*Колумбия, Индонезия, Вьетнам, Египет, Турция и ЮАР. Неформальное объединение стран с быстрорастущей экономикой и молодым, растущим по численности, населением.

**Мексика, Нигерия, Египет, Турция, Иран, Пакистан, Бангладеш, Индонезия, Вьетнам, Южная Корея, Филиппины. Выделены в качестве стран с высокой вероятностью превращения своих национальных экономик в крупнейшие локомотивы международной системы экономических отношений
XXI века, наряду со странами БРИКС.

***БРИКС (англ. BRICS) - группа из пяти быстроразвивающихся стран: Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южно-Африканская Республика (Brazil, Russia, India, China, South Africa). Группа стран, за счет роста экономик которых во многом будет обеспечиваться будущий рост мировой экономики и, в частности, фондовых рынков.

****«The E countries» - термин автора.

Мы живем в мире ускоряющихся изменений и увеличивающейся неопределенности. Рост численности мирового населения - это центральный фактор глобализации. Безусловным фактом можно считать и то, что мы живем в мире, который характеризуется растущей взаимозависимостью. Многие проблемы напрямую связаны с мировыми демографическими тенденциями, будь то ухудшение состояния окружающей среды, продовольственная безопасность или изменение климата.

Взаимозависимость, ее хорошие и плохие стороны, - это то, чего ни одна страна или нация не может избежать. Это также то, что определяет, есть ли у нас общее будущее или же его нет вообще. Возможно, в лучшем случае у нас есть лишь несколько десятилетий для устойчивого экологического, социального и экономического развития.

Несмотря на то что будущее у нас, безусловно, общее, мы не всегда принимаем этот факт и не всегда видим это будущее одинаково. В течение последних веков некоторые страны, в основном в Европе и на Западе вообще, проложили путь глобального развития: будь то разработка международных договоров или создание общего финансового пространства. Хотя мы на Западе и привыкли воспринимать свое длительное лидерство в мире как данность или, по крайней мере, как более или менее естественное положение вещей, однако это не так.

Значимая перемена произошла, возможно, всего лишь несколько лет назад, когда «G-20» заменила «G-7» или «G-8», став наиболее подходящим для глобального управления форумом.

Другой значимой тенденцией стало появление новой группы стран, называемой по-разному: развивающиеся державы, страны CIVETS*, «Группа одиннадцати»** и прочие, в том числе страны БРИКС*** Это изменение в номенклатуре отражает процессы изменений глобального ландшафта. За исключением стран БРИКС ни одно из этих объединений не идентифицируется однозначно с определенным списком стран. Так как я не полностью согласен с любым из вариантов названий, в своем выступлении я решил их назвать «странами Е»****, оставляя каждому слушателю возможность составить собственный список стран, которые ему покажется правильным включить в эту категорию.

Глобализацию больше не определяют западные державы, которые по большому счету создали международный порядок с его нормами и институтами. Эта тенденция стала центральной в анализе глобальных изменений, представленном в недавно принятой Концепции внешней политики России. Анализ правилен во многих отношениях.

Также согласен с тем, что в глобальном балансе сил наблюдается сдвиг в сторону развивающихся государств. Практически единственное, что мы можем сказать о будущем международных отношений, - это их растущая неопределенность.

Могу только согласиться с мнением, также представленным в концепции, что «в условиях глобальной турбулентности и растущей взаимозависимости государств и народов уже не имеют перспектив попытки строить отдельные «оазисы спокойствия и безопасности». Также согласен с тем, что «на современном этапе традиционные военно-политические союзы не могут обеспечить противодействие всему спектру современных вызовов и угроз, являющихся трансграничными по своему характеру». Я бы даже сказал, что для решения глобальных проблем необходимо нечто абсолютно отличное от военных союзов.

Разделяю также позицию, что ни одна страна не может не укреплять свою безопасность, не повышать свое благосостояние, пытаясь действовать изолированно от других. Но верно также и то, что, изолируя какое-либо государство, мы едва ли сможем улучшить собственную безопасность.

События, произошедшие в последнее время на Ближнем Востоке и в Северной Африке, а также происходящие в Северной Корее, показали, что изолировать кризис если не невозможно, то, по крайней мере, очень сложно. Горячие точки, где происходят беспорядки, творится насилие, страдают люди, оказывают влияние на ситуацию и за пределами своих границ, на региональном и даже мировом уровнях.

Многое необходимо сделать для укрепления безопасности, и к решению этих вопросов необходим комплексный подход. Повторюсь, наше понимание трансграничных угроз весьма похоже на видение, представленное в Концепции внешней политики России. На повестке дня - риск распространения оружия массового уничтожения, международный терроризм, неконтролируемая торговля оружием (хотя мы сделали крупный шаг вперед, подписав договор, регулирующий торговлю оружием), нелегальная миграция, морское пиратство, незаконный оборот наркотиков, коррупция, нехватка необходимых ресурсов, бедность, изменение климата, а также кибербезопасность и продовольственная безопасность. Вот список, который демонстрирует общее видение угроз. Это хорошая отправная точка.

Для увеличения долгосрочной и всеобъемлющей защищенности и, что еще более важно, для устранения коренных причин, угрожающих безопасности, нам необходимо действовать сообща. На глобальном уровне это означает сокращение неравенства и бедности, а также борьбу с изменением климата и разрушением окружающей среды. Также мы нуждаемся в значительных усилиях по улучшению ситуации в нестабильных странах и обществах. Это требует действий, по крайней мере, в двух направлениях.

Во-первых, мы должны укрепить основы нестабильных обществ. Демократия и развитие идут рука об руку. Очень важно сократить и впоследствии ликвидировать экономическое, политическое и социальное неравенство, а также способствовать сближению этнических, культурных и религиозных различий. Равенство граждан является необходимым условием для функционирования демократии. Верховенство закона, права человека и демократия являются не просто неотделимыми элементами, но основными характеристиками любого стабильного и безопасного общества. Подлинная демократия требует экономических реформ в сочетании со справедливым распределением результатов роста и развития экономики.

Едва ли может являться верным утверждение о том, что соблюдение прав человека и принципов демократии было в надежных руках, пока западные державы руководили работой по международной повестке дня. Сдвиг экономической и политической власти в направлении развивающихся государств позволил этим странам играть более значительную роль в процессе защиты прав человека и демократии.

Во-вторых, для искоренения многих причин бедности необходимо предпринимать шаги в различных направлениях глобального управления, и особенно глобального экономического управления. Реформирование мировой финансовой системы - одно из необходимых действий. Мы должны уменьшить волатильность и потенциальные риски. Вполне естественно, что «страны Е» принимают активное участие в этой работе.

«Страны Е» по-прежнему сталкиваются с двойной проблемой. Глобальные вызовы требуют от них вносить свою долю ответственности в дело укрепления глобальной безопасности. С одной стороны, участие «стран Е» незаменимо для укрепления глобальной безопасности в многостороннем контексте, так же как незаменимым участником является сильная ООН. С другой стороны, данные страны необходимы в качестве потенциальных партнеров и помощников в двусторонних отношениях с развивающимися странами. Но мы видим, что усилия, направленные на содействие экономическому развитию, остаются напрасными, если не прилагаются параллельно со стремлением к прогрессу в области прав человека, демократии и верховенства закона.

В то время как мы призываем «страны Е» принять на себя большую ответственность в сфере укрепления безопасности, а также содействии экономическому и социальному развитию, мы не должны забывать, что эти государства сталкиваются с проблемами собственного экономического развития и социального расслоения.

Формируя систему управления, способную устоять в условиях нарастающей неопределенности, мы сталкиваемся с угрозами для безопасности. Определенно мы нуждаемся как в сильной ООН, так и в функционирующих региональных организациях, соответствующих формирующемуся глобальному порядку.

Альянсы стран-единомышленников могут отличаться по составу, в зависимости от решаемой проблемы; постоянные союзы редки в наше время, если вообще существуют. В самом деле, мы движемся к эпохе сетевой международной дипломатии и системы в целом. Рассматривая вопрос о наиболее эффективных путях решения глобальных проблем, мы должны также обратить внимание и признать потенциал и энтузиазм гражданского общества. Мы можем и должны требовать прозрачности субъектов гражданского общества, но подозрительность в отношении их мотивов часто становится неуместной и контрпродуктивной. Большинство субъектов гражданского общества пришли к тем же, что и правительства, выводам о том, что необходимо изменить. Их цели, которые мы зачастую разделяем, могут быть достигнуты только при регулярном мониторинге, создании сетей и глобальных действиях.

Как профессионалы в международных делах, все мы понимаем необходимость глобальных действий и признания субъектов гражданского общества важными партнерами в решении мировых проблем. Роль подобных обществ в дипломатии признана и важна. Я бы даже сказал, что умение вовлекать представителей гражданского общества в сотрудничество является определяющим фактором в будущем дипломатии. Это относится не только к тем неправительственным организациям, которые мы поддерживаем и которые разделяют наши взгляды, но, что еще более важно, мы стремимся взаимодействовать также с теми, кто представляет точки зрения, отличные от нашей.

Полагаю, что наши мнения о формирующемся глобальном ландшафте и способах противостояния глобальным угрозам совпадают. Вероятно, основными точками расхождения наших взглядов является ответственность за сохранение и пути улучшения ситуации относительно демократии и прав человека.

Оставшееся время хотел бы использовать для объяснения наших позиций по данному вопросу по двум причинам. Во-первых, эти вопросы имеют огромное значение для глобальной безопасности, и, во-вторых, различия в наших взглядах не столь велики, как принято считать.

Не думаю, что кто-либо будет отрицать ведущую роль государства в защите своих граждан и их прав, как и приоритетность исчерпания всех возможных мирных средств до использования санкций или военной силы или же до вмешательства обеспокоенного международного сообщества.

Вопрос о суверенитете часто видится разделительной чертой между Западом и «странами Е», но и здесь существует тенденция к упрощению. Точка зрения на вопрос о суверенитете, к примеру, у США ближе к некоторым из «стран Е», в отличие от стран Евросоюза, где признается ценность делегированного суверенитета во взаимозависимом мире.

«Страны Е» порой выражают тревогу относительно политики Запада в отношении влияния на ситуацию с правами человека и демократией, так как данная политика видится им как нарушение государственного суверенитета. Однако в то же время, как мне представляется, существует принципиальное согласие по вопросу о необходимости защиты и поощрения прав человека и демократии. Мы не должны подходить к решению вопросов, основываясь на ошибочном предположении, что растущие державы каким-либо образом бросают вызов демократическим режимам и правам человека.

Согласие по способам и средствам достижения этих универсальных целей и обязательств - вот то, чего нам не хватает. Вопросы главенства суверенитета и принципов невмешательства, а также применения санкций или силы при защите этих ценностей являются крайне деликатными.

Проблема не в том, что ценности, исповедуемые Западом неправильны или чем-либо подозрительны. Напротив, у меня нет трудностей с их определением, и полагаю, что наши ценности в области прав человека и демократии носят универсальный характер. По этой же причине чувствую неловкость, когда мы называем их «западными», или «европейскими». Я с радостью хотел бы отметить, что Россия считает себя страной, разделяющей универсальные демократические ценности, включая права и свободы человека.

Очевидно, что развитие демократии и прав человека будет продолжаться в нескольких направлениях с использованием многосторонней и двусторонней дипломатии, а также путем развития программ, поддерживающих основы демократии, в том числе расширение прав женщин, инвалидов и сексуальных меньшинств.

Ярким примером столкновения между взаимозависимостью и принципами невмешательства, отражающим также изменение баланса сил, является концепция «Обязанность защищать» (R2P)*. («Обязанность защищать» (англ. The responsibility to protect (RtoP, or R2P) - инициатива ООН, введенная в 2005 г. Состоит из нескольких принципов, объединенных идеей о том, что суверенитет является не привилегией, а обязанностью. В соответствии с данной концепцией суверенитет не только предоставляет государствам право контролировать свои внутренние дела, но также налагает ответственность по защите людей, проживающих в пределах границ этих государств. В тех же случаях, когда государство не способно защитить людей - будь то из-за отсутствия возможностей либо из-за отсутствия воли, - ответственность переходит к международному сообществу.)

 Фактическое осуществление R2P в ливийском конфликте остается дипломатическим и политическим вопросом, что не сулит ничего хорошего для использования данной концепции в будущем.

Произошедшее в Ливии можно считать крайностью, поскольку оно не только активизировало мандат Совета Безопасности ООН на применение военной силы для защиты гражданских лиц, но также привело к смене режима, что рассматривается как спорный прецедент.

Из ситуации в Ливии все стороны могут извлечь уроки о том, как планировать, интерпретировать и выполнять резолюции Совета Безопасности.

Что действительно имеет жизненно большое значение, так это то, что происходящее в Ливии не должно способствовать дальнейшему ослаблению авторитета и возможностей Совета Безопасности ООН в качестве основного инструмента регулирования международного мира и безопасности. Реформа Совета должна оставаться на повестке дня как для западных держав, так и для «стран Е». Даже несмотря на то что предложение Бразилии об «ответственности во время защиты» (RWP) было встречено с сопротивлением, она подняла вопрос о необходимости переосмысления R2P.

Тот факт, что «страны Е» предпочитают участвовать в глобальном управлении такими деликатными средствами, как посредничество, аккуратная дипломатия и конструктивное взаимодействие, можно только приветствовать.

«Страны Е» также поддерживают деятельность в области демократизации и поощрения прав человека, фокусируясь на региональном уровне, и такой подход предпочтителен для урегулирования конфликтов. Это следует стимулировать и использовать как возможность для более тесного диалога.

Нам необходим открытый и конструктивный диалог, чтобы избавиться от имеющихся расхождений во взглядах по вопросу о значении суверенитета, самоопределения, вмешательства и санкций.

Мы разделяем общий взгляд на угрозы безопасности и на многие другие общие глобальные проблемы. Мы также понимаем, что для устранения угроз безопасности необходимо уменьшать число нестабильных государств, сокращать бедность, развивать демократию, стремиться к верховенству закона и прав человека. Мы также понимаем необходимость разделять ответственность. Согласование целей является хорошей отправной точкой для поиска общего понимания средств.

Армен Оганесян, главный редактор журнала «Международная жизнь»: Хотел бы задать вопрос в отношении растущей русскоязычной диаспоры в Финляндии. Как вы относитесь к такой тенденции?

Эркки Туомиойя: Конечно, это положительная тенденция. Мы рады, что наблюдается рост русскоязычной диаспоры, составляющей около 60 тыс. человек. Мы приветствуем этот фактор, позволяющий нам поддерживать культурные обмены и наращивать экономический потенциал. Безусловно, это важное явление, которое стало частью общих процессов глобализации.

Знаю, что граждане Финляндии эмигрируют в разные страны на постоянной основе или временно. Нам всем нужно находить пути мирного сосуществования, приходить к согласию в отношении того, каким же способом рассматривать и решать проблемы, которые могут возникнуть в этой связи. Но мы приветствуем эти явления, учитывая, что русскоязычная диаспора - это крупнейшая диаспора, не говорящая на финском языке.

Существуют и отдельные проблемы, потому что растет число смешанных браков между гражданами России и Финляндии. Мы понимаем, что браки не всегда длятся вечно, появляются другие, различные проблемы. Но это вопросы, которые не ограничиваются лишь браками между русскими и финнами, такие вопросы, также сопутствующие глобализации, возникают и в других странах. Финская диаспора в России не такая огромная, и мы приветствуем иммиграцию из России, которая создает новые возможности в области экономики и культуры.

Лев Клепацкий, профессор Дипломатической академии МИД России: Традиционно Финляндия рассматривается в России как нейтральная страна, не входящая в военные блоки. Насколько приверженность к военному неприсоединению популярна в Финляндии?

Э.Туомиойя: В отличие от большинства стран в мире Финляндия не рассматривает себя нейтральной страной. Нейтральность, скорее всего, относится ко времени холодной войны. Финляндия не входит ни в какие военные ассоциации, является частью режима неприсоединения и не собирается менять этот статус, как было подтверждено правительственной программой, а также обзором политики в области безопасности и обороны, который был представлен в сентябре на рассмотрение парламентом. Думаю, в Финляндии существует определенный консенсус в отношении того, что статус не будет изменен.

Елена Ананьева, ведущий научный сотрудник Института Европы РАН: Не так давно возникло такое явление в международных отношениях, как «сетевая дипломатия». С вашей точки зрения, господин министр, какие проблемы в мире и Европе могли бы решаться с помощью этого нового международного инструмента?

Э.Туомиойя: Говоря о «сетевой дипломатии», хотел бы привести пример переговоров и процессов завершения соглашения по торговле оружием в США. Несколько соавторов инициировали этот процесс семь лет назад в рамках ООН - это Великобритания, Финляндия, Австралия, Кения, Аргентина, Коста-Рика.

В свою очередь, Россия и Финляндия могли бы участвовать в «сетевой дипломатии» в будущем. Например, в ходе переговоров с Сергеем Лавровым мы обсуждали этот вопрос. Вероятно, мы могли бы рассматривать и искать возможности сотрудничества по вопросам положения женщины. Эти важные вопросы повестки дня северных стран предусматривают такое «сетевое» сотрудничество с другими заинтересованными государствами.

Что касается ЕС, мы пытаемся противостоять появлению новых разделительных линий в Европейском союзе. Их уже более чем достаточно. Конечно, кризис в еврозоне также обнажил роль, которую евро играет в этих странах, обнажил ответственность тех стран, которые еще не являются членами еврозоны. Тем не менее евро - общий проект, поэтому страны за пределами еврозоны, как ожидается, должны пусть не в ближайшем будущем, но в дальнейшем присоединиться к еврозоне по мере того, как мы урегулируем кризис и выработаем механизмы по предотвращению подобных кризисов в будущем. Потребуется много времени по достижению этого. Думаю, что принцип расширенного сотрудничества между небольшими группами стран в Европейском союзе работает, но тем не менее Финляндия рассматривает это как крайнюю меру в своей работе. Например, мы вырабатываем общую политику в области обороны, которая в первую очередь рассматривает вопрос о предотвращении кризиса. Финляндия хотела бы, что все 27 стран работали сообща, без разделительных линий.

Александр Коньков, сотрудник Аналитического центра при правительстве РФ: Ежедневно достаточно большое количество российских граждан посещают Финляндию. Как вы относитесь к безвизовому режиму в отношениях России и ЕС?

Э.Туомиойя: Мы предпринимаем различные шаги, которые нас приближают к созданию безвизового режима. Не думаю, что это произойдет в каком-то отдаленном будущем. На это уйдет пара лет.

12 млн. людей пересекли российско-финскую границу в прошлом году. 1,3 млн. виз было выдано россиянам, 80% из них - это визы с многократным въездом. Несмотря на то что визовый режим еще существует, он не отталкивает россиян от посещения Финляндии. Приток туристов в нашу страну растет с каждым годом. Хотел бы отметить один момент, который я последовательно затрагиваю, обсуждая взаимоотношения между Россией и ЕС, поднимаю этот вопрос на двусторонних встречах, как сегодня с Сергеем Лавровым. Мне хотелось бы, чтобы выросло число студенческих обменов между Россией и ЕС. В большинстве стран ЕС, в том числе и Финляндии, преобладают студенты из Китая, а не из России. Хотелось бы, чтобы увеличилось количество российских студентов в Финляндии и финских - в России. Этого можно было добиться по мере того, как мы переходим к безвизовому режиму, но визовый режим - это не преграда в наращивании человеческих контактов.

Дмитрий Климов, шеф-редактор газеты «Российские вести»: Каковы перспективы для российско-финского сотрудничества в освоении Арктики?

Э.Туомиойя: Между Россией и Финляндией есть двустороннее арктическое партнерство, предусматривающее встречи, конкретные проекты. Мы являемся членом Совета Баренцева/Евроарктического региона (СБЕР), одним из восьми членов Арктического совета, сотрудничаем также с Канадой. Арктический совет - наиболее важный форум для развития сотрудничества и освоения Арктики, так как он не только предусматривает конкретные шаги, но и разрабатывает правовые рамки такого сотрудничества. Мы полагаем, что Арктический совет должен рассматриваться как самый важный форум, который будет предопределять будущее развитие Арктического региона.

Помимо этого совета и СБЕР, есть еще много механизмов сотрудничества. Это также отражается на развитии Северной Европы - растет число пересечений границ представителями гражданского общества, научными и деловыми кругами. Мы все знаем, что увеличивается число вызовов экологического характера. Мы знаем, что Арктика - это хрупкая среда, поэтому необходимо использовать возможности экономического развития, транспортной инфраструктуры для того, чтобы защищать этот регион и применять более жесткие экологические стандарты.