Французская партия «Республиканцы» желает отмены антироссийских санкций и конструктивного диалога с Россией

Сенатор Кристоф-Андрэ Фрасса является одним из доверенных лиц главы французской партии «Республиканцы» Лорана Вокье. Он также близок к лидеру этой мажоритарной оппозиционной французской партии бывшему президенту Республики Николя Саркози. В ходе своего визита в Россию сенатор провел переговоры в Совете Федерации России с целью наметить путь для возможного выхода из политического кризиса, порожденного санкционной политикой Евросоюза относительно России.

Александр Артамонов. Господин Фрасса, Вы – сенатор и отвечаете за работу с  французскими гражданами за границей. Это Ваше первое посещение России?

Кристоф-Андрэ Фрасса. Нет. После возобновления моего мандата, я уже совершил несколько поездок в вашу страну, так как Россия входит в число стран, которые я курирую в рамках моей профессиональной деятельности.

А.А. Это делает Вам честь.

К.-А..Ф. Ну да! Хотя, прежде всего, это интерес, который проявляет к вашей стране моя партия и лично Николя Саркози.

А.А. Как Вам посещение России в зимнее время года? Не слишком ли холодно и снежно для Вас?

К.-А.Ф. К этому привыкаешь! Немного прохладно, но ничего.

А.А. Да и, собственно, холодов как таковых еще не наступало. Минус 5-7 градусов по Цельсию – обычная температура для этого времени года.  Переходя к основной части нашей беседы, хотел бы напомнить, что Вы родились в 1968г. и что Вы – уроженец княжества Монако.

К.-А.Ф. Я предпочитаю говорить – «французский гражданин, рожденный на территории Монако».

А.А. Так и запишем! Вы окончили весьма престижный лицей имени князя Монако Альберта Первого. И вот мне в голову пришла неожиданная мысль: не заграничным ли местом рождения объясняется Ваш профессиональный интерес к согражданам, проживающим за рубежом?

К.-А.Ф. В какой-то степени, да! Пусть Монако и находится на границе с Францией, все же, это небольшое иностранное государство…

А.А. И какова его площадь? 10-15 квадратных километров?

К.-А.Ф. Да что Вы! И того не наберется! 2 квадратных километра всего лишь! Это государство – второе с конца по самой маленькой территории из списка всех европейских стран. В мою бытность ребенком мне повезло – я много путешествовал. Я имел возможность наблюдать другие страны и встречаться с представителями других культур, что, в конце концов, и породило мой интерес к большому миру. Так я и стал курировать проблемы моих соотечественников, проживающих в разных странах на нашей планете.

А.А. А так ли много французов в действительности проживает за рубежом?

К.-А.Ф. Их становится все больше и больше, потому что, согласно последним правдоподобным статистическим отчетам национальной службы Статистики, нас, зарубежных французов, где-то порядка 3 миллионов 300 тысяч человек.

А.А. Это впечатляет, так как недалеко по численности от населения Финляндии.

К.-А.Ф. Вы правы. Если брать по удельному весу населения, то французы за границей выделяются нашей партией в отдельную административную территориальную единицу, которая, по численности населения, входит в число первых 10 департаментов Франции!

А.А. И если я правильно понял, в Вашу зону ответственности входят без изъятия все страны проживания французов, включая Латинскую Америку и т.д.?

К.-А.Ф. Абсолютно верно. На всех 5 континентах! То есть в Нижней Палате парламента депутаты делят ответственность по разным странам, в которых проживают наши соотечественники, а вот курирующий сенатор – то есть Ваш покорный слуга – отвечает за все страны мира.

А.А. Что все же, наверное, представляет весьма перегруженный график перемещений из одного государства в другое?

К.-А.Ф. Ну, все страны мира я охватить, естественно, не могу. Но все же за все время моего мандата у меня набегает уйма командировок – не менее 30 стран в год.

А.А. Я хотел бы перейти к Вашей политической карьере, Господин сенатор! Похоже, Вы всегда избирались от правого крыла Парламента… Вы начали свой путь в рядах RPR (Объединение в поддержку республики), потом перешли в UMP (Союз за народное движение)…

К.-А.Ф. Вы правы. Я – выходец из традиционной семьи, придержавшейся принципов голлизма. В 1990 г., в возрасте 20 с небольшим лет, я вошел в ряды RPR. Я всегда оставался верен моей политической семье и, находясь в ней, перешел в момент объединения правых партий в  UMP. То есть партия всегда оставалась все та же – она просто поменяла свое название.

А.А. И Ваша политическая позиция близка позиции Николя Саркози, полагаю?

К.-А.Ф. Да, я принимал участие в его избирательной кампании и всегда поддерживал его политику. В ходе последней избирательной кампании нынешнего главы партии «Республиканцы» (Les Républicains) я стоял на позициях вновь избранного президента партии Лорана Вокье.

А.А. Следующий вопрос – и надеюсь, с учетом того, что Вы – политический деятель, а не чиновник – Вы ответите мне со всей присущей Вам откровенностью…

К.-А.Ф. Я надеюсь!

А.А. Я тоже на это рассчитываю. Каков Ваш взгляд на политику президента Франции и на его политическую партию? Знаете, из-за границы иногда трудно разобраться в оттенках некоторых идей и предпочтениях. Насколько можно судить, правящая партия Франции равноудалена и от левых, и от правых?

К.-А.Ф. На самом деле, таков был политический выбор президента Республики. Прежде всего, он замыслил свое движение «Вперед, Республика!» (En marche ! – Прим.пер. полное название – «Ассоциация за обновление политической жизни») по другому образцу, чем традиционная политическая партия. Он решил, что это движение не будет принадлежать ни правому, ни левому крылу. И, как бы сказал наш знаменитый актер Пьер Дак: «И обратного он тоже не желал!» (смеется). Так что, по правде говоря, Макрону вполне удался его политический маневр. Он пригласил в свою партию как правых, так и левых политических деятелей, и центристов тоже. Но сегодня стало очевидным, что настоящая природа французов такова – во всяком случае, так как мы ее определяем сами после Французской революции – что мы все равно себя мыслим либо правыми либо левыми. Так, внутри новообразования Эммануэля Макрона уже выделилось левое крыло из представителей левых партий, которых он пригласил. Я говорю о представительной части партии «Вперед», составившей парламентское большинство в составе 350 депутатов. Вот у них там и началось внутреннее деление на фракции.

Так что желание устроить некую политическую революцию и отказаться от традиционного деления на правых и левых вряд ли продуктивно. Сильно сомневаюсь в этом! Французам необходимо видеть столкновение идей, а не симбиоз политических взглядов, где берешь немного от правых, немного от левых, а потом пытаешься выстроить из этого некую политическую линию по рецепту немецких коалиций.

А.А. То, что в просторечии называется «сборная солянка»…

К.-А.Ф. Именно так! Для людей нашего с Вами поколения, кто еще помнит о названии этого блюда и для наших детей – настоящая флотская сборная солянка (смеется)! Но знаете, в политике это не работает.

А.А. А как обстоят дела у правящей партии в Сенате?

К.-А.Ф. В Верхней Палате традиционные правые, то есть «Республиканцы», коих я и олицетворяю, добились очень хороших результатов на последних выборах. Мы заняли мажоритарную позицию.

А.А. Примите мои поздравления!

К.-А.Ф. Спасибо! Пусть мой мандат сейчас и не возобновляли (Примечание пер.: в Сенате Франции состав переизбирается в 2 очереди, во избежание политического вакуума), но я помог своим друзьям и занимался организацией выборов от нашей партии. Так что мы сохранили большинство совместно с центристами, которые являются нашими соратниками. Политическая группа «Вперед, Республика!» не сумела добиться положительного результата и остается резко миноритарной. Возможно, ей недостает работы «на земле», с избирателями на местном уровне, где нужно регионально закрепиться. Мы это заметили, так как декларации Эммануэля Макрона, адресованные провинции, были невнятными и трудными для понимания. Местные избранники от его партии почувствовали здесь отсутствие поддержки центра.

А.А. Это эвфемизм?

К.-А.Ф. И не говорите – он самый и есть (смеется)! Мы все почувствовали определенную грубость власти по отношению к местным политическим организациям. В конечно счете, стал очевидным разрыв между движением «Вперед, Республика!» и местной жизнью людей, их чаяниями и интересами. Так что движение «Вперед, Республика!» является городской задумкой, которую не поддерживает сельская среда. Наша деревня не примкнула к тем взглядам, которые распространяет партия Макрона. Если он хочет преуспеть, то ему еще предстоит серьезная работа.

А.А. Следует ли полагать, основываясь на том, что Вы нам очень доходчиво объяснили, что движение «Вперед, Республика!» не соответствует политическим взглядам подавляющего большинства французов, будь то в среде фермеров или в провинциальных городах? Но ведь и в Париже, насколько мне представляется, тоже большинство людей разделяет взгляды оппозиционной партии «Республиканцы»?

К.-А.Ф. На сегодня «Республиканцы» являются политической силой, предлагающей настоящую альтернативу. Дело в том, что французская политика в том виде, в котором она была в свое время замыслена, и так, как она в норме функционирует, соответствует следующему устройству: должно быть  большинство. Именно его и представляет движение «Вперед» и его союзники. Но ведь нужна и настоящая оппозиция! И вряд ли она будет состоять из приверженцев господина Меланшона, который по ряду позиций выступает, все же, как экстремист. Так что «Республиканцы» - единственная политическая структура, способная предложить альтернативу на выборах любого уровня – будь то переизбрание в парламент или муниципальные выборы, согласно нашему политическому календарю.

Кстати, 2018 год – это единственный год, когда у нас нет выборов из всей череды предстоящих нам в ближайшем будущем лет. Но в 2019 г. будут перевыборы в европейский парламент. А в 2020-ом году наступит черед муниципальных выборов. Так что график уже зафиксирован. И тут как раз «Республиканцы» и смогут показать себя, как настоящая альтернативная сила для Франции относительно нынешнего правящего большинства. Так что очевидно, что на сегодня мы должны отстроить эту позицию альтернативности перед лицом мажоритарного блока.

А.А. Ну что же! Тем лучше! Пожелаем Вам удачи, так как мы с интересом следим за эволюцией Ваших идей. Мой следующий вопрос абсолютно естествен для политолога -специалиста по Франции. Что Вы думаете по поводу Национального Фронта? На самом деле, Национальный Фронт очень популярен в России. Не буду от Вас этого скрывать! В подсознании ряда экспертов, изучающих политическую жизнь Вашей страны, эта партия почему-то считается едва ли не самой представительной во Франции. Я говорю о бытующих в России представлениях о взглядах французской глубинки. Я отдаю себе отчет, Господин сенатор, что мой вопрос с легким оттенком провокации, но все же хочу Вам его задать.

К.-А.Ф. Да, Национальный Фронт завоевал голоса и сумел привлечь на свою сторону широкие круги, потому что ему удалось сыграть на страхах и ощущении абсолютной усталости от власти очень многих французов. Он сумел найти дорогу к сердцу той Франции, которая изверилась в том, что традиционные партии, включая «Республиканцев», на самом деле стоят на правых позициях. Так что он сумел осуществить прорыв на территорию электората, который не относится к традиционному срезу его сторонников. «Национальный Фронт» сумел сыграть на популизме и на чувствах тех наших граждан, которые чувствовали себя неуютно в стране и которых все просто достало! Эти люди великолепно поняли, что любая политика, испробованная до сей поры левыми, правыми, центристами, нисколько не изменила их жизнь к лучшему. Повседневность осталась такой же. Так что, так как другим ничего не удалось, рассуждали эти люди, давайте предоставим свой шанс и этой политической партии! Но, в конце концов, Национальный Фронт потерпел поражение. Марин Ле Пен провалилась на дебатах, состоявшихся у нее с Эммануэлем Макроном между двумя турами президентских выборов. Ее тогда разбили в пух и прах. Она была даже еще хуже, чем ее отец, который был на ее месте за несколько лет до этого!

Да, ей удался настоящий подвиг в ходе той ее президентской кампании, которую мы, традиционные правые, расценили, как очень опасную. Она была опасной для нас, так как проявила опасную для других правых партий эффективность. Но потом – бах! – она проваливается, полностью, разочаровав тот электорат, который от отчаяния мог пойти за ней. В конечно счете, все поняли, что она настолько же плоха как и ее отец, возглавлявший до нее Национальный Фронт. Так что, в результате, все эти люди, которые, находясь в соответствующем состоянии духа, а может быть, для некоторых из них, движимые отчаянием, выбрали в избирательном бюллетене Национальный Фронт, увидели истину. Они голосовали не из-за того, что примкнули к программе Национального Фронта, а просто им хотелось выразить свое недовольство теми партиями, которым они отдавали раньше свои голоса, будь то мы, «Республиканцы», или другие правые политические движения. Так что, в конце концов, мы видим, что теперь эти люди предпочитают спокойно, даже прямо-таки безмятежно вернуться к более взвешенной правой партии, которая действительно стоит на правых, но все же республиканских позициях. Тем более, что теперь все поняли, что Национальный Фронт не желает власти. Потому что Марин Ле Пен все показала в ходе дебатов с Эммануэлем Макроном. Она занимается популизмом. Если бы она реально, хоть сколько-нибудь хотела реально быть во власти, то выбрала бы совсем другую линию, чем то, что она нам явила, столкнувшись с Эммануэлем Макроном.

Вы видите, что сейчас ее партия несколько не здорова – там идет ротация управляющего состава; кто-то покинул ее ряды… Так что, скорее всего, Национальный Фронт находится в нестабильном положении. Вынужден заключить, что Ле Пен подорвала свой собственный успех!

А.А. Браво, Господин сенатор! Ваше заключение настолько же остро отточено, как хирургический скальпель, и чувствуется в нем, знаете ли, определенное хитромудрие. Но все же, ввиду того, что мы находимся в России, позвольте задать Вам строго обязательный вопрос: что Вы думаете – попытаюсь несколько ограничить поле моего вопроса – о франко-российских отношениях на нынешнем их этапе развития? Также был бы Вам признателен, если бы Вы высказались по поводу инициативы главы Европейской комиссии Жана-Клода Юнкера, касаемо возможного поэтапного отказа от санкционной политики?

К.-А.Ф. Ну что же! Предлагаю сначала затронуть вопрос двусторонних отношений, а затем перейти к Евросоюзу и его политике относительно Вашей страны. В том, что касается франко-российской составляющей международных дел, признаюсь, что нынешние шаги Эммануэля Макрона кажутся мне интересными, так как он решил покончить с тем очень плохим периодом в отношениях, который начался в 2014-2015 гг., в эпоху предыдущего президентского мандата. В конечном счете, нынешний президент Франции предпочел встать на прагматичные позиции относительно России. Отмечу, что эта линия  была присуща политической позиции кандидата в президенты от правых - Франсуа Фийону.

Так что тут мы возвращаемся к естественным, исконным взаимоотношениям между Францией и Россией. Мы сейчас переживаем с этими санкциями очень неблагополучный момент, так как Франция великолепно отдает себе отчет, что первой жертвой этой политики, навязанной ЕС, стал весь наш французский агропром.

А.А. Бретонские фермеры, прежде всего…

К.-А.Ф. Они - да! Но не только они. Не будем забывать об Оверни, да и вообще о всех крупных сельскохозяйственных районах страны. Все от этого страдают! И мы хорошо это понимаем. После ввода санкций экспорт сельхозтоваров из Евросоюза в Россию упал где-то вдвое. А Россия этого даже особо и не заметила просто переориентировавшись на других партнеров – Иран, Китай и другие азиатские государства. Эти другие партнеры сумели развить отношения с Россией, пока Евросоюз занимался санкциями.

Кстати, в области санкционной политики существуют 2 раздела – экономические санкции и ограничительные меры, направленные против физлиц. Последнюю часть я всегда считал абсурдной и контрпродуктивной. Потому что нельзя сидеть за столом переговоров, имея напротив себя пустые стулья. Потому что для того, чтобы выработать решение о выходе из этого кризиса, необходимо обсуждать эту ситуацию с теми лицами, которые как раз и не могут приехать ввиду того, что против них и выработаны санкционные ограничения на перемещение. И сегодня очевидно, что речь идет о ключевых фигурах.

Так что я понимаю позицию Жана-Клода Юнкера. Мы, в Сенате, подготовили по этому поводу несколько записок. А в ходе моего визита в Москву, я уже провел встречу с председателем Комитета по международным делам  Совета Федерации России Константином Косачевым. В ходе обсуждения мы затронули сложившуюся ситуацию. Я также рассказал ему о подготовленном нами в Сенате заключении для Евросоюза. Совет Федерации России хотел ознакомиться с нашими выводами и дать свои комментарии. Мы сопоставили документы и позиции для того, чтобы между нашими институтами власти возник диалог. Жан-Клод Юнкер получил и наше заключение, и заключение Совета Федерации России. Он ознакомился с обоими документами. Так что думаю, что, согласно законам формальной логики, настал момент, когда мы должны постепенно начать движение в сторону выхода из кризиса.

Думаю, что в области экономической санкционной политики необходимо проявить положительную инициативу с европейской стороны. Но для этого необходим позитивный шаг со стороны российской.

Тут надо будет поработать! С надеждой жду официального визита президента Макрона…

А.А. Постучим по дереву?

К.-А.Ф. Да, Вы правы! (стучит себя по голове). Когда я стучу по дереву, я стучу именно по этой части моего организма (смеется). В мае текущего года Макрон собирается посетить Экономический Форум в Санкт-Петербурге. Но до этого он хочет провести официальную встречу с президентом Путиным. У нас есть еще немного времени, чтобы подготовить изложение условий. Франция и Россия создали рабочую группу «Трианон». Это новый, более гибкий  формат диалога с менее выраженным протокольным аспектом и с возможностью включить в обсуждение вопроса и представителей гражданского общества.

Это должно позволить нам инициировать обсуждение. Ведь диалог - крайне важная вещь. Так уж политически сложилось, что, в бытность у власти предыдущего французского президента, у нас возникла блокировка для решения указанного вопроса. В его эпоху диалога не было – был только обмен мнениями. Каждый оставался в своем окопе. Теперь, сразу же с первой встречи, когда президент Путин прибыл в Версаль – где, кстати, территориально и находится Трианон – мы почувствовали очень положительное начало этого процесса диалога.

Сейчас мы видим, что группа «Трианон» работала также и на полях Гайдаровского форума. Так что все части механизма сейчас начали занимать свое место для того, чтобы вещи начали с каждым днем меняться в положительную сторону…

А.А. Вы имеете ввиду необходимое сопряжение всех усилий?

К.-А.Ф. Именно так! Ибо я верю в политику маленьких, но последовательных шагов. Потому что, когда шагаешь слишком широко, то велик риск упасть и разбить себе лицо. Вернее делать мелкие шаги!

А.А. Мы благодарим Вас за оказанную нам честь. Вы – первый французский сенатор в нашей студии. И так как не исключено, что со временем Ваша партия вернется во власть, возможно, в следующий раз мы встретимся с Вами, когда Вы уже займете кресло министра одного из французских ведомств. Удачи в Ваших начинаниях!

К.-А.Ф. Благодарю!

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs