ENGLISH
10:32 18.01.2021 • 
30 декабря руководители ЕС и Китая объявили о достижении договоренности относительно основных положений «Всеобъемлющего соглашения об инвестициях» (ВСИ, Comprehensive Agreement on Investment, CAI). На онлайн церемонии подписания ВСИ присутствовали, помимо руководства Еврокомиссии, канцлер ФРГ Ангела Меркель и президент Франции Эммануэль Макрон.
В официальном сообщении Еврокомисии Соглашение называют «самым амбициозным» из тех, которые когда-либо подписывал Китай. Хотя речь о полновесном договоре о свободной торговле не идет, Еврокомиссия считает его «важным прорывом», а также выражает уверенность, что добилась от Китая «максимально возможных уступок». К примеру, речь идет о снижении барьеров на пути доступа электромобилей и гибридов, выпускаемых автоконцернами Европы на китайский рынок. Расширяются возможности для предоставления европейцами медицинских услуг. Китай обещает допустить европейцев на телекоммуникационный рынок, а также «выполнить требование Всемирной торговой организации и раскрыть объем своих субвенций». Заявлено о прекращении практики «принудительной передачи технологий», а также целый ряд других положений, долгие годы беспокоящих представителей европейского бизнеса.[i]
При этом текст Соглашения носит предварительный характер. Многими наблюдателями характеризуется как «довольно расплывчатый», целый ряд ключевых пунктов, которые можно трактовать в очень широком диапазоне значений. Соглашению предстоит пройти «юридическую проверку» в структурах ЕС, а также ратификацию в Европарламенте. Ожидается, что процесс займет не менее года. ЕС и КНР договорились о двухлетнем периоде, в течение которого планируется завершить переговоры по ряду конкретных положений сделки, а также заключить дополнительное соглашение о защите инвестиций.
Подобные оценки дают обильную пищу для интерпретации Соглашения вне непосредственно коммерческого контекста.
К началу прошлого года Европа всё еще отчаянно пыталась балансировать между Вашингтоном и Пекином. В Вашингтоне Еврокомиссия поддерживала США против КНР. А в Пекине, проявляла «понимание» позиции КНР в торговых спорах с Америкой. Тем не менее, сидеть сразу на двух «стульях» становилось все труднее и «опаснее».
В первую очередь потому, что США требовали от Европы определенности на уровне политических и даже юридических обязательств. Угрожая, в случае отказа, окончательно демонтировать весь прежний порядок отношений, на протяжении десятилетий избавлявший европейцев от необходимости принимать самостоятельные, но трудные и затратные во всех смыслах решения. Америка вышла из переговоров с ЕС о цифровом налоге, организатором которых выступила ОЭСР. А торговый представитель США Лайтхайзер занялся поиском юридических оснований для введения односторонних пошлин против тех стран Европы, которые намерены ввести цифровой налог на услуги американских IT-компаний.
Многие официальные лица в Европе, отвечающие за сферу торговых переговоров, не скрывали разочарования и тем, что США в начале 2020 года единолично договорились с Китаем по т.н. «Первой фазе» соглашения по инвестициям и торговле. Не удивительно, что сторонники усиления автономии Европы решительно поддерживали подписание аналогичной сделки с КНР именно до вступления в должность новой команды в Белом доме. Лучшего, и при этом столь же безопасного ввиду отсутствия твердых обязательств, способа продемонстрировать Вашингтону «самостоятельность» ЕС и представить трудно.
Известие о подписании Соглашения вызвало сильное разочарование в политических кругах США. Курирующий китайское направление в сдающей дела администрации Трампа Мэтью Поттингер заявил, «что все политические партии и лидеры Конгресса обескуражены». Еще до объявления о европейско-китайской сделке, кандидат в советники по нацбезопасности в будущей администрации Джейк Салливан дипломатично, но твердо предостерегал ЕС в своем «твиттере» от «спешки» в переговорах с Пекином.
Американские наблюдатели также отдают должное китайскому руководству, называя соглашение с Евросоюзом «крупной победой … лично председателя Си». Джозеф Байден неоднократно грозился создать трансатлантическую коалицию «для решительного сдерживания Китая». Теперь это будет сделать значительно труднее. Европейские политические эксперты полагают, «что произошедшее закономерно: с учетом ослабления американского могущества Европейский союз ищет для себя новых партнеров и новые рынки»[ii].
Таким образом, в геополитическом отношении для Евросоюза Соглашение – по меньшей мере, «страховка». «Перетягивание каната» между противостоящими политическим лагерями США, открыто проявившееся в 2000-м году, достигло кульминации в ходе прошедших президентских выборов. Сомнения в стратегической дееспособности США усиливаются. Беспорядки в здании Конгресса еще сильнее подрывают восприятие Америки в мире и ее претензии на глобальное лидерство. «Однополярный момент», обретенный Вашингтоном после окончания «холодной войны», скорее всего, уже в прошлом. Мир наблюдает как страна, всё еще претендующая на единоличное доминирование в международных делах, оказывается не просто разделенной, но не способной даже показать возможный путь преодоления общественно-политического раскола.
В Европе продолжают звучать предупреждения, относительно невозможности «вернуть всё, как было» в трансатлантических отношениях. Париж уже не первый год явным образом стремится к усилению политической европейской интеграции, к укреплению суверенитета ЕС на ключевых экономических и технологических направлениях, возможно, даже к определенным ограничениям роли НАТО в Европе. Берлин подтверждает позицию последних двух лет, согласно которой целью долгосрочной политики Евросоюза должно оставаться «достижение европейского суверенитета и умение справляться со своими кризисами самостоятельно».
Одновременно встает вопрос - нужна ли Европа Америке, как и другие союзники, в таком качестве на нынешнем этапе эволюции политико-экономической системы США? Трамповская политика «Америка прежде всего», по сути, лишь ремейк традиционной линии Вашингтона до 1945 года. Сугубо деловой (transactional) подход к внешней политике был характерен для США на протяжении большей части истории. «Не проводя политику изоляционизма, США часто занимали позицию отстраненности».[iii]
В условиях ослабления союзников и с учетом растущей разобщенности и апатии американского общества, США могут предпочесть политику не лидера большой коалиции, а, скорее, сверхдержавы агрессора (rogue superpower) — экономического и военного колосса без моральных обязательств; не изоляциониста и не интернационалиста, но агрессивного государства, хорошо вооруженного и действующего исключительно в своих интересах.
Да, Байден решительно заявляет о своем стремлении к "возрождению трансатлантического единства". Означает ли это, что избранный президент вернет прежний объем стратегических обязательств Америки? Откажется от «монетизации союзничества»? Но кто, в таком случае, заплатит – в буквальном смысле слова, по счетам такого «возрождения»?
Наконец, оппоненты давно подозревают, а, порой, открыто обвиняют Байдена в том, что тот за предыдущие десятилетия вложил слишком много личного политического капитала в развитие отношений с Китаем. «Слишком много» для того, чтобы, став президентом, реально взяться просто за «кардинальный пересмотр» связей между двумя ведущими экономиками мира, которые на сегодняшний день «стоят» сотни миллиардов долларов. За едва ли не за полный их демонтаж, за «размежевание» (decoupling) с Пекином в «стратегически важных областях». Тем более что Байден, если судить по его предвыборным заявлениям, не слишком верит в идеи о реиндустриализации американской экономики.
Между тем, стремительное экономическое, технологическое и политическое возвышение Китая самим своим фактом подталкивает европейцев к определенности целеполагания: желает ли Европа торговать и обмениваться технологиями с возможным будущим лидером во многих важнейших областях научно-технического прогресса? В конечном счете, способен ли Старый Свет сохранить положение одного из наиболее передовых в социально-экономическом отношении регионов мира? Тем более что в то время, когда США всё больше замыкались на себе, Пекин последовательно давал понять, что, в случае ослабления трансатлантических связей, готов без промедления заполнить образующийся вакуум.
Да, в течение 2019 года ЕС постепенно усилил контроль над китайскими инвестициями, особенно в сектор высоких технологий и инфраструктуру. Тем не менее, это подавалось как «достойные сожаления, но необходимые меры», призванные создать новую политическую форму для развития более тесных связей. Евросоюз также ужесточил подход на торговых переговорах с КНР. Не случайно, что онлайн саммит ЕС-КНР 22 июня прошлого года «прошёл в напряжённой атмосфере». В то же время все эти годы было заметно, как нарочито Европа пытается дистанцироваться от торговой войны Соединенных Штатов с Китаем.
Новое руководство Еврокомиссии сделало заявку на решение задачи формирования полноценного европейского «центра силы», взаимодействующего с миром, не исключая и США, и с позиции своих рациональных политических интересов.
А в ходе коронакризиса для европейцев стала «болезненно очевидной» «несостоятельность мировой гегемонии США». В отношениях с Америкой Европа также оказалась в ситуации, когда ей предстоит борьба за то, чтобы Америка вообще сохранила интерес к продолжению каких-либо «особых» отношений. И в таком случае для ЕС ВСИ может оказаться, в первую очередь, приглашением Америки к торгу. На фоне сомнений относительно готовности и способности Вашингтона, с учетом тяжелых экономических последствий коронакризиса, кардинально пересмотреть политику «монетизации союзничества», Европа, тем не менее, ждет от США «интересных предложений» по всему спектру трансатлантического диалога.
В свою очередь, уступки со стороны Пекина свидетельствуют, что приоритетная задача для КНР - избежать формирования единого антикитайского атлантического фронта. Руководство КНР показывает высокую эффективность в борьбе с пандемией, что придает новый импульс поступательному движению Поднебесной к первенству в мировой экономике. Вместе с тем, Пекин, поддерживая Соглашение, по меньшей мере, выигрывает время, необходимое ему для реализации собственных планов повышения экономической и финансовой самодостаточности, переориентации национальной модели экономического роста на внутренний спрос.
Поставив подписи под текстом предварительного Соглашения об инвестициях, обе стороны демонстрируют прагматизм, вызванный, в первую очередь, условиями растущей международной неопределенности. Евросоюз не желает становиться ни «буферной зоной» в новой холодной войне между США и Китаем, ни заложником конфронтации Вашингтона и Пекина. А КНР делает заявку на укрепление своих позиций в треугольнике лидеров мировой экономики в качестве ведущего центра многостороннего сотрудничества и глобализации.
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
[i] https://inosmi.ru/politic/20201230/248858034.html
[ii] https://inosmi.ru/politic/20210111/248883431.html
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
