Кому и почему не нравятся китайские порты и базы за рубежом?

Глава Африканского командования вооруженных сил США (АФРИКОМ) генерал Стивен Таунсенд заявил, что Китай рассматривает возможность создания крупного морского порта, рассчитанного на содержание субмарин и самолетов на территории западного побережья Африки. Таунсенд считает, что Китай уже обсудил данный вопрос с такими странами, как Мавритания и Намибия. «Им нужно место, где они смогут ремонтировать и пополнять припасами корабли. Это будет выгодно с военной точки зрения в условиях конфликта. Они уже сделали не мало на пути к созданию этого в Джибути», заявил генерал.[1]

Действительно, в августе 2017 г. Китай открыл в Джибути свой первый пункт материально-технического снабжения для сил флота за пределами национальной территории. Это принципиальное уточнение, поскольку такой объект не предполагает размещения военного контингента на постоянной основе. Кстати, китайский объект расположен неподалеку от военных баз других стран НАТО и Японии.

Но американский генерал говорит не о пунктах материально-технического снабжения, а именно о портах, которые, по определению, являются объектами двойного назначения, и при необходимости туда действительно могут заходить военные корабли.

Однако Китай участвует в строительстве глубоководных портов, в том числе и на африканском побережье, не для проекции сил своего военно-морского флота, а в рамках своей масштабной Инициативы Пояса и Пути, а точнее, одного из ее компонентов под названием «Морской Шелковый путь XXI века» (МШП). Он действительно предполагает обустройство транспортных маршрутов из китайских портов через акватории Тихого и Индийского океанов и масштабные вложения в создание соответствующей инфраструктуры, включая глубоководные порты, транспортные коридоры и пр. В настоящее время Китай участвует в строительстве 18 портов в акватории Индийского океана.

При этом военно-морское присутствие в этих акваториях Китаю действительно может быть необходимо для обеспечения безопасности торговых морских коммуникаций и соответствующей инфраструктуры. Китай проводит в этих акваториях регулярные военно-морские учения (например, с Пакистаном) для отработки совместного противодействия вызовам и угрозам безопасности на море, подчеркивая при этом, что учения не направлены против третьих стран.

Получается, именно это не нравится командованию АФРИКОМ? Ведь сами Соединенные Штаты вместе со своими партнерами по QUAD (Австралия, Индия, Япония) регулярно проводят такие же учения в акваториях Индо-Тихоокеанского региона и также говорят, что они не направлены против кого-либо (хотя их антикитайский характер вполне очевиден).

Более откровенен был американский конгрессмен Скотт Фицджеральд, который внес законопроект о разработке стратегии противодействия китайской Инициативе Пояса и Пути (ИПП). Как считает Фицджеральд, китайская ИПП опасна экономическими рисками и ослаблением международного влияния США и партнеров страны, так как она позволяет Китаю «более широко проецировать свою силу» на таких территориях как Индо-Тихоокеанский регион.[2]

Вот это уже похоже на истинный мотив: стремление сдержать экономический подъем Китая и распространение его торгово-экономического влияния в мире, устранить конкурента под предлогом весьма широко трактуемой «защиты интересов национальной безопасности» США.

Такая стратегия американской дипломатии не нова, новой является лишь степень откровенности, с которой она формулируется теперь применительно к ИПП. Последняя опирается на предложенную Китаем «стратегию взаимного выигрыша», а первая, как всегда, на игру с нулевой суммой для конкурентов.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs