как показали результаты выборов в ряде стран-членов, немалая часть европейцев по-прежнему сомневается в способности традиционных партий найти адекватные ответы на всё новые внутренние и внешние вызовы, с которыми сталкивается ЕС. Помимо коронавирусных ограничений, существуют и долгосрочные причины, в первую очередь, недовольство жителей Европы размыванием национальной самостоятельности стран-членов, миграционной политикой последних лет, снижением темпов роста экономики, растущим социальным неравенством. Усиливается скептицизм европейцев и по поводу справедливости распределения выгод от глобализации.

Байден предложил ЕС внешне простую, удобную, привычную и «понятную» формулу политики - а давайте «как прежде». Сторонников «как прежде» немало в Европе, и они настаивают на продолжении движения к федерализации. Противники дальнейшей концентрации власти в руках Брюсселя - хоть и смягчились по ряду вопросов, по принципиальным темам, вроде национального суверенитета, отступать не намерены. 2 июля заявили о новой попытке политической консолидации европейские суверенитисты. В совместном манифесте 15 организаций, представляющих 14 государств-членов ЕС «призвали к созданию свободного союза сильных и суверенных государств - вместо федерации». В числе подписантов правящие партии Польши и Венгрии, французское «Национальное объединение», итальянские «Лига» и «Братья Италии». При этом обращает на себя внимание отсутствие «Альтернативы для Германии».

Суверенитисты убеждены, что «европейское сотрудничество может быть полезным, а в некоторых случаях и необходимым, но только между независимыми нациями, которые свободно взаимодействуют друг с другом. Это не то, чем стал Европейский Союз, где в судебную систему включена система суровых наказаний, где некоторые государства возвышаются над другими. Мы не хотим такого европейского сотрудничества. Мы хотим альтернативы. Наши страны заслуживают лучшего союза».[i]

Смогут ли суверенитисты, которых оппоненты клеймят «правыми популистами», добиться такой численности и сплоченности своих рядов, чтобы напрямую конкурировать с консерваторами и социал-демократами, сохраняющими, несмотря на потери последних лет, ведущие позиции в исполнительной и законодательной власти ЕС? Пока сказать трудно. Не исключено, что «евроскептики» в большей степени рассчитывают не столько на консолидацию в своих рядах, сколько на раскол в стане право-центристов после неизбежных политических изменений в Германии по итогам осенних всеобщих выборов.

Кроме того, многочисленные трудности и склоки, которые сопровождали финальный этап развода Великобритании и ЕС, а также нынешнее постепенное нарастание конфронтации между недавними партнерами, противоречиво отражаются на настроениях сторонников евроскептиков. Поддержка идеи выхода тех или иных стран из ЕС снижается. В то время как призывы к усилению контроля национальных государств за деятельностью евробюрократии обретают всё большую популярность.

Особенно на востоке ЕС. Еще до пандемии, восточные европейцы опасались, что все проекты централизации Евросоюза, за которую выступают ведущие страны Западной Европы, призваны в первую очередь минимизировать влияние новых членов на принятие ключевых политических решений.Среди жителей Центральной и Восточной Европы также растет тревога и раздражение перед лицом «федералистских» тенденций в политике Брюсселя. Усиливаются опасения, что такая политика поставит крест на их мечтах о «жизни как на Западе», под давлением которых нередко приходится поступаться национальными интересами, и эти мечты так и не воплотятся в жизнь.[ii]

Коронакризис, судя по всему, показал европейцам как пределы «единения» в рамках нынешней модели, так и известную ограниченность возможностей каждой страны по-отдельности. Поэтому, с одной стороны, отношение суверенитистов и евроскептиков к целому ряду вопросов, включая углубление интеграции ЕС, по которым их позиции еще несколько лет назад носили более радикальный характер, сегодня становятся более прагматичными. С другой стороны, новый демарш евроскептиков, среди которых есть представители правящих кругов ряда стран, отражает не просто «рост националистических настроений» внутри ЕС. Призрак «Европы нескольких скоростей» никуда не делся с политической сцены.

Кроме того, обратной стороной лелеемых «еврооптимистами» изменений становится усиление политического начала в ЕС. Граждане Евросоюза всё больше недовольны, с одной стороны, приобретающими системный характер ограничениями возможностей для контроля за бюрократией, стремлением политиков получить больше власти, в том числе на наднациональном уровне, избежав при этом повышения ответственности перед избирателями. С другой, усиливающейся склонностью традиционного истеблишмента к тактическим компромиссам и кратковременным альянсам, пусть даже следствием такой линии становится непрекращающаяся борьба за полномочия между институтами.

В конечном счете, централизация Евросоюза ведет к возвращению политической борьбы, от которой начали отвыкать многие традиционные партии истеблишмента. Более напряженной становится борьба между представителями различных идеологических течений. Происходит неприятное для многих национальных лидеров усиление самостоятельности Европарламента. В целом, такая динамика отражает тенденции нынешней европейской политики - все более фракционной и «разношерстной». А также - всё менее управляемой, вследствие роста числа государств-членов ЕС, а, следовательно, и разнообразия политических интересов, представленных в сообществе.

В результате, снижается динамика развития как отдельных стран, так и Сообщества в целом. Государства-участники «теряются» при столкновении с острыми внутренними проблемами из-за сложного переплетения взаимных обязательств и ограничений. А возможность достижение консенсуса, без которого невозможно проведение общей политики, становится всё более призрачной. Время «твердых» и даже «текучих» альянсов внутри ЕС проходит. Коалиции становятся не просто ситуативными, они всё чаще носят спонтанный характер, что угрожает параличом политическим институтам Сообщества. Прорывные решения, без которых, как показал опыт последних 10-12 лет, невозможно преодоление кризисов, подменяются, за редким исключением, политикой полумер и поисками наименьшего общего знаменателя.

Наконец, если Евросоюз всё-таки желает сохранить самостоятельность в международных отношениях, ему объективно необходимы весомые партнеры, готовые развивать многогранное и долгосрочное сотрудничество. То, что объединенная Европа не должна становиться заложником конфронтации внешних центров силы, всегда хорошо понимала покидающая свой пост Ангела Меркель. В январе прошлого года немецкий канцлер подчеркивала, что: «Европа должна брать на себя больше ответственности». В то же время, реалии мультилатерализма меняются, а интерпретаций трансатлантических отношений становится всё больше - в силу происходящих структурных изменений. В этих условиях, необходимо переосмыслить построение европейской «стратегической автономии» не только в контексте отношений с США, но и с точки зрения приоритетов развития связей Евросоюза с иными центрами силы.

На сегодняшний день, «для ЕС перспектива несколько более теплых, если не полностью нормальных, отношений между США и Россией потенциально изменяет внутреннюю динамику, укрепляя позиции тех, кто, как Франция и Германия, хотят улучшить отношения между ЕС и Россией, против стран Балтии и Польши».[iii]

В ходе саммита ЕС, Меркель, в «тандеме» с президентом Франции Макроном, попытались воспользоваться моментом, и предложили возобновить проведение встреч на высшем уровне ЕС – Россия. Однако большинство остальных членов Сообщества решительно дали понять Берлину, что всегда готовы приветствовать и поддержать лишь новые немецкие расходы «на общие нужды». Резкое неприятие ее инициативы стало для Меркель «горьким поражением» - «…там, где она обычно была звездой», - отметила Die Welt.[iv]

Тем не менее, по итогам правления Ангелы Меркель, Германия усилила свое фактическое доминирование в экономике и финансовой сфере Евросоюза. Сегодня все потенциальные преемники «железной канцлерин» заявляют о необходимости «укрепления Европы», в том числе в военном отношении. Однако возникает вопрос: в свете того, как прошел нынешний саммит ЕС, не наступит ли осенью момент, когда новым людям в Берлине придется решать, какой Германия хочет видеть ЕС «за свои деньги»? Европа теряется в догадках. Нетрудно предположить, что в течение некоего начального периода времени одна из «опор стабильности» в руководстве Евросоюза окажется под вопросом при любом исходе немецких выборов.

Ключевая проблема, стоящая перед политическими кругами Евросоюза, заключается в поисках ответа на вопрос, каким образом совместить возможности для развития государств Сообщества при сохранении проекта интеграции, не говоря уже о придании ему новой динамики. Похоже, европейцам вновь не следует обольщаться: да, их притязания по-прежнему велики. А вот каковы реальные возможности ЕС – этого в европейском истеблишменте, похоже, точно не знает никто.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs