Новые коалиции без участия США: новые правила или новый мир?

22 августа министр иностранных дел Германии Хайко Маас (Heiko Maas) опубликовал статью под заголовком «Выстраивая планы нового мирового порядка». Маас подробно останавливается на идее о необходимости многостороннего альянса, «ассоциации государств, убежденных в выгодности многостороннего подхода, верящих в международное сотрудничество и верховенство закона». Такой альянс должен быть открыт для сотрудничества, в том числе с США, и не направлен против кого-либо. Вместе с тем, его главные цели – поддержка развития и укрепления «глобального, многостороннего порядка», решение проблем, которые ни одна страна не способна решить в одиночку – от изменений климата до свободной торговли[i], открыто противоречат нынешнему политическому курсу Вашингтона. Кроме того, Маас призвал превратить ЕС в один из краеугольных камней международного порядка, «противовес» США, который бы «уравновешивал» ситуацию, когда Америка «переходит черту». Маас также отметил, что уже провел успешные консультации о перспективах формирования многосторонней коалиции с Японией, Канадой и Южной Кореей.

И хотя в дальнейшем последовали противоречивые сообщения о том, что немецкий премьер-министр А. Меркель в той или иной мере дистанцировалась от заявленных в статье тезисов, Маас высказывает подобную точку зрения уже не в первый раз. Аналогичные тезисы, включая необходимость «заполнить вакуум», образующийся по мере того, как «другие» сокращают свое участие в международных делах, прозвучали в ходе выступления главы немецкой дипломатии в элитном токийском Национальном институте политических исследований[ii]. Наконец, 27 августа, в речи на ежегодной конференции руководителей германских дипломатических миссий за рубежом, глава МИД ФРГ вновь указал, что Европа «нуждается в новом, сбалансированном партнерстве с США». Маас также подчеркнул, что приоритетом внешней политики Берлина остается «суверенная и сильная Европа».[iii]

В тот же день президент Франции Эмманюэль Макрон, выступая перед французским дипломатическим корпусом, заявил, что Европа больше не может всецело вверять свою безопасность Соединенным Штатам. «Мы сами должны гарантировать свою безопасность». В отношении G7, где Франция будет председательствовать в 2019 году, Эммануэль Макрон выразил пожелание, чтобы промышленно развитые страны начали диалог с Китаем, Индией и Африкой, с целью выйти из «театра теней» последнего саммита, сорванного Дональдом Трампом. Макрон также подчеркнул, что Европа должна развивать разнообразные отношения с Россией[iv]. Еще дальше в июне нынешнего года пошел бывший премьер-министр Франции Жан-Пьер Раффарен (Jean-Pierre Raffarin), который, в интервью «Journal du Dimanche», заявил о необходимости формирования системы безопасности в Евразии на основе тесного сотрудничества Франции, Германии, России и Китая[v].

Европейские эксперты уже не первый день обсуждают в качестве одного из наиболее плодотворных «ответов» ЕС на политику Трампа принятие Европой на себя роли лидера в лагере сторонников сохранения либеральных норм международной торговли. Свободу торговли поддерживают в той или иной мере все ведущие государства мира, за исключением нынешнего руководства США. Экономический потенциал ЕС не уступает американскому. А экономика – едва ли не единственная сфера международных отношений, в которой объединенная Европа уже способна выступать наравне с Соединенными Штатами, и даже, возможно, независимо от них[vi]. 

Определенные шаги на этом направлении Европа уже предпринимает. В прошлом году Евросоюз заключил важные торговые соглашения с Канадой, Сингапуром и Вьетнамом. В июне нынешнего года 9 стран Европы, включая Францию, Великобританию и Германию, подписали Европейскую инициативу по интервенции (European Intervention Initiative - EII). Целью соглашения названы улучшение стратегического взаимодействия в области обороны и укрепление потенциала совместных (без участия США) действий в случае кризисных ситуаций. 17 июля было подписано соглашение о зоне свободной торговли между ЕС и Японией. Активизировались переговоры Брюсселя о создании ЗСТ с Мексикой и южноамериканским торговым блоком МЕРКОСУР, на страны которого приходится свыше 75% совокупного ВВП Латинской Америки.

Все меньше «оглядывается» на США и Азия. После выхода Трампа из соглашения, 11 оставшихся стран АТР «с удивительной скоростью» возродили Транстихоокеанское партнерство. Уход Соединенных Штатов снизил геополитическую значимость ТТП, одновременно предоставив оставшимся участникам большую свободу в выборе стратегии его дальнейшего развития. Перестав быть американским инструментом «сдерживания Китая», ТТП может более гибко выстраивать свои отношения со второй экономикой мира, тем более, что почти для всех его участников КНР является ключевым торговым партнёром. А в начале августа появились сообщения об интересе Великобритании к участию в Партнерстве и ответной доброжелательной реакции его членов.

Тем временем, отмечает The Washington Post, неуклюжие действия Трампа привели к сближению Китая с другими странами, с которыми у него были напряженные отношения ранее — к примеру, с Индией и Японией. Пример Токио особенно наглядно демонстрирует то, как озабоченность азиатских союзников США растущей мощью КНР, в сочетании с усиливающимися сомнениями в надёжности американских гарантий безопасности, порождает изменения в их внешней политике. Наконец, Трамп «невольно приблизил» реализацию 16-стороннего азиатского соглашения о региональной торговле, которое покроет половину мировой экономики – ВРЭП (RCEP)[vii]. В отличие от ТТП в нем уже участвует Китай. При этом, такие традиционные союзники США в Азии, как Австралия, Новая Зеландия и Япония, активно развивают связи в рамках обоих форумов.

Как представляется, расчеты президента США Дональда Трампа снизить «бремя внешнеполитических обязательств» своей страны, переформатируя устоявшиеся институты Запада и подталкивая союзников Вашингтона к большей «самостоятельности», не оправдываются. Похоже, что традиционным союзникам Америки не нравится ни одно из важнейших положений трамповской Стратегии национальной безопасности. Ни представление о современном мире как арене глобального соперничества «всех против всех». Ни провозглашенный администрацией Трампа решительный отказ от концепции предыдущих двадцати с лишним лет, согласно которой сотрудничество со странами-соперниками и их вовлечение в международные институты и процессы мировой торговли позволяет превратить их в «добросовестных» членов международного сообщества и конструктивных партнеров.

Таким образом, ни союзников, ни прагматиков, видевших в США наименее вредного для интересов своих стран «мирового полицейского», Вашингтону так и не удалось убедить в том, что ключевой для Трампа лозунг «Америка прежде всего» вовсе не обязательно означает «только лишь Америка». В результате, остальные страны Запада все решительнее демонстрируют интерес к перспективам формирования такой международной системы, которая могла бы функционировать не полагаясь более на гегемонистскую мощь США.

Предлагаемая главой МИД ФРГ альтернатива трамповскому миру «войны всех против всех» выглядит как предложение к содержательному и конструктивному диалогу. Говоря о многостороннем мире, основанном на интересах и дополнительных возможностях для отстающих, развивающимся путем накопления элементов взаимозависимости и выхода на новые уровни интеграции, один из наиболее перспективных европейских политиков, очевидно, отталкивается от принципов, исторически положенных в основу строительства Европейского союза. Вместе с тем, господин Маас сам же точно замечает, что «дьявол кроется в тысячах деталей». Так, при всей былой успешности, в последние годы ЕС переживает очевидный кризис своих институтов и ценностей. Не в последнюю очередь – вследствие усиливающейся склонности к бескомпромиссному «морализаторскому идеализму». И здесь есть смысл принимать в расчет значительный позитивный опыт многостороннего взаимодействия, накопленный, к примеру, Шанхайской организацией сотрудничества или БРИКС+. Участники этих объединений предпочитают развивать интеграционные процессы «медленно, аккуратно и вдумчиво». Избегать излишней сложности процедур и жесткости обязательств, предлагают потенциальным партнерам более широкий спектр форматов для сотрудничества.

При всём том, в мире уже существует немало механизмов регулярных встреч глав государств и правительств, в том числе такие, где представлены страны из разных регионов мира. Но далеко не каждое подобное объединение демонстрирует способность «выступать на международной арене с консолидированных позиций». Смогут ли, к примеру, крупные страны действовать сообща без вклада США в случае серьезного экономического спада? Смогут ли участники новых многосторонних торговых форматов обеспечить единообразное соблюдение этических принципов при распространении «чувствительных» и передаче «двойных» технологий? Наконец, обосновывая свою точку зрения на желательную архитектуру мирового порядка, глава МИД ФРГ резонно отмечает, что логика противостояния Запада и Востока «стала достоянием истории». Подразумевает ли в таком случае подход, предлагаемый Маасом и его единомышленниками, отказ от биполярной логики в целом? В том числе в отношениях с Москвой и Пекином? После 1991 года, «многосторонний» подход ЕС на постсоветском пространстве часто выливался в требование жесткого выбора в пользу приоритетности развития отношений с ЕС или с евразийским объединением. В ряде стран это крайне сузило возможности для традиционно проводимой их правительствами стратегии маневрирования между Москвой и Брюсселем и привело не только к внутриполитической эскалации[viii], но и поставило Россию и остальную Европу на грань новой холодной войны.

России, в свою очередь, важно понимать, что перспективы ее успешного и весомого участия в существующих и будущих международных альянсах будут в значительной мере зависеть не только от искусства политиков и дипломатов, но и от уровня экономического развития. Диверсификация российской экономики способствовала бы максимально содержательному участию Москвы в интеграционных проектах. «Символическое участие» вряд ли может быть интересно для России в качестве долгосрочной политической линии. Москве следует также избегать решений, способных лишить ее возможности использовать преимущества управления сложными многополярными конструкциями даже и в тех случаях, когда такие возможности возникают[ix]. Наконец, в многостороннем мире будет очевидно востребована масштабная работа по развитию и укреплению новых, нематериальных слагаемых «силы государства».

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs