Трудное будущее СВПД: взрывоопасное несовпадение позиций

Приход в Белый дом президента Джо Байдена, который объявил о радикальной смене философии и концепции внешней политики США, в том числе, и в отношении Исламской Республики Иран (ИРИ), вселил некоторые надежды на решение иранской ядерной проблемы.

Сегодня эта проблема концентрируется вокруг практически разорванной ядерной сделки (Совместного всеобъемлющего плана действий - СВПД). В мае 2018 г. Трамп вывел Соединенные Штаты из СВПД и ввел против ИРИ целый комплекс жесточайших санкций. В мае 2019 г. Иран в ответ начал процесс поэтапного отказа от требований СВПД, который к настоящему времени привел к фактическому выходу ИРИ из сделки.

Надежды на лучшее подпитывались тем, что и Тегеран, и администрация Джо Байдена согласны с двумя принципами: во-первых, политика «максимального давления» администрации Трампа, направленная на Тегеран, провалилась, и, во-вторых, возрождение СВПД является стратегической необходимостью для обеих сторон.

Однако существенные различия в подходах Тегерана и Вашингтона по решению проблемы остаются в связи с выбором путей, методов и инструментов в достижении главной цели – восстановления СВПД.

США настаивают на переговорах с ИРИ в любых форматах. На основе их результатов в рамках взаимного процесса предлагают приступить к одновременному возвращению сторон в СВПД. При этом американцы подчеркивают, что снятие антииранских санкций напрямую связано с прогрессом в деле трансформации ядерной инфраструктуры Ирана и в целом его ядерной программы к уровню мая 2019 года. «Возможные шаги США в отношении санкций могут быть на столе переговоров, но нам нужно вступить в разговор с Ираном, будь то прямой или косвенный», - сказал высокопоставленный чиновник Госдепартамента.[1]

Кроме того, некоторые официальные лица США предположили, что администрация Байдена может захотеть переделать или, по крайней мере, обновить сделку с Ираном, а не просто возродить версию 2015 года. Госсекретарь Энтони Блинкен пообещал «продлить и укрепить» ее. На слушаниях по утверждению на пост заместителя госсекретаря в Комитете по международным отношениям Сената Венди Шерман, которая участвовала в переговорах по СВПД в 2015 году, поддержала новый подход к Ирану. При этом она намекнула на необходимость пересмотра сделки. По словам г-жи Шерман, мир изменился с 2015 года, когда сделка была заключена. «Факты на местах изменились, геополитика региона изменилась, и путь вперед также должен измениться», - заявила она законодателям.[2]

Суть изменений, ныне активно обсуждаемых в политических кругах США и в Европе, сводится к таким позициям: продлить действия положений СВПД, включить в соглашение не только ядерные вопросы, но и ракетную программу ИРИ, военно-политическую деятельность Ирана на Ближнем Востоке, а также проблемы прав человека в этой стране. По сути, это очень серьезное расширение условий возможных договоренностей.

Сегодня трудно представить, что Тегеран будет обсуждать эти вопросы. Иран требует безоговорочного снятия американских санкций, прежде чем приступить к процессу возвращения в рамки СВПД. И в целом, если внимательно прислушаться к интонациям, словам и идеям иранских официальных лиц, политологов и журналистов, то складывается впечатление, что главное – это снятие санкций, а возвращение США, и прежде всего самого Ирана в СВПД, лишь, увы, вынужденная мера, без которой невозможна ликвидация санкций.

Недаром официальный представитель иранского правительства Али Рабии заявил на днях, что отмена санкций (не возрождение СВПД!) и общенациональная кампания по сдерживанию пандемии COVID-19 находятся в центре внимания правительства на новый 1400 год, наступивший в Иране 20 марта.[3]

Министр иностранных дел Ирана Мохаммад Джавад Зариф дал исчерпывающий ответ на потуги Вашингтона начать диалог и на возможность внесения корректив в СВПД. «Они [американцы] хотят нового соглашения, они хотят более широкого соглашения, они хотят чего-то еще, они хотят поговорить о пункте прекращения действия [имеется в виду временнЫе рамки действия различных аспектов в СВПД - В.С.], они хотят поговорить об иранских ракетах, они хотят поговорить о других вопросах», - сказал г-н Зариф в интервью Politico (17.03.2021). По его словам, в ходе переговоров, которые привели к соглашению в 2015 г., обсуждалось любое обоснованное предложение, и всё согласованное УЖЕ внесено в документ.

«А почему бы нам не поговорить? - задаёт далее риторический вопрос глава иранского МИДа. И сам отвечает: «Причина нашего молчания в том, что говорить не о чем».[4] И всё – получается, вопрос закрыт.

Верховный лидер ИРИ аятолла Хаменеи 20 марта в своем обращении к иранскому народу по случаю нового 1400 года большое внимание уделил СВПД.[5] В его выступлении можно выделить несколько главных, можно сказать, программных моментов.

Во-первых, провал трамповской «политики максимального давления» на Иран. По его словам, предыдущий президент «разработал и осуществлял максимальное давление, чтобы ослабить Иран, чтобы слабый Иран сел за стол переговоров, на которых он предполагал выдвинуть свои высокомерные требования. Но он сам со скандалом ушел в отставку и унизил Соединенные Штаты, а Исламская Республика по-прежнему стоит с мощью и достоинством. <…> Максимальное давление не удалось, и если новая администрация США захочет продолжить ту же политику, она также потерпит неудачу, и Иран будет становиться сильнее день ото дня».

Во-вторых, аятолла Хаменеи повторил свой тезис: «Соединенные Штаты должны отменить все санкции, затем Иран проверит, действительно ли санкции отменены. А уже потом, когда будет необходимо, без каких-либо проблем для СВПД, мы вернемся сами».

В-третьих, ссылаясь на заявления некоторых американских официальных лиц о необходимости изменения СВПД в связи с изменением обстоятельств, он сказал: «Да, ситуация изменилась по сравнению с 1394 (2015) годом, но это изменение было в пользу Ирана, а не США. <…> Следовательно, в случае изменения СВПД, этот документ должен измениться в пользу Ирана».

В-четвертых, аятолла Хаменеи подчеркнув, что возможности по решению проблемы СВПД не стоит «сжигать», хотя при этом не стоит торопиться, сказал: «У нас терпения много. Мы продвигаем вперед свои дела. Если они [американцы] примут заявленную нами политику по вопросу СВПД, дело будет сделано - мы вернемся к своим обязательствам. В противном случае, ситуация будет развиваться по нынешним стандартам».

Верховный лидер высказался также и по вопросам американской политики в регионе. Он назвал её неправильной в отношении Ирана, а также в отношении и других региональных проблем, включая поддержку Израиля, оккупацию Сирии, солидарность с правительством Саудовской Аравии в его нападении на «угнетенный народ Йемена». Не оставил без внимания аятолла и палестинский вопрос: «Исламская умма никогда не забудет палестинскую проблему. И совершенно бесполезно и неправильно пытаться нормализовать отношения оккупационного режима [Израиля] с некоторыми никчемными правительствами». Из данных высказываний становится ясно, что этой «неправильной» политике США на Ближнем Востоке противостоит «правильная» политика Ирана, от которой Тегеран отказываться не собирается, а тем более дискутировать о ней в рамках диалога по СВПД.

Главный дипломат Ирана Мохаммад Джавад Зариф в уже упомянутом интервью, как и положено, очень дипломатично разъяснил, почему Тегеран не собирается обсуждать свою ракетную программу на фоне масштабных поставок оружия врагам ИРИ в регионе и их антииранской политики. Он сказал: «Если США пройдут тест на СВПД [то есть  снимут антииранские санкции - В.С.], что маловероятно, тогда мы сможем рассмотреть другие проблемы [по-видимому, имеются в виду проблемы иранских ракет и иранского поведения в регионе - В.С.]. Но я не думаю, что США будут готовы обсуждать эти вопросы. Готовы ли США сократить поставки оружия в регион? 25% всех продаж оружия в мире приходится на наш регион. Но ничего из этого не поступает в Иран. Готовы ли США и их западные союзники прекратить эти масштабные поставки вооружений? Это очень прибыльный рынок, и я не думаю, что президент Байден хочет этого».

И далее: «Саудовская Аравия тратит на оружие почти в семь раз больше, чем Иран. Готовы ли они, американцы, всё это прекратить и разрушить всю эту систему? Потому что дело не только в иранском разоружении. Если речь идет о региональных проблемах, готовы ли союзники США внести свой вклад?»[6]

То есть, разговор об иранских  ракетах может состояться только после прекращения американцами и их союзниками поставок оружия на Ближний Восток и изменения политики региональных врагов Ирана.

Даже поверхностный анализ позиций Тегерана и Вашингтона по СВПД показывает, что между ними образовался глубокий ров, и мост через него пока не строится. Хотя каждый со своей стороны предлагает свой проект, но, к сожалению, эти проекты нацелены на создания моста не через, а вдоль своего берега разделяющего их рва.

Представляется, что на сегодняшний день спасти ядерную сделку 2015 года может оказаться гораздо труднее, чем ожидали некоторые.

К тому же, как и заявил в своём новогоднем послании аятолла Хаменеи, ситуация развивается по нынешним, то есть устаревшим стандартам.

Президент Байден 5 марта продлил санкционный режим против Ирана, подписав соответствующий указ.[7] В пояснительной записке к указу американский президент констатировал, а по сути, повторил: «Действия и политика правительства Ирана, в том числе распространение [оружия В.С.] и разработка ракет и других ассиметричных и обычных вооружений, сеть региональной агрессии и кампания, которую оно ведет в этом направлении … - все это продолжает быть необычной и экстраординарной угрозой национальной безопасности, внешней политике и экономике США».[8]

Администрация Байдена, как это стало модным в Вашингтоне в последнее время, в добавление к уже действующим антииранским санкциям приступила к вводу и своих собственных. 9 марта была обнародована информация о новых санкционных мерах в отношении Ирана за нарушения прав человека во время протестов в Иране в 2019-20 годах. Их объектами стали два человека – Али Хемматиан и Масуд Сафдари, идентифицированные как следователи КСИР.[9]

В рассекреченном 15 марта отчете Национального совета по разведке США с «высокой степенью уверенности» (опять - highly likely?) утверждалось, что в ходе выборов в США в 2020 году  якобы с разрешения верховного лидера Али Хаменеи «Иран провел многоплановую тайную кампанию влияния, направленную на то, чтобы подорвать позиции бывшего президента Трампа… подорвать доверие общественности к избирательному процессу и американским институтам, посеять раскол и обострить социальную напряженность». Сообщения СМИ со ссылкой на официальных лиц США предполагают, что в связи с этим против Ирана будут введены новые санкции.[10]

Нет сомнений, что продолжение санкционной деятельности против ИРИ со стороны администрации Байдена вызывает естественное раздражение Тегерана.

С иранской стороны также никто не рвется наводить мосты. Здесь необходимо заострить внимание на том, что иранские официальные лица, особенно придерживающиеся радикально-консервативных взглядов, начиная с верховного лидера, постоянно повторяют тезис: мы не спешим с решением проблемы СВПД. Конечно, с одной стороны, это может быть объяснимо нежеланием углубляться в эту проблему накануне важного политического события – президентских выборов. Об этом уже писала «Международная жизнь».[11] Но с другой, вполне можно допустить, что запас времени, вызванный промедлением с решением вопроса СВПД, Тегеран использует для наращивания своего ядерного потенциала – серьезный козырь на возможных будущих переговорах.

Сегодня на основе Доклада Генерального директора МАГАТЭ от 24 февраля 2021 г.[12] можно определить, насколько Иран увеличил свои ядерные возможности с мая 2019 г. до февраля 2021 г. Так, если очень кратко резюмировать, то:

1. Условное время, необходимое для накопления Ираном достаточного количества расщепляющегося материала для одного ядерного заряда, сократилось с одного года до трех месяцев и даже, по некоторым подсчетам, до одного месяца.[13]

2. Обогатительные мощности ИРИ, благодаря внедрению центрифуг новых поколений (что запрещено СВПД) IR-2m, IR-4, IR-6 увеличились с менее чем 4500 ЕРР[14] в год почти до 13000 ЕРР в год. (Центрифуги IR-4 - в пять раз мощнее и быстрее в наработке обогащенного урана, чем IR-1, IR-6 – в 10 раз мощнее и быстрее).[15]

3. Уровень обогащения урана увеличился с 3,67% до 20%. Этот скачок очень важен для движения к 90% оружейному урану. Так, чтобы обогатить природный уран (0,71% U-235) до 90% требуется 170,42 ЕРР на кг. продукта. Чтобы перейти от 3,67% обогащенного урана к 90% требуется 63,29 ЕРР на кг. продукта. Чтобы перейти от 20% обогащенного урана к 90% потребуется всего 17,7 ЕРР на кг. продукта.

4. Запасы обогащенного урана возросли с допустимых по СВПД 202,8 кг до почти 3000 кг.

5. В рамках СВПД Иран добровольно разрешил МАГАТЭ расширенные инспекции своих объектов в соответствии с Дополнительным протоколом МАГАТЭ к Соглашению о всеобъемлющих гарантиях.[16] СВПД также допускает строгие меры мониторинга, которые превосходят требования Дополнительного протокола. Однако принятый меджлисом в декабре 2020 г. закон «О стратегических действиях по отмене санкций и защите интересов иранского народа» прекращает действие Протокола и запрещает строгие меры мониторинга, кроме тех ординарных, обычных мероприятий по контролю, предписанных Соглашением о гарантиях с МАГАТЭ .

В письме от 15 февраля 2021 года Иран сообщил МАГАТЭ, что ИРИ «прекратит осуществление добровольных мер транспарентности, предусмотренных СВПД, начиная с 23 февраля 2021 года». Это касается: положений Дополнительного протокола; измененного кода 3.1.;[17] вспомогательных договоренностей к Соглашению о гарантиях Ирана; использования современных технологий контроля и долгосрочного присутствия МАГАТЭ в ИРИ; мер прозрачности, связанных с концентратом урановой руды; мер прозрачности, связанных с обогащением урана; доступа к объектам в соответствии с положениями СВПД; мониторинга и проверки осуществления добровольных мер; мер прозрачности, связанных с производством компонентов центрифуг.

Хотя временное техническое соглашение ИРИ с МАГАТЭ от 21 февраля 2021 года[18] несколько смягчает воздействие Закона, доступ инспекторов остается под угрозой, если противостояние вокруг возрождения СВПД не будет разрешено. Таким образом, в ближайшем будущем иранская ядерная программа может оказаться без надлежащего международного контроля.

Активность Тегерана в ядерной сфере демонстрирует и информация Организации по атомной энергии Ирана (ОАЭИ), которая 19 марта объявила о планах «холодного испытания» тяжеловодного ядерного реактора в Араке в начале иранского нового года в качестве подготовительного этапа к полному вводу его в эксплуатацию.[19]

Не укрепляет доверие к иранской ядерной программе и тот факт, что МАГАТЭ не может получить ответ от Ирана по четырем объектам в стране, где, как подозревают, в последние десятилетия проводились необъявленные и скрываемые ядерные исследования, которые можно рассматривать как военные. Об этом свидетельствуют пробы почвы, взятые недавно инспекторами МАГАТЭ на этих объектах, которые показали следы многочисленных частиц урана антропогенного происхождения.[20]

При этом Иран в течение последних двух лет упорно отказывался в полной мере сотрудничать с МАГАТЭ в решении проблемы этих объектов. Агентство сообщает, что Тегеран снес здания и вывез оборудование в попытке санировать подозрительные объекты. Генеральный директор МАГАТЭ Рафаэль Гросси 1 марта в Вене проинформировал Совет управляющих Агентства о том, что Тегеран все еще не удовлетворительно отвечает на вопросы о гарантиях на четырех отдельных необъявленных объектах, посещение трех из которых выявило искусственные частицы урана. Он заявил: «По прошествии 18 месяцев Иран не предоставил необходимого, полного и технически достоверного объяснения присутствия этих частиц».[21]

Безусловно, позиция Тегерана по ядерной сделке и отказ представить полный отчет о своих ядерных материалах и оборудовании могут перерасти в полномасштабный кризис и усугубить ситуацию вокруг СВПД. Тем более Тегеран снизил уровень своего сотрудничества с МАГАТЭ.

Ситуация с СВПД осложнена  и тем, что и в США, и в Иране в правящих элитах этих стран нет единства во взглядах на решение проблемы СВПД и ядерной программы ИРИ в целом.

Так разброс мнений в Соединенных Штатах значителен:

• продолжение жесткой санкционной политики Трампа «максимального давления»;

• отказ от активных действий до инаугурации нового президента Ирана в августе 2021 г.;

• вступление в неспешный, тягучий очный или заочный диалог с Тегераном или «группой 4+1» (РФ, КНР, Британия, Франция + Германия) с затягиванием процесса принятия решения при продолжении воздействия санкций, вынуждая Иран идти на компромиссы;

• ведение активного очного или заочного диалога с Ираном, со всеми заинтересованными сторонами, с использованием тех или иных рычагов давления на Тегеран при снятии или смягчении некоторых мер из санкционного меню Трампа, можно сказать, метод «кнута и пряника»;

• снятие или смягчение некоторых санкций для создания основ диалога с Ираном.

Но при всём многообразии подходов американских политиков и политологов к иранской проблеме, их общим моментом является необходимость увязывания в будущем соглашении ядерной, ракетной проблемы, вопросов ближневосточной политики ИРИ и прав человека в этой стране.

Причем этот тезис поддерживают и европейцы. Показательно мнение Алана Шаттера, бывшего министра обороны и юстиции Ирландии, которая с января 2021 г. на два года стала членом Совбеза ООН и назначена «координатором резолюции СБ № 2231», одобряющей СВПД. Г-н Шаттер пишет: «Требуется новая сделка, в которой Иран отказывается от разработки и использования ядерного оружия, прекращает разработку межконтинентальных баллистических ракет, соглашается на контролируемую утилизацию ядерных материалов, не имеющих отношения к мирному использованию ядерной энергии, соглашается на надежный контроль и полностью прозрачные механизмы надзора, отказывается от использования государственного террора и прекращает международное финансирование террористических организаций».[22]

Правда, и здесь различаются подходы. Одни настаивают на едином процессе переговоров для выработки единого документа по всем этим четырем проблемам. Другие считают возможным вести отдельные диалоги для формирования четырех различных документов. При этом большинство специалистов признают, что приоритет должен быть отдан иранской ядерной проблеме. Однако, как уже отмечалось, вероятность того, что нынешний Иран согласится сегодня или завтра сесть за стол переговоров по эти вопросам приближается к нулю. Главное на сегодня – побудить Тегеран к диалогу по СВПД.

Следует признать, что в ИРИ также нет полного единомыслия по решению проблемы СВПД. Здесь прослеживается три основные позиции.

Самая радикальная – никаких переговоров с США - «большим сатаной», юридический выход из СВПД, развитие ядерных технологий, ядерной инфраструктуры, так как это необходимо Ирану, вплоть до создания ядерного оружия при геополитической необходимости. Напомним недавнее откровенное заявление министра разведки Ирана Махмуда Алави, в котором он высказал мнение, что Иран может разработать ядерное оружие, если его «загонят в угол».[23]

Противоположное мнение высказывает реформаторское крыло – либералы (прямо скажем, - условные и только для политического ландшафта ИРИ), которые настаивают на переговорных процессах для реанимации СВПД и, конечно, для снятия американских санкций. Символ иранских либералов президент Хасан Роухани заявил, что ныне, при новой американской администрации, наилучшие условия для решения проблем и СВПД, и санкций. Затягивание этого процесса – это государственная измена. Обращаясь к своим политическим оппонентам, д-р Роухани сказал: «Если какая-либо фракция, отдельное лицо или группа по какой-либо причине задержит движение к отмене санкций хотя бы на час, это будет большим предательством в истории иранского народа и вечный позор для этой фракции или человека».[24]

Несомненно, это заявление президента очень изыскано, где он по-восточному критикует иранских политиков, выступающих против СВПД, а также тех, кто затягивает процесс, ведущих к реанимации СВПД и, соответственно, к снятию санкций.

Схожей позиции, как уже было отмечено, придерживается верховный лидер аятолла Хаменеи – «не спешить, но мосты не сжигать». Это, по сути, генеральная линия руководства ИРИ по вопросу СВПД на сегодняшний день.

Дело обстоит так, что на данном этапе развития ситуации вокруг СВПД и Ирана в целом, время становится основным фактором. Как мы видим, ни Тегеран, ни Вашингтон перед лицом внутриполитических проблем, внутреннего противостояния курсу на решения ядерных (и других связанных с СВПД) проблем, не горят особым желанием, а, быть может, и не могут быстро найти так необходимые компромиссы. Каждая сторона в полной мере использует временной лаг для накапливания козырей в будущей игре за столом переговоров.

Джо Байден создает мощную группу профессиональных «бойцов» для предстоящей игры и вырабатывает тактику и стратегию своих действий, которые были бы поддержаны большинством американского истеблишмента и обеспечили бы победу.

Аятолла Хаменеи даёт зелёный свет резкому ускорению развития ядерной инфраструктуры. Тем самым Иран производит «товар» для будущего торга по СВПД, «товар», который с каждым днём «дорожает», поскольку приближает эту страну к атомной бомбе. За этот «товар» иранцы, судя по всему, запросят много. Безусловно, ядерная отрасль ИРИ в нынешних условиях – это сильный козырь на предстоящих переговорах, которые рано или поздно должны всё-таки состояться.

Лучше раньше, чем позже, поскольку Израиль не дремлет. Военно-политическое руководство этой страны неоднократно заявляло, что не допустит создания ядерного оружия в Иране. В последние недели израильские военные активно обновляют планы нанесения ударов по ядерным объектам в ИРИ и готовы действовать независимо [от США], заявил недавно министр обороны Израиля Бенни Ганц. Он подчеркнул, что Израиль определил множество целей внутри Ирана, которые после их уничтожения могут лишить ИРИ способности разработать ядерную бомбу. «Если мир остановит их раньше, это очень хорошо. Но если нет, мы должны действовать независимо и должны защищать себя сами», - сказал Ганц.[25]

Таким образом, вполне корректно констатировать, что проблема СВПД и в целом Ирана чрезвычайно важна, актуальна и в своей нерешенности взрывоопасна. Нынешняя тупиковая ситуация вполне может обернуться трагедией, прежде чем здравый смысл возобладает с обеих сторон. Альтернатива ядерному соглашению катастрофична. И её надо избежать. Здесь вполне очевидно, что сегодня неизмеримо возрастает роль соавторов СВПД – России, Китая, Великобритании, Франции и Германии. Каждая из этих стран, используя свои собственные возможности, каналы, методы, инструменты и даже разумное давление, способна оказать влияние на Тегеран и Вашингтон, и вместе, если и не привести их к абсолютному консенсусу, то обязательно - к столу переговоров.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs