ENGLISHЗахват моджахедами («борцами за веру») в 1992 году власти в Афганистане открыл новую, но отнюдь не мирную главу в современной истории этой страны. Новые хозяева Кабула, которых ранее связывал лишь общий интерес свержения «прокоммунистического режима», не только не смогли консолидироваться, но и не избежали почти открытого раскола. В результате созданная шаткая система ротации высшей власти все равно была не в состоянии удовлетворить аппетиты всех.
Неспособность моджахедов достичь консенсуса привела к краху их надежд на объединение даже перед лицом прямого вызова со стороны возникшего в начале 1990-х годов Движения талибов (ДТ). На фоне разочарования населения правительством «борцов за веру» талибы, связанные с моджахедами не только идеологической пуповиной, но и некоторыми активными участниками, в 1996 году при непосредственной поддержке Пакистана захватили Кабул, узурпировали власть, а сторонников Президента Б.Раббани оттеснили в северные, приграничные с бывшими советскими центральноазиатскими республиками районы.
Основой режима талибов стало построение всей социально-политической и экономической жизни страны на базе наиболее одиозных постулатов ислама. Было запрещено телевидение, закрыты светские учебные заведения, ликвидированы гражданское судопроизводство, современная банковская и в целом экономическая структура, введен запрет на нерелигиозные общественные мероприятия. Началась жесткая дискриминация женщин, вводилось обязательное ношение бороды, устраивались показательные казни недовольных и т. д.
Во внешнеполитической области новая власть взяла курс на повсеместную поддержку мусульманских экстремистов. Конкретным проявлением этого, в частности, стало предоставление убежища лидеру «Аль-Каиды» Усаме бен Ладену. Подконтрольная талибам территория страны была, по существу, превращена в международный центр терроризма и наркобизнеса, плацдарм для распространения нестабильности в регионе и за его пределами. В стране создали разветвленную сеть опорных баз и центров подготовки боевиков из арабских, центральноазиатских и других государств, включая выходцев из Чечни и китайского Синьцзяна. Большинство же государств мира, а также ООН заняли негативную позицию в отношении новых претендентов на власть в Афганистане. Складывавшееся положение начинало все более серьезно угрожать безопасности в регионе, прежде всего Центральной Азии, и международной стабильности в целом.
Россия была в числе того большинства, которое продолжало признавать правительство бывших моджахедов и созданного на его основе Северного альянса, продолжая развивать с ним политические отношения, а также предоставлять определенную военную помощь.
q
Цель стратегии США на постсоветском пространстве с самого начала заключалась в противодействии любым попыткам укрепления постсоветской Москвой своих внешнеполитических позиций в новых международных условиях. Одним из конкретных направлений такой линии стал стратегический подрыв ее исторических связей с ближним зарубежьем, в том числе Центральной Азией. Включив этот регион в сферу своих национальных интересов, американское руководство приступило к интенсивной выработке алгоритмов долговременного присутствия в нем, внимательно присматриваясь и к новой ситуации в соседнем Афганистане.
При этом поначалу власти США достаточно спокойно отнеслись к захвату талибами власти на большей части афганской территории. Это всячески поддерживалось Исламабадом, а также резкой антироссийской линией самих лидеров ДТ. В Белом доме, как бы не замечая экстремистского характера лозунгов и задач талибов, по существу, проводили линию на их превращение в альтернативу бывшим моджахедам, а также на то, чтобы затормозить развитие российско-афганских отношений (к чему все больше склонялось правительство Президента Б.Раббани). Такой подход сохранялся вплоть до терактов 11 сентября 2001 года.
Линия США в Афганистане и заигрывание с талибами не могли не вызывать настороженности в Москве. Тем не менее при всех нараставших к концу 1990-х разногласиях с Западом Россия, понимая опасность режима ДТ для мира и стабильности в регионе, осенью 2001 года поддержала силовую акцию США по его ликвидации совместно с вооруженными группами Северного альянса как реакцию на события 11 сентября. Однако последующие действия американской стороны, поставившей целью взять под контроль все аспекты внутренней и внешней политики Афганистана, свидетельствовали о том, что в Вашингтоне не имели в виду закрепление на перспективу сотрудничества с Россией на политическом поле этой страны. Несмотря на декларативные заявления об обратном, такая линия проводилась в течение всего периода пребывания в Афганистане США и их союзников.
Вряд ли принципиальным исключением является и демонстрация в последнее время тактической заинтересованности Вашингтона в сотрудничестве с Россией по запуску межафганского диалога. Почти 20-летняя история американского (с привлечением НАТО) проекта в Афганистане прошла несколько этапов. Первый охватывал период от решения о начале операции «Несокрушимая свобода» осенью 2001 года до принятия решения СБ ООН в октябре 2003 года о расширении мандата в стране Международных сил содействия безопасности (МССБ) и об их передаче под оперативное командование НАТО (которая тем самым впервые после своего создания вышла за традиционную зону своей ответственности). Одновременно Вашингтон приступил к комплексному использованию «твердой» и «мягкой» силы в реализации поставленных в Афганистане военно-политических задач по формированию проамериканского курса Кабула, а также противодействию возрастающей военной активности талибов.
Особенностью этого этапа была атмосфера эйфории и сверх ожиданий быстрой победы над «Аль-Каидой» и талибами. Такие настроения подпитывались успешными результатами Международной конференции в Бонне, которая привела к созданию Временной администрации Афганистана, а также достаточно энергичным началом контртеррористической операции. Вашингтон и другие западные столицы оказались заложниками иллюзий о том, что стóит оказать новым властям страны массированное военно-экономическое содействие, как все ее проблемы будут в одночасье решены. При этом и в самом Кабуле поначалу также с энтузиазмом приветствовалась линия США и стран НАТО на внедрение западных образцов в государственное устройство постталибского Афганистана.
Следующий этап охватывал период после распространения в 2003 году мандата МССБ на всю территорию страны и до принятия через шесть лет решения США и их союзников о постепенном выводе воинских контингентов. Он характеризовался ростом внутренней конфликтной динамики. С одной стороны, с трудом, но набирало определенные обороты государственное строительство и социально-
экономическое восстановление. С другой - масштабы силового противостояния режима с талибами не только возобновились, но и расширились. Логика развития военно-политической обстановки приводила к тому, что иностранные войска (как в свое время и советский воинский контингент) были вынуждены все больше втягиваться в вооруженное противостояние с активизирующимися противниками режима. Подспудное противоборство между центральными властями и местными элитами, разногласия между союзниками относительно численности своих контингентов, объемов оказываемого стране экономического содействия и т. д. также не прибавляли оптимизма.
С учетом тупиковой ситуации новый Президент США Б.Обама обещал завершить военные операции в этой стране. Вот почему весной 2009 года была выработана обновленная стратегия в тесной увязке с политикой США в отношении Пакистана (так называемый «Аф-Пак»), а в конце года поставлен вопрос о постепенном выводе американских войск и передаче стратегического контроля в Афганистане местным силам безопасности. Это, по мнению Вашингтона, позволило бы сконцентрировать основное внимание союзников на боевой подготовке афганских силовых структур. Значительное влияние на такое решение оказало и постепенное признание в провале попыток навязывания схемы построения в Афганистане общества по западным лекалам. Немалое место занимала и разноголосица в Белом доме в отношении наиболее эффективных путей разрешения афганского кризиса. Все это накладывалось также на начавшуюся эрозию отношений между представителями США и Президентом Х.Карзаем.
Одним из наиболее значимых факторов осложнения отношений между Кабулом и Вашингтоном все больше становилось и недовольство населения практическими действиями и поведением американских военнослужащих. В этой связи показательными стали позднейшие признания бывшего министра обороны США Р.Гейтса «о нашем бездумном поведении в повседневном общении с афганцами, о неуважении к местным обычаям и традициям, об увлечении «выкручиванием рук» и громогласным осуждением и обсуждением коррупции», притом что сами американцы способствовали ей, «причем в масштабах, которые затмевали доходы от торговли наркотиков»1.
В январе 2010 года на Международной конференции по Афганистану в Лондоне состоялась своего рода презентация новых тактических замыслов Вашингтона, основанных на взаимной увязке всех аспектов деятельности на афганском направлении (боевые операции против талибов, активное многостороннее сотрудничество в этом с Кабулом, взаимодействие с Миссией ООН по содействию Афганистану (МООНСА), международными партнерами и тесная координация с Пакистаном). В очередном Обращении к нации Б.Обама объявил о начале поэтапного вывода американских войск и его завершении в 2014 году. Параллельно внимание акцентировалось на реализации договоренностей о стратегическом сотрудничестве Кабула с Вашингтоном и НАТО и предоставлении ему статуса привилегированного внешнего партнера альянса.
По итогам вывода американцы оставили в Афганистане около 10 тыс. военнослужащих, преимущественно для их использования в качестве инструкторов и оказания логистической поддержки афганской армии. Некоторую часть воинского персонала оставили и страны НАТО. Параллельно была вновь запущена массированная кампания по созданию нового пула международных доноров. Он был сформирован на конференции в Брюсселе осенью 2016 года, перед самыми президентскими выборами в США. Одержал на них победу одиозный Д.Трамп, который в период своей предвыборной кампании (как до него и Б.Обама) активно выступал за вывод из этой страны американских войск.
q
Начало президентской карьеры нового хозяина Белого дома дало старт очередной ревизии американского присутствия в Афганистане. Но соответствующая стратегия была объявлена только в августе 2017 года. Достаточно длительный период ее разработки был обусловлен в том числе и внутренними экспертными разногласиями по вопросу дальнейшей судьбы военно-политической операции США.
Основные элементы обновленных подходов Вашингтона к афганским делам ориентировались на сохранение в стране некоторого военного присутствия без конкретных сроков вывода войск и при продолжении фокусирования внимания на содействие в подготовке личного состава афганских сил безопасности. При этом довольно показательным стал формальный отказ от вмешательства США в государственное строительство страны. Такой разворот достаточно красноречиво свидетельствовал об окончательном признании американцами ДТ в качестве реальной силы с претензией, как минимум, на раздел власти в Кабуле.
США призвали Индию (именно на ней был сделан особый акцент), а также Пакистан активнее содействовать афганскому примирению на фоне резкой критики Исламабада за его поддержку враждебных Кабулу группировок. В последующем американцы предпринимали дополнительное давление на Пакистан для принуждения его отказаться или, по крайней мере, резко ослабить поддержку талибов. Однако и это не привело к ожидаемому эффекту.
На слушаниях в Конгрессе США в июне 2018 года первый заместитель помощника госсекретаря США Э.Уэллс выделяла четыре основные направления политики Вашингтона в Афганистане: поддержка Кабула в противодействии противникам мирного процесса, содействие реформам, поощрение к объединению всех политических сил страны в преддверии парламентских, а затем и президентских выборов, взаимодействие с соседями Афганистана в интересах обеспечения региональной безопасности и поддержки мирного процесса. При этом была вновь выделена особо весомая роль Пакистана, которая в очередной раз обозначилась и в ходе визита в Вашингтон премьер-министра Пакистана Имран Хана уже в нынешнем июле.
Новая американская «Дорожная карта» вызвала неоднозначную реакцию в различных сегментах афганских элит, а также в экспертном сообществе. Не осталось в стороне и руководство ДТ, вновь потребовавшее полного и безоговорочного вывода из страны американских войск. Одновременно была интенсифицирована вооруженная активность, и к настоящему времени под контролем талибов находится не менее половины всех провинций страны. На этом фоне значительно расширялось и присутствие в различных афганских регионах (прежде всего, в приграничных с Центральной Азией) боевиков так называемого «Исламского государства», запрещенного в России. При определенных обстоятельствах они могут представлять угрозу стабильности в этой части СНГ, что вызывает особую озабоченность России и ее центральноазиатских партнеров. Аналогичные обеспокоенности проявляет и Китай.
Отсутствие реального прогресса в разрешении афганского кризиса приводило к росту недовольства как самого Д.Трампа, так и американских законодателей. К осени 2018 года в Вашингтоне окончательно сформировалось осознание необходимости вывода американских и натовских войск и достижения компромисса между Кабулом и ДТ на основе поиска и выработки формулы определенного раздела власти. Для этого требовалось придать новое дыхание контактам с талибами, которые продолжали решительно отказываться от любых переговоров с Кабулом до полного вывода американских войск.
Поэтому именно выработка формулы, взаимоприемлемой как для ДТ, с одной стороны, так и Вашингтона (читай - Кабула) - с другой, является главной темой начавшихся осенью прошлого года переговоров США с талибами. Россия, Китай и другие соседи Афганистана, а также Евросоюз поддержали челночную дипломатию американского спецпредставителя З.Халилзада, консультации которого в Кабуле и штаб-квартире талибов в Дохе нацелены на достижение «пакетного» решения по запуску межафганского процесса и выводу войск. При этом талибы формулируют задачи в обратной последовательности.
В Вашингтоне, который остро нуждается в конкретной поддержке миссии своего спецпредставителя со стороны других государств, среди которых приоритетное место занимают Россия и Китай, вынуждены осознавать значение внешних, прежде всего региональных, аспектов содействия процесса примирения между основными военно-политическими и идеологическими противниками в Афганистане. Именно это обстоятельство побудило американскую сторону к консультациям с другими государствами, включая РФ, по ходу своих переговоров с талибами.
q
Позиция России базируется на необходимости достижения общенационального согласия в Афганистане, неотъемлемой частью которого должен стать консенсус всех его политических сил при понимании того, что конфликт не имеет военного решения. Единственно возможный путь урегулирования – политико-дипломатические средства на основе переговоров афганских сторон и полный вывод иностранных войск. Исходя из этого, Москва уже довольно давно ведет активную линию на обеспечение предварительных условий для межафганских переговоров путем постепенного сближения позиций сторон.
Ее важнейшим инструментом стал московский формат неофициальных консультаций между представителями Кабула и талибов при скоординированном взаимодействии с заинтересованными, в том числе соседними, государствами. По существу, именно он (несмотря на первоначальную настороженность со стороны Вашингтона, а также официального Кабула) способствовал началу прямых контактов между талибами и представителями различных политических сил страны в личном качестве. Результаты поисков взаимоприемлемых подходов в ходе дискуссий на этой своего рода «второй дорожке» оформляются в итоговых заявлениях с конкретными рекомендациями сторонам.
Динамичная линия Москвы на афганском направлении оказала значительное влияние не только на Вашингтон и ориентирующийся на него официальный Кабул, но и на активизацию в последнее время усилий и других государств, включая Пакистан и Германию. В этой связи всем внешним силам важно отказаться от соблазна «перетягивания каната» в интересах собственных амбиций в ущерб все еще робкому движению в направлении решения афганского вопроса.
Поэтому весьма полезным стал достигнутый в апреле этого года в Москве консенсус между Россией, Китаем и США по принципиальным подходам к мирному процессу в Афганистане. В его основе - уважение суверенитета, независимости и территориальной целостности страны, поддержка мирного процесса, призыв к нему талибов и готовность оказывать процессу необходимое содействие.
Значимыми пунктами документа стали зафиксированное «тройкой» обязательство отказа ДТ от поддержки международного терроризма, а также призыв к «упорядоченному и ответственному выводу иностранных войск» из Афганистана «как части всеобъемлющего мирного процесса». Важной была и готовность «тройки» к выстраиванию более широкого регионального и международного консенсуса по Афганистану, к поэтапному расширению состава его участников, а также ее обращение к странам региона поддержать усилия на этом направлении2.
Достижением «тройки» стало и присоединение к ней Пакистана на недавней очередной встрече в Пекине. И хотя значимое место в регионе другого соседа Афганистана - Ирана вряд ли требует доказательств, тем не менее жесткая линия Вашингтона в отношении Тегерана пока серьезно препятствует его вовлечению в консультации расширенной «тройки». Поддержав основные положения встречи в Москве, «квартет» обратил внимание на необходимость участия в будущих переговорах не только официальных властей Кабула, но и других, помимо талибов, политических сил страны (и уже запущенная «вторая дорожка» закладывает такую возможность).
Смогут ли афганские участники процесса примирения достичь необходимого компромисса, покажет время. Одна из важнейших тем их будущих переговоров - форма государственного устройства: если нынешний Кабул настаивает на республике, то талибы - на исламском халифате со всеми вытекающими из этого политико-идеологическими построениями. Совершенно очевидно и то, что необходимо комплексное решение по всей проблематике раздела власти, после чего, возможно, потребуется одобрение и со стороны международного сообщества.
При этом многое будет зависеть от конструктивности и степени координации подходов к афганской проблеме также со стороны принципиально значимых внешних игроков. К ним, помимо США, России и Китая, относятся все другие непосредственные соседи страны - Пакистан, Иран, а также республики Центральной Азии, которые в последнее время (особенно Узбекистан) также проявляют значительную политическую активность на афганском направлении. Не может оставаться в стороне и Индия. После недавних парламентских выборов Дели, бесспорно, продолжит наращивание своей как региональной, так и более широкой внешнеполитической повестки дня. Со счета нельзя списывать и Евросоюз.
Очевидным остается и тот факт, что возможное будущее достижение определенных рамок национального примирения вряд ли приведет к установлению в Афганистане окончательного мира и стабильности. Скорее всего, как бывало и раньше, начнется новый, весьма непростой этап внутриполитического противоборства со многими неизвестными. При этом с повестки дня вряд ли будет снят и комплекс глубоких исторических, межнациональных, межрегиональных и межрелигиозных противоречий афганского общества. Но это будет уже потом.
Однако уже и сейчас хотелось бы надеяться на проявление талибами разумного прагматизма и готовности к компромиссам на основе печальных уроков их собственного пребывания у власти во второй половине 1990-х. Тогда экстремистские внутри- и внешнеполитические лозунги не принесли афганскому народу ни мира, ни стабильности, ни процветания. Со своей стороны и Кабул должен продемонстрировать соответствующее понимание чувствительности талибов к целому ряду важных вопросов. Принципиально значимый из них - безусловный вывод из страны иностранных войск. Вместе с тем Вашингтону следует четко осознавать, что договоренности на этот счет никак не снимут с него ответственности за оказание уже другому Афганистану весомого содействия в решении его экономических и иных проблем.
Последние события на афганской политической сцене и вокруг нее никак не прибавляют оптимизма. Президент Трамп прервал переговоры в Дохе, в качестве предлога использовав гибель американского военнослужащего в результате очередного теракта в Кабуле. В самом Афганистане, в том числе в его северных регионах, интенсифицировались боевые операции талибов. Нынешняя политическая элита страны продолжает оставаться в состоянии разобщенности и взаимной конфронтации. Значительные неопределенности сохраняются и в части проведенных в конце нынешнего сентября очередных президентских выборов, которые характеризовались рекордно низкой явкой избирателей и целым рядом процедурных нарушений. Окончательные итоги голосования будут подведены только в ноябре, однако уже сейчас очевидно, что они вряд ли будут способствовать реальной консолидации нынешних политических структур, в том числе vs талибы.
В контексте очередного тупика существенно возрастает региональная составляющая решения афганской проблемы, прежде всего роль России, а также Китая, без содействия которых не сможет быть распутан этот сложнейший узел. Москва и Пекин уже выразили серьезную озабоченность ситуацией и призвали Вашингтон и талибов к возобновлению диалога. К ним присоединился и ряд других государств. Немалые надежды в этой же связи возлагаются на формат 3+1 (США, Россия, КНР и Пакистан).
1Гейтс Роберт. Долг. Мемуары министра войны. Пер. с англ. М.: Изд-во АСТ, 2014. С. 483-484.
2 См: Трехсторонний консенсус России, Китая и США по мирному процессу в Афганистане (принят по итогам встречи спецпредставителей Президента России, МИД КНР и Государственного департамента США по Афганистану в Москве, 25 апреля 2019 г.) // www.mid.ru/ru/foreign_policy/news?... С этим документом перекликались и последовавшие американо-западноевропейские заявления на данный счет. См.: Europe-US Meeting on Supporting Peace in Afghanistan // www.gov.uk/government/publicftions/europe_us_meeting_on_supporting_peace... Council Conclusions on Afghanistan’s Peace Process. Foreign Affairs Council, 8 April 2019. Annex 7978/19.www.coucilium.europa.eu/media/39011/st07978-en19.pdf
