Конец договора СНВ – глобальные последствия

Глава российской дипломатии Сергей Лавров заявил, что «судьба договора СНВ-3 предрешена». В ходе онлайн сессии «Примаковских чтений», глава МИД России отметил, что «cудя по всему, решение не продлевать этот договор в США уже принято»[i]. Речь идет в первую очередь о настойчивых попытках США превратить двусторонние переговоры в трехсторонние с участием Китая. Какие угрозы глобальному миру и безопасности несет нежелание Вашингтона сохранять приверженность политике ограничения стратегических ядерных вооружений?

После того, как, по инициативе администрации Трампа, в августе прошлого года прекратил действие Договор о ликвидации ракет средней и меньшей дальности (ДРСМД), соглашение СНВ-3[ii] остается единственным двусторонним договором между Россией и США, ограничивающим ракетно-ядерные потенциалы каждой страны. Срок действия Договора, заключенного в 2010 году, истекает в феврале 2021. По условиям Соглашения, существует возможность его продления еще на пять лет без необходимости получения согласия в парламентах двух стран. И это особенно важно в контексте нынешнего жесткого противостояния между демократами и республиканцами в конгрессе США.

В настоящее время, в области стратегических ядерных вооружений у Российской Федерации и Соединенных Штатов есть три возможности: продлить СНВ-3, разработать новое соглашение, либо вовсе отказаться, вероятно, на какое-то время, от дальнейших переговоров по теме ограничения стратегических вооружений. Обе стороны понимают, что текущее состояние отношений оставляет мало надежд на быстрое достижение договоренности «с нуля». Между тем, сохранение СНВ-3 еще на пять лет предоставило бы и Москве, и Вашингтону дополнительное время, своего рода, «стратегическую паузу», в течение которой обе страны сохраняли бы высокий уровень если и не доверия, то осведомленности и понимания политики друг друга в столь важном вопросе, как стратегическая стабильность.

В июне, Россия и США провели в Вене переговоры, посвященные вопросам контроля и возможности продления СНВ-3. Было достигнуто соглашение о продолжении консультаций, которые могут состояться в столице Австрии «в конце июля – начале августа». Однако линия на развал существующей системы контроля над вооружениями, возобладавшая в политике США задолго до Трампа, оставляет немного надежд даже на перспективы продления существующего Соглашения.

Как напоминает экс-министр иностранных дел России Игорь Иванов, с распадом СССР, США, «возомнив себя победителем, открыто взяли курс на отказ от тех международных механизмов, которые, по мнению нескольких американских администраций, могли как-то ограничить их свободу рук на международной арене, а по сути — помешать американскому доминированию в мире». В области стратегической стабильности США стали инициаторами ликвидации сначала - Договора ПРО, затем -Договора РСМД. Вашингтон «всячески препятствовал ратификации государствами — членами НАТО адаптированного ДОВСЕ». США «уклонялись от конструктивного диалога по другим направлениям контроля над вооружениями». На таком фоне, СНВ-3 стал «скорее исключением»[iii].

Теперь администрация США настаивает на непременном вступлении в переговоры об ограничении ядерных вооружений КНР. Лишь тогда, по мнению Вашингтона, для Америки будет «иметь смысл» вновь взять на себя «ограничения и обязательства». Таким образом, Соединенные Штаты пытаются диктовать условия: либо трехстороннее ядерное соглашение между Москвой, Вашингтоном и Пекином, либо полный отказ от каких-либо обязательств в области ядерного оружия. «В Пекине эту идею отвергают»[iv]. Заинтересованность Москвы в пролонгации СНВ-3 «без предварительных условий» неоднократно подчеркивал Владимир Путин.

Дональд Трамп все годы своего президентства проводит курс, нацеленный, по его словам, на «избавление» Америки от «невыгодных» ей обязательств. Тем не менее, в случае СНВ-3, истинные мотивы администрации Трампа вызывают споры среди наблюдателей. Договор пользуется широкой поддержкой экспертного сообщества США[v]. При этом, декларируемое Белым домом желание непременно «подключить» к соглашению Китай многие американские наблюдатели называют «нереалистичным»[vi].

Возможно, речь идет о тактическом намерении сначала потрафить избирателям, многие из которых разделяют мнение Трампа о том, что за предыдущие десятилетия Америка взяла на себя «слишком много обязательств». А затем, в случае переизбрания действующего президента – заключить «наилучшую сделку из всех возможных». Некоторые оптимисты всё еще надеются, что последовательный отказ нынешней администрации США от соглашений в области контроля и ограничения стратегических вооружений, в первую очередь, РСМД и Договора по открытому небу, является лишь накоплением «козырей» «для торга» по поводу новых договоренностей.

Как представляется, администрация Трампа рассчитывает извлечь геополитические дивиденды при любом сценарии развития переговоров по стратегическим наступательным вооружениям.

Так, например, просматривается попытка Вашингтона спровоцировать Москву на резкие ответные шаги, которые, затем, использовать как новый источник «сплоченности» для НАТО и Запада в целом.

Вырисовывается экономическая подоплека развала системы стратегической стабильности:неизбежные, хотя и вынужденные, ответные действия России попытаются представить как «агрессивные планы», ответная реакция на которые со стороны союзников Вашингтона должна заключаться в увеличении их военных расходов. В первую очередь – на закупку дорогостоящих американских систем, призванных «парировать» несуществующую в реальности «угрозу из Москвы».

Вероятно, в Вашингтоне рассчитывают не остаться в накладе даже в том случае, если, к примеру, Европа не пожелает возвращаться к роли заложника интересов и намерений Вашингтона и двинется в направлении гораздо более решительной политики в области самостоятельного военного строительства. Тогда США могут попытаться усугубить раскол ЕС посредством противопоставления стран, готовых стать соучастниками Америки в новой гонке стратегических вооружений, и тех, кто еще в годы «холодной войны» понял всю её опасность и бесперспективность.

Неоднозначной представляется и мотивация, лежащая в основе настойчивых требований со стороны Вашингтона о необходимости «присоединения Пекина к договоренностям между Вашингтоном и Москвой в сфере контроля над вооружениями». С одной стороны, в военном отношении в США заявляют об озабоченность ядерным потенциалом Поднебесной. В мае прошлого года, директор Разведывательного управления министерства обороны США (РУМО) генерал Роберт Эшли, выступая в Институте Хадсона подчеркнул, что в 2018 году Китай произвел больше испытательных и учебных пусков баллистических ракет, чем все остальные страны мира вместе взятые. По мнению главы РУМО, КНР, «вероятно», по крайней мере, удвоит свой ядерный арсенал в течение следующих десяти лет[vii]. Но это все опять из серии «highly likely».

С другой стороны, все понимают, что «ключевой приоритет администрации Дональда Трампа во внешней политике — притормозить Китай. И как экономическую, и как военную сверхдержаву»[viii]. Можно предполагать, что обоснованно сомневаясь в своей способности одолеть Китай в глобальном соперничестве, Вашингтон Трампа посчитал перспективным для себя в максимальной степени втянуть Пекин в наиболее дорогостоящее направление гонки вооружений – ракетно-ядерное. Тем более, сегодня, когда в условиях глобального коронакризиса экономические рычаги давления, имеющиеся в распоряжении США, стремительно ослабевают. Задача - попытаться навязать Пекину ситуацию цугцванга, вынужденного выбора между логикой экономического развития и «логикой геополитического противостояния», между реформами и «приоритетами безопасности и контроля». При этом, Вашингтон, вероятно, рассчитывает поставить Китай в положении стороны, вынужденной реагировать на темп и направление гонки вооружений, навязываемые богатым оппонентом.

Наконец, в намерении окончательно разрушить договорную основу глобальной стратегической стабильности просматривается и циничный расчет посеять семена недоверия между Пекином и Москвой. В политических и экспертных кругах США существует точка зрения, согласно которой Москва, как и Вашингтон, обеспокоена тем фактом, что Китай не является участником ни одного из действующих соглашений в области ограничений вооружений, что позволяет ему наращивать свой ракетный арсенал без каких либо ограничений. Таким образом, спровоцировав Китай на увеличение собственных ракетных арсеналов, можно попытаться «продать» Москве угрозу для глобальной стратегической стабильности в целом, «поскольку в мире с тремя великими ядерными державами ни одна из них не может сохранять паритет с объединенными силами двух других»[ix].

Однако Пекин уже дал понять, что хорошо понимает мотивы Вашингтона. В начале июля глава управления по контролю над вооружениями МИД КНР Фу Цун заявил, «что Китай готов присоединиться к трехсторонним переговорам по разоружению с США и Россией, если США согласятся сократить свой ядерный арсенал до уровня Китая». МИД КНР также выступил с призывом к США дать положительный ответ на предложение России продлить договор СНВ-3. Что, в дальнейшем, создаст «условия для участия других ядерных государств в переговорах по ядерному разоружению»[x].

Кроме того, любые попытки «рациональных» подсчетов гипотетических раскладов и новых конфигураций сил между ядерными державами разбиваются о невозможность предсказать глубину дестабилизирующих последствий краха СНВ-3 для международной безопасности в целом. По мнению академика РАН Алексея Арбатова, ликвидация СНВ-3 поставит под вопрос существование всей международной договорной системы в области ядерного оружия. Включая Договор о всеобщем запрещении ядерных испытаний и Договор о нераспространении ядерного оружия. Уже к концу прошлого года наблюдались попытки США «подкопаться под ДВЗЯИ». А одним из двух главных, принципиальных положений, лежащих в фундаменте ДНЯО, является его шестая статья, посвященная вопросам ядерного разоружения. «Если это накроется, то всё - даже если формально не начнётся цепная реакция выхода из договора, то он просто утратит своё значение. Никто не будет ездить на эти конференции, никто не будет соблюдать гарантии МАГАТЭ, и система рискует осыпаться очень быстро»[xi].

К примеру, в Азии, в случае вступления КНР в гонку стратегических потенциалов с Америкой, такие ведущие державы, как Япония, Южная Корея и Австралия, могут прийти к выводу о необходимости принимать самостоятельные решения в области стратегической безопасности. Усиление стратегического потенциала КНР, особенно на фоне нового ухудшения двусторонних отношений, наверняка вызовет ответные действия Индии. Что, в свою очередь, приведет к изменению ядерной политики Пакистана. Наиболее драматичным вариантом развития событий в таком случае стала бы гонка ядерных вооружений в Азиатско-Тихоокеанском регионе.

Таким образом, множащиеся день ото дня намеки США на желание выйти из СНВ-3 выглядят как готовность Вашингтона к окончательному и демонстративному отказу от диалога по ядерной проблеме как такового. Нарастающая угроза непролонгации СНВ-3 создает реальные предпосылки для разрушения всего глобального режима стратегической стабильности, сложившегося к настоящему времени. При этом, в случае начала нового витка гонки вооружений – теперь уже между США и Китаем, с учетом нынешнего характера китайско-американских отношений, перспективы выхода двух стран на содержательный диалог в военно-стратегической сфере представляются крайне туманными.

Наконец, прекращение, или даже только приостановка действия договора СНВ-3, означала бы исчезновение уникального в своем роде юридически обязывающего механизма взаимных проверок. Без такого механизма, диалог в вопросах ядерного разоружения будет отброшен на десятилетия назад. Не только Россия и США, но и любые государства, пожелавшие вести переговоры об ограничении иили сокращении ядерных вооружений, будут вынуждены начинать практически с чистого листа.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs