Турция в погоне за «величием»

В глазах все большего числа мировых акторов Турция, проводящая гиперактивную внешнюю политику, выглядит нарушителем всех устоявшихся норм и правил, а то и просто агрессором.

Амбициозный план нынешней администрации, и прежде всего, президента сводится к тому, чтобы превратить страну не только в региональную, но и в мировую державу, по формулировке, принятой во внутриполитическом дискурсе, - сделать ее «великой». Путем реализации «мегапроектов» на международной арене, в инфраструктуре, энергетике. Основой для всего этого должен был стать прорыв в экономике: Реджеп Тайип Эрдоган объявил о скором (к 2023 году) вхождении Турции в десятку крупнейших экономик мира с увеличением ВВП страны с 750 миллиардов долларов до 2,6 триллионов. Сегодня понятно, что цель эта просто недостижима.

Впрочем, часть гигантских планов все же удалось реализовать: построен огромнй аэропорт в Стамбуле, открыт газопровод ТАНАП, возведен мост через Мраморное море. А вот строительство моста через Дарданелы застопорилось, про Стамбульский канал между Черным и Мраморным морями практически забыли. Активность была перенесена на геологоразведку, требующую меньших затрат, и вскоре Эрдоган сообщил об открытии запасов природного газа в Черном море. Правда, почти «мгновенное» объявление их объемов – без тщательного исследования месторождений - заставляет сомневаться в реальности озвученных цифр. Но важен сам факт анонсирования проектов и открытий – турецкомц электорату это нравится.

Сбои в экономике наряду с падающей лирой пока никак не влияют на активность руководства страны на международной арене. Причем, Анкара явно нацелена на достижение «величия» посредством, в том числе, противостония со множеством ближних и дальних контрагентов.

С исторической точки зрения конфронтационное восприятие внешнего мира приходится, к сожалению, признать важной составляющей турецкой политической ментальности. Еще в 80-90-е годы школьные учебники по истории изобиловали такими пассажами: «Ход истории - это результат соперничества наций. В этом серьезнейшем соперничестве победившие продолжают существование, програвшие сходят с исторической арены»[i]; «Историческая заслуга Месуда I в том, что он нанес ощутимые потери крестоносцам»; «Сулейман Кануни решил помочь Франциску, чтобы разрушить европейский христианский союз»; «Основная причина сражения при Превезе - необходимость захвата Эгейских островов», а захвата Египта – «его богатства».[ii]

Сегодня имеет место определенное «смягчение нравов», но нынешнее поколение турецких политиков взращено во многом именно на таких сентенциях. И это находит выход в современной внешней политике Анкары.

Турция фактически вмешалась в ход гражданской войны в Ливии, подписав с правительством в Триполи меморандум о разграничении морских зон, многократно расширивший ее собственную исключительную экономическую зону (ИЭЗ). И немедленно отправила геологоразведывательные суда в район, считающийся ИЭЗ Кипра и Греции, что едва не привело к вооруженному конфликту с этими странами и серьезно возмутило Евросоюз.

Правда, на последнем саммите страны ЕС так и не приняли давно обещанные санкции против Турции за ее действия в Восточном Средиземноморье, по словам главы Евросовета Шарля Мишеля, чтобы дать возможность провести «политический диалог в общих интересах».

Напряженная обстановка сохраняется на северо-западе Сирии, и в первую очередь, - в Идлибе. Турция даже озвучила ряд претензий к российской стороне, воинский контингент которой находится там по официальному приглашению Дамаска. Судя по всему, неопределенность ближайшего будущего Идлибской зоны деэскалации заставляет нервничать турецкое руководство, которое, кстати, не торопится разоружать экстремистов в своей зоне ответственности.

Война в Нагорном Карабахе стала еще одним «проблемным досье» Анкары. Сначала СМИ, а потом и политики разных стран заговорили о ее активном участии в армяно-азербайджанском конфликте. В частности, о переброске протурецких боевиков-исламистов из Сирии и Ливии в зону боевых действий. На дипломатическом поле Турция старается привлечь на сторону Азербайджана «естественных» в ее понимании союзников. Правда, артикулировать это шаг на всякий случай поручили политику «второго эшеленона» - заместителю председателя правящей Партии справедливости и развития Нуману Куртулмушу: «Мы считаем, что тюркские республики тоже должны поддержать Азербайджан дипломатически и продемонстрировать здесь свое братство».[iii]

Основную активность в этом направлении демонстрируют провластные СМИ. В частности, уже на второй день конфликта на русскоязычном сайте государственной Телерадиокомпании Турции был опубликован комментарий под названием «Наша сила в единстве. Зачем нужно Содружество тюркских государств?»; а газета Yeni Şafak предупреждала: «Не забывайте: наше понимание родины очень широко!».

На этом фоне 16 октября случился турецко-украинский саммит в Стамбуле. «Турция рассматривает Украину в качестве ключевой страны в плане обеспечения стабильности, безопасности, мира и процветания в нашем регионе», – польстил Владимиру Зеленскому Эрдоган, а тот в свою очередь наградил турецкого коллегу орденом князя Ярослава Мудрого I степени. Кстати, князь этот активно воевал с хазарами и печенегами, которых современные турки числят среди своих предков.

Президенты много говорили о расширении военно-технического сотрудничества и взаимодействия в сфере обороны, а в совместном заявлении по итогам саммита в очередной раз подтвердили непризнание «аннексии» Крыма и пообещали прилагать усилия для «деоккупации Автономной Республики Крым и города Севастополь, а также восстановления контроля Украины над отдельными районами Донецкой и Луганской областей Украины». С этой целью турецкий лидер согласился на участие в так называемой «Крымской платформе» — международном альянсе, который, по мнению Киева, позволит объединить усилия «всех цивилизованных стран и общественных сил… для работы во благо Крыма, а значит, и во благо крымско-татарского народа».[iv]

Комментируя визит Зеленского, оппозиционная турецкая газета Cumhuriyet, напоминает, что США используют Украину в стратегии «окружения России», «продвигают» ее в члены НАТО и, по признанию предыдущего американского президента, «подтолкнули к восстанию», открыв дорогу к власти прозападной администрации. Издание заключает: «С тех пор Анкара развивает сотрудничество с Киевом».

Благолепие, однако, было неполным: в день визита украинского гостя Турция провела испытания купленного у России зенитно-ракетного комплекса С-400. Очевидно, чтобы Украина не зазнавалась. Это вообще фирменный почерк Эрдогана – не давать «расслабляться» ни противникам, ни партнерам - даже «стратегическим».

И Москва не расслабляется: «Мы никогда не квалифицировали Турцию как нашего стратегического союзника, это партнер, очень тесный», - напомнил Сергей Лавров в недавнем интервью российским радиостанциям.[v]

А сенатор Алексей Пушков в Telegram констатировал: «У Эрдогана — своя повестка дня. Ни о каком «союзе» [с Турцией] речь и близко идти не может».[vi]

В последнее время Эрдоган торопится бросить вызов многим странам: он вынужден постоянно доказывать избирателям свою приверженность импонирующего им курсу на достижение «величия» Турции – ведь внешнеполитическая повестка в общественном сознании быстро устаревает. На кон поставлено многое – многочисленные опросы показывают, что победа и президенту, и его партии на следующих выборах отнюдь не гарантирована. Правда, способность страны выдержать эту гонку вызывает серьезные сомнения, и коллапса экономики нельзя исключить. Но Эрдоган давно доказал, что не боится рисковать.

Кроме того, похоже, что турецкий лидер не верит во второе президентство Дональда Трампа, а с приходом в Белый дом Джо Байдена политика Вашингтона в отношении Анкары, скорее всего, ужесточится. Байден настроен на сближение с Евросоюзом. Поэтому, на мой взгляд, в Средиземноморье турецкое руководство старается создать своего рода буфер – «застолбить» на политическом поле побольше «участков», с которых затем можно будет сравнительно безболезненно отступить.

Далее, Байден обещает быть «строже» с Россией, и в этой связи активность Турции на карабахском и украинском направлениях может свидетельствовать об осознанном дистанцировании Анкары от Москвы и о готовности сближения с Вашингтоном. В общем, у Эрдогана – своя повестка дня. Но при этом возникает естественный вопрос – куда приведет Анкару такая непостоянная и затратная для страны во всех отношениях сверхмноговекторность?

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs