Ближний Восток: блоковая политика против Ирана

Не секрет, что президент США Дональд Трамп резко отрицательно относится к Исламской Республике Иран (ИРИ). Еще во время своей предвыборной кампании в 2016 году Трамп неоднократно выступал с антииранскими заявлениями. Став президентом, он продолжил свою риторику против Ирана. Недавно Трамп заявил, что американские власти намерены продолжить оказывать давление на ИРИ и не останавливаться пока не решат «иранскую проблему», сопряженную со спонсорством терроризма, гегемонистской политикой в регионе, ракетно-ядерными амбициями этой страны.

В русле данной политики усилиями администрации Трампа осуществляется работа по формированию антииранского военного альянса, включающего Израиль.

Новый антииранский военный блок под эгидой Вашингтона может появиться в ближайшей перспективе в регионе Ближнего Востока. В альянс планируется включить Королевство Саудовская Аравия (КСА), ОАЭ, Египет и Иорданию, с перспективой присоединения других стран.  Израиль, так же как и США, формально не станут его членами, но будут оказывать разведывательное, организационное и военно-техническое содействие. Главная цель альянса – коллективное сдерживание Исламской Республики Иран.

Важнейшим элементом будущей системы данной коллективной безопасности станет соглашение о взаимной обороне - аналог пятой статьи устава НАТО, которая устанавливает, что нападение на одного из участников альянса считается нападением на всех. При этом США и Израиль, в той или иной степени участвуя в деятельности военного союза, будут вне этого соглашения.

Попытки объединить вооруженные силы арабских государств в рамках различных политических организаций предпринимались и ранее, как на основе Лиги арабских государств, в которую входят 22 страны Ближнего Востока и Северной Африки, так и в более узком кругу Совета сотрудничества государств Персидского залива (ССАГПЗ). Однако амбиции арабских лидеров, а зачастую и расхождения в понимании ими общих интересов организации, в лучшем случае заканчивались созданием рекламно-пропагандистских военных альянсов. К примеру, в 1984 году в рамках ССАГПЗ был сформирован оборонный союз «Щит полуострова» для предотвращения и реагирования на военную агрессию против любой из стран-членов Совета. Причем в состав «Щита» вошли объединенные сухопутные войска ССАГПЗ, а с 2014 года и ВМС. Однако уровень управления и в целом боеготовности оставался низким. Так, «Щит полуострова» ничего не смог противопоставить иракскому вторжению в Кувейт в 1990 году (хотя объединенные ВС стран Совета были вполне сопоставимы с иракскими).

В 2015 году президент Египта Абдель Фаттах ас-Сиси выдвинул идею создать Объединённые арабские силы быстрого реагирования для совместного противостояния терроризму, защиты национальной безопасности арабских стран, проведения миротворческих операций в регионе. Формально Египет, Саудовская Аравия, Иордания, Марокко, Судан и Катар вошли в эти Объединенные силы. Хотя реальной деятельности этого объединения пока не замечено.

Планы президента Трампа создать новый альянс с участием арабских стран имеет, надо сказать, коренные отличия от всех предыдущих.

Первое. Это небывалый в новейшей истории факт - участие Израиля в арабском военном альянсе даже в форме аффилированного субъекта. Недавно премьер-министр Израиля Биньямин Нетаньяху заявил: «Многие из арабских стран сейчас видят в Израиле не врага, а союзника в противодействии более широкой опасности со стороны Ирана и ИГ, это две исламистские силы, которые всем нам угрожают. Это сближает нас и также может помочь в том, что касается достижения мира».

Действительно, в последние годы наблюдается снижение уровня политического, военного и пропагандистского противостояния Тель-Авива и многих арабских столиц с одновременным усилением их общей обеспокоенности  политикой Тегерана в регионе, а также его ракетно-ядерной деятельностью. Такая ситуация инициирует контакты иногда негласные, иногда открытые между Израилем и арабскими странами в различных сферах, в том числе и в области разведки и обороны. В первую очередь это касается Саудовской Аравии, Египта, Иордании. Так, по данным СМИ, Эр-Рияд использует израильские компании, которые монтируют станцию радиоэлектронной борьбы.

То есть здесь действует принцип: «враг моего врага – мой друг».

Второе. Сейчас можно констатировать, что общим врагом или, если говорить военными терминами, - противником Израиля и некоторых арабских стран стала Исламская Республика Иран. Наличие конкретного, «осязаемого» противника есть основное, необходимое условие для выработки военной доктрины любого государства и, тем более, военного альянса,  и самое главное – для скрупулезного следования требованиям этой доктрины.

И третье. Обсуждаемый военный альянс – креатура президента США. Да, Америка не планирует стать официальным членом блока, но это не означает, что Вашингтон не будет главным его менеджером. (Вспомним Организацию центрального договора – СЕНТО (1955 – 1979 гг). К слову сказать, большинство арабских военных союзов так или иначе были связаны с США, которые поставляли им современное вооружение и боевую технику, предоставляли кредиты в оборонной сфере. Однако всё этим и заканчивалось. Теперь в планируемом альянсе Соединенные Штаты будут играть роль организатора, управляющего, модератора всех направлений деятельности блока. Нет сомнений, что без всесторонней помощи США вооруженные силы арабских стран, даже объединенные и оснащенные самым современным оружием, не будут иметь стратегического перевеса по сравнению с  Ираном.

При этом Королевство Саудовской Аравии (КСА) вновь станет стратегическим партнером США, которые превращаются в гаранта его безопасности после долгих лет недопонимания между администрацией Барака Обамы и королевской семьей. Кстати, при таком раскладе и Израиль вновь почувствует себя первостепенным союзником США  на Ближнем Востоке.

Однако подобное развитие ситуации не совсем или совсем не устраивает Тегеран. Там понимают, что возрастание роли Саудовской Аравии тем более в блоке с США и Израилем – «большим и малым шайтанами» – означает реальную угрозу для ИРИ.

Отношения между КСА и Ираном никогда не отличались особой теплотой. Первопричиной такого состояния была, конечно, религия. Иран – центр шиизма, КСА – центр суннизма. Противоречия между двумя направлениями ислама имеет многовековую историю. Однако сегодня эти противоречия трансформировались в другие – прежде всего военно-политические и экономические. Религия – это лишь форма, оболочка противоречий. Сегодня в основе ирано-саудовских разногласий - борьба за доминирование на Ближнем и Среднем Востоке между этими двумя региональными  лидерами.  На протяжении последних десятилетий Иран и Саудовская Аравия находились по разную сторону баррикад в региональных конфликтах. Афганистан: КСА – за талибов, ИРИ – против; Ирак: КСА – за иракских суннитов, ИРИ – за иракских шиитов; Йемен: ИРИ – за шиитов-хуситов, КСА – за йеменских суннитов; Сирия: ИРИ – за Асада, КСА – против.

Кульминацией противостояния Тегерана и Эль-Рияда стали события января 2016 года, когда в ответ на казнь в Саудовской Аравии известного шиитского проповедника шейха Нимра ан-Нимра в Иране были разгромлены посольство КСА в Тегеране и консульство в Мешхеде. Саудовская Аравия в одностороннем порядке разорвала дипломатические отношения с Ираном. Кувейт и ряд других стран Залива (кроме Омана) отозвали из Ирана своих послов. Градус напряженности между ИРИ и странами Залива был высок и до сих пор не снижается.

В течение 2016 года между ИРИ и КСА шла настоящая «холодная война». В этом контексте рассматривается проведение 9 июля в пригороде Парижа съезда антииранского Национального совета сопротивления Ирана (НССИ)[1] и выступление на нем бывшего главы Управления общей разведки КСА принца Турки аль-Фейсала, который заявил, обращаясь к противникам исламского государства: «Ваша справедливая борьба против иранского режима рано или поздно достигнет своей цели. Я тоже хочу падения этого режима». Примечательно, что кроме Турки аль-Фейсала от арабских стран в этом съезде приняли участие бывший министр иностранных дел Египта Мухаммед аль-Араби, бывший министр информации (разведки) Иордании Салеах аль-Калляб, член исполнительного комитета партии ФАТХ Аззам аль-Ахмад, бывший премьер-министр Алжира Сид Ахмед Газали. Такми образом, база для формирования военного блока против ИРИ была создана.

Возможный военный альянс политико-идеологических и, будем объективны, конфессиональных противников шиитского Ирана с США и Израилем взволновал Тегеран.

К сожалению,  для Ирана, недавняя смерть бывшего президента аятоллы Али Акбара Хашеми Рафсанджани – выдающегося политического деятеля ИРИ, имевшего и эффективно поддерживавшего связи и контакты со всем миром, и в том числе с арабскими оппонентами Ирана, резко ограничила возможности активизации диалога Тегерана с арабскими столицами. Эту задачу призван выполнять президент Роухани.

Впервые после прихода к президентской власти Хасан Роухани совершил в середине февраля 2017 года блиц - визиты в Оман и Кувейт. Ключевая задача иранского президента - возобновление связей со странами ССАГПЗ и  восстановление дипломатических отношений, в том числе с Саудовской Аравией. Именно Оман и Кувейт должны сыграть роль посредников. Несомненно, в повестке его переговоров стоял и вопрос о гипотетическом антииранском военном блоке.

Нельзя игнорировать и сообщения телеканала Fox News о том, что 14 февраля в Москву для консультаций негласно прибыл командующий Силами специального назначения «Кодс» иранского Корпуса стражей исламской революции (КСИР) генерал Касем Сулеймани. По информации источников телеканала, генерал якобы посещал Москву для того, чтобы «выразить свое недовольство отношениями России с Саудовской Аравией и другими арабскими странами, прежде всего в отношении сделок по оружию и укреплению экономических связей».

Обеспокоенный складывающейся ситуацией Иран в очередной раз обратил свои взоры на Россию в надежде каким-то образом ответить на американский вызов по формированию антииранского военного блока. Так, 19 февраля председатель меджлиса (парламента) Ирана Али Лариджани сообщил, что Тегеран стремится к созданию стратегического альянса с Москвой в ближневосточном регионе. Он отметил, что у Тегерана и Москвы «нет разногласий» по ключевым вопросам ближневосточной повестки. Конечно, вопрос о стратегическом альянсе и отсутствии разногласий по Ближнему Востоку между Москвой и Тегераном спорный. Но сам факт подобного заявления свидетельствует о серьезных проблемах, с которыми столкнулся Тегеран после прихода в Белый дом Дональда Трампа.

Таким образом, Тегеран прилагает титанические усилия, чтобы минимизировать возможность создания антииранского военного альянса арабских стран вкупе с США и Израилем. Однако, по всей видимости, сейчас мало что зависит от Ирана или даже от всех арабских стран вместе взятых. Сегодня всё сконцентрировано на Белом доме, где администрация непредсказуемого Дональда Трампа, по всей видимости, еще не выработала окончательные направления американской политики (реальной, а не пропагандистской политики!) на Ближнем и Среднем Востоке и, в частности, в отношении арабских стран и Ирана. Поэтому предсказывать судьбу будущего антииранского военного альянса дело неблагодарное. Но не вызывает сомнений, что, если этот план будет осуществлен, это поставит в сложное положение всех ведущих игроков в ближневосточном регионе.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs