О том, как Франция присоединяла Корсику, а Россия – Крым…

В Москве только что увидел свет новый сборник работ известного российского историка, члена-корреспондента РАН, доктора исторических наук Петра Черкасова. И не случайно эта книга посвящена именно истории Франции, России и российско-французских отношений. (Черкасов П.П. Избранное. Статьи, очерки, заметки по истории Франции и России. - Москва: Издательство «Весь Мир», 2021 - 768 c.).

В новую книгу ученого-историка вошли статьи, документальные очерки, главы монографий, обзоры, рецензии и другие материалы. В целом же сборник состоит из нескольких разделов, отражающих различные жанры, в которых работает историк: собственно научные статьи и главы в коллективных трудах, исторические биографии и архивные очерки, рецензии и обзоры, интервью и дневниковые записи Петра Черкасова. Автор также отдает дань памяти своим ушедшим из жизни друзьям и коллегам. Книга выпущена издательством к 75-летию её автора.

Среди главного раздела сборника «Статьи» - публикации «Россия и Франция в XVIII веке: итоги и перспективы исследования», «Россия и присоединение Корсики к Франции (1768–1769) (По донесениям русского посольства в Париже)», «Франция и восстание Пугачева. По документам дипломатических архивов Франции и России», «Франция и присоединение Крыма к России (1779–1783)», «Николай I и Луи Наполеон Бонапарт (1848–1852)», «Отмена крепостного права в России в донесениях французских дипломатов из Санкт-Петербурга (1856–1863). По фондам Архива МИД Франции», «Российско-французские отношения и польское восстание 1863 года», «Франция 1870-х годов в публицистике Ф.М. Достоевского», «Движение Сопротивления во Франции в период Второй мировой войны», «Политика Франции в отношении региональных конфликтов (1980-е гг.)», «Гибель Института Варги, или Почему был закрыт Институт мирового хозяйства и мировой политики (1947)», «Академик Е.М. Примаков и ИМЭМО РАН»…
В разделе «Исторические портреты» читатель с интересом прочитает о Кардинале Ришелье, Генерале Кавеньяке, Наполеоне III и Маршале Мак-Магоне, о Маршале Петене и бывшем президенте Франции Валери Жискар д’Эстене. В следующем разделе «Архивные истории» автор представляет такие свои работы как «Русский агент в МИД Франции. Шпионская история времен Французской революции», «Предсказанное убийство. Пророчество французского дипломата», «Ушер Жолквер – неизвестный герой 1812 года», «Мои счастливые дни миновали...» Французский посол о воцарении Николая I», «Дело» подполковника Гедеонова, или Исповедь нераскаявшегося доносчика», «Кладбищенская история: Post scriptum к Крымской войне», «Герцог де Монтебелло и имам Шамиль», «Сибирское эхо «дела Галанскова–Гинзбурга», «Литературовед» с Лубянки. Из фондов архива ЦК КПСС», «Вторая жизнь «Гомера». Дональд Маклэйн в Советском Союзе», а также особый интерес для читателей, на мой взгляд, представляют заметки академика РАН Петра Черкасова в разделе «Историография» «Исповедь разведчика, или Двадцать лет спустя... Послесловие к воспоминаниям Джорджа Блейка», «Национальная безопасность России: альтернативный взгляд. (По страницам книги Алексея Арбатова», «Русофобия: реальность или миф? (По страницам книги Ги Меттана)» и другие. С интересом читаются также разделы «Парижский дневник» и «Памяти друзей»… 
И здесь считаю необходимым сказать чуть подробнее об авторе сборника. Черкасов Петр Петрович - известный российский историк, доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН, специалист в области истории Франции, России и российско-французских отношений. Научные заслуги Петра Черкасова отмечены золотой медалью им. С.М. Соловьева (РАН), премией им. Е.В. Тарле (РАН), орденами Почетного легиона и Академических пальм (Франция). Он автор нескольких десятков книг и публикаций по истории Франции, России и российско-французских отношений нового и новейшего времени, ответственный редактор сборника «Россия и Франция XVIII–XX века». В 1967–1987 годы Петр Черкасов работал в Институте мировой экономики и международных отношений АН СССР. С 2011 года – главный научный сотрудник ИМЭМО РАН.

…А сейчас хотелось бы обратить внимание читателей на две статьи в сборнике Черкасова, которые мне кажутся с исторической точки зрения звучащими весьма актуально. Это статьи «Россия и присоединение Корсики к Франции (1768–1769) (По донесениям русского посольства в Париже)» и «Франция и присоединение Крыма к России (1779–1783)», которые в связи с недалекими историческими событиями в сопоставлении реакций сторон в XVIII столетии ныне воспринимаются с особым остротой и любопытством.

Возьмём история приобретения Францией у Генуэзской республики острова Корсика в 1768 году и реакцию на это событие третьих стран, имевших стратегические интересы в Средиземноморье – Великобритании, Турции, Венеции и других итальянских государств. К числу заинтересованных сторон можно было отнести и Российскую империю. Ее интерес к Средиземноморью был вызван назревавшей войной с Турцией за контроль над Северным Причерноморьем. Когда в конце 1768 года русско-турецкая война была развязана, в Петербурге возник план нанесения дополнительного удара по турецким морским силам, базировавшимся в Средиземном море, куда в июле 1769 года из Кронштадта была направлена русская эскадра, успешно действовавшая в этом районе против турок вплоть до окончания войны в 1774 году. Об этом и пишет историк Петр Черкасов. Появление русских кораблей в Средиземном море вызвало самые серьезные опасения у Порты и стоявшей за ее спиной Франции. Русско-турецкая война 1768–1774 годов в значительной степени возникла в результате интриг французской дипломатии, стремившейся воспрепятствовать аннексионистским планам Екатерины II в Польше. Именно Франция подтолкнула султана в 1768 году объявить войну русской императрице из-за ничтожного пограничного инцидента, отмечает историк. С XVII века Франция, установившая привилегированные отношения с Оттоманской Портой, считала себя чуть ли не хозяйкой в Средиземном море, ревниво оберегая здесь свои стратегические и торговые интересы. Поэтому она не могла приветствовать появление в Средиземном море ни английских, ни тем более русских боевых (да и торговых) кораблей. Особое беспокойство в Версале вызывала судьба острова Корсика, формально с 1347 года принадлежавшего Генуэзской республике, но фактически с 1755-ого находившегося под контролем корсиканских повстанцев во главе с генералом Паскуале (Паскалем) Паоли, боровшихся за национальную независимость.

Дело в том, что Паоли первое время искренне надеялся, что Франция поможет Корсике окончательно освободиться от генуэзского господства, отмечает историк Черкасов. Однако, французы уже смотрели на Корсику как на часть своих владений и направили туда свои войска..

Пристальное внимание русских дипломатов к событиям на Корсике объяснялось прямыми указаниями Екатерины II постоянно держать ее в курсе этого дела, поясняет Черкасов. Русская императрица проявила самый живой интерес к «корсиканскому делу» и не скрывала своей симпатии к генералу Паоли, вождю повстанцев. Интерес этот в решающей степени объяснялся желанием Екатерины II насолить Людовику XV за его энергичные старания натравить на Россию Турцию, в то время как Россия была занята борьбой с польскими конфедератами. «Французы так разщекотали известных наших соседей (турок. – Пётр Черкасов), что они на нас вздумали наскакать», – писала императрица в октябре 1768 году графу И.Г. Чернышеву, и добавляла: «Дай, Боже, здравствовать другу моему Паоли»…

Впрочем, императрице всея Руси в это время было уже не до корсиканских мятежников. В самой России пылал пожар пугачевского бунта, потребовавший от Екатерины II мобилизации всех сил для его ликвидации…

Весьма интересно сегодня читать статью Черкасова и об отношении Франции к присоединению Крыма к России в период 1779–1783 годов.

К концу 70 х годов XVIII в. в результате успешной войны против Турции (1768–1774) Россия частично реализовала стоявшую перед ней давнюю историческую задачу: она обеспечила свое присутствие в районе Северного Причерноморья, присоединив к себе Кабарду, долины Кубани и Терека, крепости Керчь, Еникале и Кинбурн с прилегавшими к ним степными районами между Бугом и Днепром. Как отмечает в своей статье Черкасов, принципиально важное значение для России имело навязанное Турции признание политической независимости Крымского ханства, с XV века находившегося в вассальной зависимости от Османской империи. Новые территориально политические реалии в районе Северного Причерноморья были определены условиями Кючук-Кайнарджийского мирного договора 1774 года и Айналы-Кавакской подтвердительной конвенции 1779 года, заключенной при содействии Франции. С воцарением в мае 1774-го Людовика XVI во внешней политике Франции произошли существенные перемены. Молодой король отверг прежний антироссийский курс предшественника, настойчиво пытавшегося вытеснить Россию на задворки Европы, и в этих целях умело подогревавшего давний антагонизм России с ее соседями – Швецией, Польшей и Турцией. Именно французская дипломатия несет значительную долю ответственности за развязывание русско-турецкой войны 1768–1774 годов. Людовик XVI и его новый министр иностранных дел граф де Вержен взяли курс на нормализацию отношений с Россией, в частности оказали ей содействие в урегулировании весной 1779 года очередного конфликта с Портой, пытавшейся в одностороннем порядке пересмотреть условия Кючук-Кайнарджийского мира.

Для ослабевшей Турции Айналы-Кавакская конвенция 1779 года, как и Кючук-Кайнарджийский мирный договор 1774 г., была вынужденной уступкой набиравшей силу России. После трех столетий безраздельного господства в Черноморском бассейне Блистательная Порта не могла примириться с настойчивыми попытками России утвердиться в его северной части. Наиболее болезненно Порта воспринимала утрату контроля над Крымом – важнейшим стратегическим плацдармом в ее историческом противоборстве с Россией. В Константинополе, пишет в своей статье Пётр Черкасов, полностью отдавали себе отчет в том, что независимый статус Крыма, зафиксированный в мирном договоре 1774 года и подтвержденный в конвенции 1779-го, – это роковой шаг на пути его присоединения к Российской империи. Именно поэтому Турция желала добиться возвращения Крыма в вассальную зависимость и восстановления своего контроля над Северным Причерноморьем, что было чревато новым столкновением с Россией. В России понимали, что навязанные Турции соглашения не способны положить конец историческому спору с Оттоманской Портой за преобладание в Черном море. Речь шла о расширении южных границ России до естественных (морских) пределов и получении выхода в Черное море для налаживания прямых торговых связей с внешним миром. В этом смысле первостепенное значение приобретал Крым.

Крымское ханство, агрессивный вассал Османской империи (до 1774 года), было живым напоминанием России о пережитом ею татарском владычестве, источником постоянных беспокойств от частых и опустошительных набегов крымцев на южнорусские земли. Кстати, последнее вторжение крымских татар во главе с Каплан Гиреем в южнорусские провинции произошло в конце 1768 года. Стоило только начаться очередной войне между Россией и Турцией, как территория Крыма немедленно превращалась в удобный плацдарм и базу для снабжения султанской армии и флота. По образному выражению Григория Потемкина, Крым был «бельмом на глазу» России, отмечает Черкасов.

Добившись от Турции признания независимости Крыма и посадив на крымский престол своего ставленника Шагин Гирея, Екатерина II при первом же удобном случае намеревалась включить Крым в состав империи, ликвидировав ставшие после 1779 года эфемерными крымскую независимость и государственность. Крым рассматривался Екатериной и ее сподвижниками как будущая главная опора и стратегический бастион России на Черном море, который должен обеспечивать безопасность ее южных рубежей.

Бывший фаворит императрицы Григорий Александрович Потемкин стал ее ближайшим советником, которому она доверила управление Новороссийским краем. «Он разбудил беспокойные амбиции царицы, развил у нее вкус к большой политике и завоеваниям», – писал о Г.А. Потемкине видный французский историк Альфред Рамбо в комментариях к двухтомной публикации документов по истории франко-русских отношений в XVIII веке.

Необходимость присоединения Крыма к России предельно четко была обоснована в письме-меморандуме Потемкина Екатерине II. Этот важнейший документ не имеет точной даты, но его публикатор, В.С. Лопатин, установил, что он мог быть подан императрице между 23 октября и 14 декабря 1782 года (Именно 14 декабря 1782 г. Екатерина II отреагировала на него подписанием секретнейшего рескрипта Потемкину об аннексии Крыма).

Потемкин призывал императрицу не медлить с этим делом: «Естли же не захватите ныне, то будет время, когда все то, что ныне получим даром, станем доставать дорогою ценою... Сколько славно приобретение, столько Вам будет стыда и укоризны от потомства, которое при каждых хлопотах так скажет: вот, могла да не хотела или упустила», – цитирует меморандум Потемкина Черкасов. По словам Григория Александровича, Франция взяла Корсику, Цесарцы без войны у турков в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собой Азии, Африки, Америки. «Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить нас не может, а только покой доставит. Удар сильный – да кому? Туркам. Сие Нас еще больше обязывает», - утверждал главный сподвижник Екатерины II. Потёмкин не упустил из виду и «идеологическое» обоснование предлагаемой им аннексии Крыма, напомнив, что именно там, в Корсуне (Херсонесе), в 987 году принял крещение святой и равноапостольный князь Владимир Святославич, годом спустя крестивший Русь. К 1783 году Екатерина II окончательно согласилась с доводами Григория Потемкина о необходимости ликвидации независимости Крыма и включения его в состав Российской империи, отмечает Черкасов. И 8 апреля (по старому стилю) 1783 года императрица подписала Манифест о присоединении Крыма к России…

Императрица пожаловала Григория Потемкина, покорителя Крыма и Кубани, титулом «светлейшего князя Таврического», а 13 (2) февраля 1784 года произвела его в генерал-фельдмаршалы. Этим же числом датирован и указ Екатерины II об учреждении Таврической области, генерал губернатором которой (с самыми широкими полномочиями) назначался светлейший князь Григорий Александрович Потемкин Таврический.

…А что же Версаль? За любезными посланиями, которыми обменивались король Франции и императрица после присоединения Крыма к России, в действительности скрывалась возросшая напряженность в русско-французских отношениях. Завоевание Крыма вызвало серьезную тревогу во Франции, где возросли опасения, как за судьбу Турции, так и за общую «тишину» в Европе, которая могла быть в любой момент нарушена новой русско-турецкой войной. В Версале с трудом скрывали досаду в связи с действиями русских в Крыму, заключает автор статьи…

…Итак, можно подвести черту: в канун 75-летнего юбилея историка Петра Черкасова вышла книга, отражающая его основные научные интересы и вклад в изучение взаимоотношений Франции и России. И эта книга, как на мой взгляд, так и по мнению издателей, имеет большую ценность для всех, кого, как и автора, занимает история двух замечательных стран Европы. Она адресована и всем, кто интересуется отечественной и зарубежной историей нового и новейшего времени.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs