Россия-США: возможен ли ядерный конфликт?

Фото: discred.ru

На фоне ухудшения отношений России и Запада все чаще говорят о полномасштабной конфронтации сторон, несущей в себе опасность военного конфликта. Активизация военных учений, как в странах НАТО, так и в России создает напряженность, которую многие оценивают как самую высокую со времен холодной войны. Переговоры по большинству договоров и режимов разоружения между Россией и США не ведутся, каналы коммуникации нарушены, а перспективы разрешения основных противоречий туманны.

Какова в этой ситуации роль ядерного оружия? Рассматривают ли стороны свои стратегические силы как продолжение политической борьбы? Вероятно ли их непосредственное применение? Или, может быть, мы наблюдаем лишь ренессанс ядерного сдерживания?

Российский совет по международным делам (РСМД) в рамках нового  формата экспертной работы провёл открытый вебинар «Россия — США: ядерный предел конфронтации». Посредством интернет-ресурсов Совета эксперты обсудили новый виток российско-американского соперничества и меняющуюся роль ядерного оружия. Модератором мероприятия выступил Иван Тисофеев, программный директор РСМД.

В последние месяцы растет количество публикаций о возрастающей вероятности ядерного конфликта. Об этом говорят журналисты, эксперты,  политики. В ходе вебинара обсуждалось, насколько вероятен такой конфликт, растет ли его вероятность или нет, и в каком виде он возможен. Будет ли этот гипотетический конфликт сводиться к взаимному обмену ядерными ударами по аналогии с опасениями периода холодной войны,  или это будет ограниченный ядерный конфликт? Что нужно сделать для того, чтобы предотвратить возможность подобного конфликта? Будет ли это силовой способ предотвращения конфликта (достижение баланса сил), дипломатический или комбинированный?

 Генеральный директор РСМД Андрей Кортунов считает, что  для большинства европейских экспертов перспектива ядерного конфликта кажется очень отдаленной и почти нереальной, находящейся за рамками рационального подхода. Однако еще год назад многие полагали, что возможность нового военного конфликта в Европе равна нулю. Однако сейчас мы наблюдаем за событиями на востоке Украины, в которых принимают участие танки, тяжелая артиллерия и тактические ракеты, и понимаем, что эксперты были слишком оптимистичны. События на Украине демонстрируют нам, что даже те варианты развития событий, которые кажутся маловероятными, должны подвергаться анализу, хотя и неприятному, но неизбежному.

Вопрос о возможности ядерного конфликта в Европе можно вести в двух плоскостях. Во-первых, пока существует ядерное оружие, существует и  теоретическая вероятность так называемого непреднамеренного возникновения ядерного конфликта из-за случайности или технического сбоя. Такая возможность может быть минимизирована, если существует надежная система коммуникации  и обратной связи. Сейчас, когда контакты между Россией и НАТО заморожены из-за ряда инцидентов, произошедших в воздухе и на море, возможность возникновения такого конфликта возрастает.

Во-вторых, не следует сбрасывать со счетов и вариант восхождения по лестнице эскалации, от легких вооружений к тяжелым, к использованию современных типов оружия, пока не сложится ситуация, при которой одна из сторон с целью предотвратить возможность поражения, переходит сначала к использованию тактического ядерного оружия или иных типов оружия, которые формально подпадают под ограничительные меры, повышая потенциальную опасность глобальной ядерной войны.

Существует два подхода к решению возникших проблем: либеральный и реалистический. Смысл либерального подхода в том, что, поскольку каким либо серьезный разногласий между великими державами сегодня не существует и все заинтересованы в сохранении стабильности международной системы, то необходимо переводить проблему из плоскости ядерного балансирования к разделению ответственности. С этой целью необходимо оценить угрозы, исходящие от негосударственных участников мировой политики и сосредоточить совместные усилия на их эффективной нейтрализации.

Рациональный (и более реалистичный) подход, напротив, основан на признании логики режима сдерживания, которая будет актуальна в обозримом будущем, и в рамках которой нужно добиться большей стабильности. Гонка вооружений по-прежнему определяет состояние мировой политики, но при этом рассматривается не в количественном, а в технологическом измерении. При этом нужно следить за тем, чтобы высокоточное оружие не смогло снизить порог конфликта, а значит, переходить от двустороннего к многостороннему сдерживанию. Однако наше технологическое отставание может привести к тому, что различие между обычным и ядерным оружием исчезнет вообще, не говоря уже о пороге возможного конфликта.

 Ведущий научный сотрудник Института проблем международной безопасности РАН, эксперт РСМД Алексей Фененко напомнил, что война, согласно известной формуле немецкого военного теоретика ХIX века К.Клаузевица, это продолжение политики иными средствами. Изначально ядерное оружие, как и оружие массового поражения (ОМП) вообще, включая химическое и биологическое,  разрабатывалось в рамках концепции «дешевой победы». Средневековье  и Новое время показывают нам примеры множества войн, однако с определенного момента войны становятся дорогими и их становится меньше. Идея ОМП и состояла в том, чтобы сделать войну снова дешевой.

Создание атомного оружия стало очередным этапом развития ОМП. Если посмотреть  английские публикации 1946-1947 годов, то можно увидеть, что многие эксперты были уверены, что войн в итоге этого изобретения станет больше, поскольку тратится меньше средств на убийство одного солдата. К началу 1960-х годов пропорции изменились. Выяснилось, что дешевой победы  при помощи ядерного оружия достичь не получится: территория потенциального противника подвергнется заражению и разрушениям, несовместимым с  ее дальнейшей эксплуатацией, а издержки ответных ударов противника окажутся выше, чем любые затраты на производство атомного оружия.

Все современные представления о ядерном конфликте были сформулированы прежде всего американцами и британцами в рамках концепции сдерживания. На основе этой концепции была сформирована доктрина массированного возмездия, впервые озвученная Дж.Ф.Даллесом в 1954 году. Эта доктрина  в свою очередь была производной от доктрины воздушной мощи, разработанной  в 30-х годах итальянским генералом Дуэ и гласившей, что для победы над противником достаточно разрушить его города и принудить  тем самым к капитуляции без дополнительного ввода в бой резервов. В Советском Союзе, напротив, длительное время рассматривали ядерное оружие исключительно как средство ведения войны. С конца 60-х годов, под влиянием публикаций из США и Канды, логика сдерживания стала проникать и в советские военные концепции.

Было предпринято несколько попыток рационализировать военный конфликт. С определенного момента эксперты начали понимать, что концепция оборонительного сдерживания не работает, поскольку у противника есть аналогичное оружие.  С этого момента ядерное оружие стали подразделять на стратегическое и тактическое. Технически большая война между СССР и США была невозможна. В СССР не было схемы  ни рационализации военных действий, ни применения ядерного оружия. Находясь в двух противоположных полушариях, эти две страны не могли оккупировать друг друга: война свелась бы просто к иррациональному обмену ядерными ударами. Какая бы ни была идеологическая конфронтация, у СССР и США был свой мир и четко очерченные его границы. Заменить друг друга в качестве хозяев этих миров они не могли. Наконец, и в СССР, и в США у власти находились бюрократические элиты, не склонные к силовым решениям.

Сейчас мы живем в гораздо более опасном мире. Ситуация начала меняться с начала 1980-х годов. Сначала возник кризис оборонительного сдерживания. Из этой ситуации было два выхода: либо менять ядерное оружие на более приемлемый вариант (например, высокоточное), а его, в свою очередь, ограничивать в использовании или вообще выводить за пределы военного конфликта, либо постоянно понижать порог ядерного сдерживания и демонстрировать свою готовность его применить. Однако оба варианта развития событий резко повышают возможность начала ограниченной ядерной войны,  ярким примером чему может служить конфликт 1970-1980-х годов вокруг  размещения ракет средней и меньшей  дальности в Европе, вызванный предложением министра обороны США Джеймса  Шлезингера повысить эффективность механизма сдерживания.

Ирония в том, что, формально покончив с холодной войной и долгое время почивая на лаврах «нового мышления» горбачевского периода, мы оказались в гораздо более опасном мире. После распада СССР, соцлагеря и прежних экономических связей внутри него,   Россия  и США существуют в одном и том же мировом порядке – глобальном. Двум державам с сопоставимыми ядерными потенциалами нужно выстраивать взаимоприемлемые отношения. При этом Россия, как и Китай,  с определенного момента категорически отрицают право США на лидерство. Без решения вопроса о ядерном потенциале этих двух стран американцам будет невозможно построить однополярный мир.

Качественные экономические и геополитические изменения повлекли за собой разработку новой концепции войны, смысл которой в наказании неугодного режима. Теперь не обязательно оккупировать территорию противника: достаточно разрушить его инфраструктуру и создать условия для свержения неугодного режима. Война становится  технически более возможной, чем это было в 70-х годах, из-за строительства крупных кораблей, транспортных самолетов, созданием региональных комплексов противоракетной обороны и высокоточного оружия.

Эти новые концепции основаны на  принципе «принудительного разоружения», который неоднократно озвучивался администрациями  Б.Клинтона и Д.Буша-младшего и был опробован на Ираке, в результате чего был создан необходимый прецедент. Сейчас мы наблюдаем аналогичные попытки в отношении других проблемных, с точки зрения США, стран: Ирана, КНДР и Пакистана. Мы не можем исключить того, что рано или поздно подобные попытки ликвидации ядерного арсенала или перевода его под внешнее управление не будут предприняты против России.

События на Украине показывают нам новую модель ведения войны, чем-то напоминающую конфликты прошлого, вроде войн за наследство XVIII века,  когда стороны, упрекая друг друга в агрессии, сохраняют экономические связи и дипломатические отношения.

С точки зрения А. Фененко, распространение ядерного оружия опасно не само по себе:  логика развития Индии и Пакистана показала, что в этих странах ситуациях с арсеналами скорее стабилизировалась. Опасность в том, что великим ядерным державам в определенный момент может прийти мысль снять на определенный срок ядерное табу и посмотреть, к чему все это может привести. В этом смысле возможны обострения конфликтов вокруг КНДР, по линии «Иран-Израиль». Крайне уязвимыми  остаются и  российско-американские отношения, где возрастает опасность прямого  регионального военного конфликта. Пока такой конфликт возможен  на территории третьей страны,  и не затронет  территории двух держав.

Еще одной парадоксальной проблемой остается политика разоружения. Чем больше мы разоружаемся, тем меньше у нас остается ядерного оружия и тем легче его уничтожить упреждающим ударом. И, наконец, потенциальной опасностью остается сильное снижение или отмена  порога сдерживания. Если ядерное оружие будет выведено  за пределы конфликта и разделит  участь химического оружия во Второй мировой войне, то возникает опасность столкновения обычных вооружений. Таким образом, логика сдерживания перестает работать, но готовы ли наши эксперты к такому развитию конфликта и к осмыслению ядерного конфликта в принципиально иных условиях – большой вопрос.

Когда мы говорим о сдерживании, то забываем, что оно бывает не только оборонительным, но и наступательным, предполагающим одновременно и устрашение противника, и его разоружение на выгодных условиях. Именно этот подход реализуется на мировой арене с конца 1990-х годов стараниями администраций Б.Клинтона и Дж.Буша-младшего, и как далеко США способны пойти по пути  его реализации, сказать крайне сложно.

Что касается «многостороннего сдерживания», то оно де-факто существует и хорошо действует. Например, такая страна, как Великобритания, обладает собственным ядерным потенциалом и одновременно включена в американскую систему многостороннего планирования. Благодаря этому можно обойти любые договоры по разоружению, запуская через британские каналы любые программы, на которые наложены ограничения. Что же касается технологий, то чем совершеннее технологии, тем более уязвима система. Какой смысл развивать высокоточные системы, если противник будет использовать варварские способы их подавления?

Что можно противопоставить возникшим угрозам? По мнению А.Фененко, необходимо одновременно с восстановлением своей роли на мировой арене  наращивать свой оборонительный потенциал, но делать это продуманно, нащупывая болевые точки противника и принуждая его вести переговоры на выгодных российской стороне условиях.

Прошедший вебинар РСМД показал, что российско-американские отношения в ближайшие месяцы вряд ли ожидает период потепления. Порог ядерного сдерживания снижается, вероятность войн между великими державами будет только возрастать, и России предстоит жить в значительно более беспокойном мире, чем во второй половине ХХ века. Нашей стране предстоит думать о собственной обороноспособности и суверенитете, и одновременно участвовать в разработке новых политических подходов, способных повысить общую управляемость мировой политической системы.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs