ENGLISHМедиатизация международных вооруженных конфликтов сегодня стала неотъемлемой частью геополитики. Ведущие издания транслируют свое видение событий на мировой арене, используя различные коммуникативные стратегии взаимодействия с читательской аудиторией.
Резонансным событием стал сирийский вооруженный конфликт - локальное гражданское противостояние, осложненное вовлечением в него международных организаций, мировых держав, военно-политических и экстремистских группировок. С 2011 года ситуацию характеризует конфликт интересов как внутри страны (суннитов, шиитов, этнических курдов, отрядов оппозиции и сирийского правительства), так и вне ее. Среди внешних участников сирийского конфликта - исламистские террористические группы (ИГ, «Фронт ан-Нусра» и др.) и антитеррористические коалиции во главе с США и Россией. В составе американской коалиции оказались Бахрейн, Иордания, Катар, Саудовская Аравия и ОАЭ. В числе российских союзников - правительства Сирии, Ирана и Ирака, позже к ним примкнула Турция.
Мотивы участия в сирийском конфликте каждой стороны обусловлены экономическими, политическими, геополитическими, идеологическими, религиозными, социальными и другими причинами. Многоуровневый конфликт интересов влияет на объективность освещения данных событий в прессе. Среди причин - противоречивая информация, исходящая из журналистских источников, стремление прессы упрощать многообразные политические явления. Тенденциозное освещение таких значимых международных событий, как сирийский конфликт, деформирует картину мира в сознании аудитории.
В исследовании мы выявим коммуникативные стратегии газет «The Washington Post» и «The Washington Times», использованные при освещении сирийского конфликта, способы их реализации, а также сделаем выводы об информационной политике изданий.
В качестве рабочего определения коммуникативных стратегий возьмем следующее: «Это часть коммуникативного поведения или коммуникативного взаимодействия, в которой серия различных вербальных и невербальных средств используется для достижения определенной коммуникативной цели» [Кашкин 2016: с. 57]. Одним из средств реализации целей коммуникативных стратегий является манипуляция сознанием - «программирование мнений и устремлений масс, их настроений и даже психического состояния с целью обеспечить такое их поведение, которое нужно тем, кто владеет средствами манипуляции» [Кара-Мурза 2015: с. 16].
Мы проанализировали материалы, опубликованные «The Washington Post» и «The Washington Times» с 24 ноября по 15 декабря 2017 года. Объявление о разгроме ИГИЛ в Сирии, официальные реакции лидеров мировых держав - именно этим интересен для исследования данный временной отрезок.
«The Washington Post»
За три недели на сайте газеты «The Washington Post» появилось 1245 материалов, из которых 48 были посвящены сирийскому конфликту. Отметим разнообразие жанров. 18 информационных заметок представляют собой отчеты ООН о гуманитарном положении в сирийских районах и числе погибших жителей. На сайте газеты регулярно появляется дайджест мировых событий со срочной информацией из Сирии. Обнаружены 12 информационных корреспонденций. Это свидетельствует о наличии информирующей коммуникативной стратегии издания, в ходе которой журналисты формируют для читателя «повестку дня». Стратегия реализуется посредством коммуникативных тактик информирования и акцентирования внимания.
При формировании информационной картины используются технологии фрейминга - журналисты отбирают определенные факты, отвечающие позиции издания. Среди наиболее освещаемых событий - объявление о разгроме ИГИЛ, теракт на Синае, мирные переговоры по Сирии в Женеве, поездка Владимира Путина на авиабазу «Хмеймим», бедственное положение населения в пригороде Дамаска Восточной Гуте.
В рамках технологии фрейминга в материалах используется прием повторения одних и тех же тезисов. США теряют главенствующую роль в Сирии. Россия приобретает влияние на Ближнем Востоке после успешной кампании в Сирии: сближается с Саудовской Аравией, Турцией, Ираном и Египтом. Разгромлен ИГИЛ, но не терроризм. Гражданская война в Сирии не окончена, Башар Асад - кровавый диктатор.
Наличие 14 аналитических статей говорит о стремлении осветить сирийский конфликт, привлекая экспертов, политиков и рядовых граждан. Используется конвенциональная стратегия, реализованная посредством тактик комментирования, разъяснения, критики, аргументирования и оценивания. Авторы апеллируют к сфере рационального восприятия читателя.
Героями четырех очерков с элементами интервью стали сирийский журналист, жена боевика ИГИЛ, повар-беженец и бывший заключенный «из тюрем Асада». «The Washington Post» пытается подавать информацию о Сирии глазами очевидцев, что свидетельствует о регулятивной, модальной, воздействующей и конфликтной стратегиях издания, реализованных с помощью тактик иллюстрирования, призыва, обвинения, дискредитации и солидаризации. Мысль о бесчеловечности режима Асада утверждается через истории выходцев из разных слоев сирийского общества, пострадавших от политических репрессий. О наличии манипулятивной коммуникативной стратегии говорят приемы сверхгенерализации единичных случаев арестов и построения устойчивого мифа о кровавом режиме Асада.
В выборке оказалась редакторская колонка «A hug that says volumes about the situation in Syria» от 28.11.17, которую отличает яркий авторский стиль, экспрессивная лексика и поток дестабилизующей информации в адрес сирийского лидера. Колонка подчинена воздействующей и манипулятивной коммуникативной стратегии, реализованной посредством тактик самопрезентации, призыва, обвинения, дискредитации и критики. Автор эмоционально критикует правительство Асада, используя приемы персонализации и демонизации: «blood-drenched Syrian dictator».
Среди материалов нам встретилось письмо читателя об американском «насаждении демократии» в Сирии и продолжении бездарной политики Б.Обамы на Ближнем Востоке. Наличие такого текста говорит о том, что на страницах «The Washington Post» публикуются различные мнения.
Анализ оценочного уровня информации в медиатекстах дал следующие результаты. В материалах встречается жесткая критика Вашингтона. В публикации «Trump tells Turkish president U.S. will stop arming Kurds in Syria» от 24.11.17 осуждается решение президента прекратить военную поддержку отрядов курдской самообороны. В двух материалах говорится, что в ходе авиаударов американской антитеррористической коалиции погибло более 800 мирных граждан. Еще в одной публикации пишут о том, как американское оружие попало в руки террористов.
Действия Москвы журналистами «The Washington Post» расцениваются неоднозначно. В восьми материалах говорят об успешном завершении сирийской кампании, об усилении позиций России на международной арене, о мощной армии. Много пишут об укреплении авторитета страны на Ближнем Востоке («A confident and upbeat Putin goes on Mideast ‘victory’ tour» от 11.12.17). В то же время утверждается, что победа над террористами - не единственная цель Кремля. Среди мотивов называют коммерческие интересы: России нужен Башар Асад, который не позволит Катару провести через Сирию газопровод, конечная цель которого - Южная и Центральная Европа. В двух материалах упоминается «группа Вагнера» из частных российских контрактников, секретно служащих в Сирии. Журналисты утверждают, что они останутся там после вывода ВКС России («Thousands of Russian private contractors fighting in Syria» от 12.12.17).
Цель большинства публикаций «The Washington Post» - напомнить о бесчеловечности режима Асада. Для укоренения этой мысли большое внимание уделяется жертвам среди мирных жителей и гуманитарной ситуации в Сирии. При этом используются манипулятивные приемы катастрофизации и повторения. Так, в десяти материалах описывается положение людей в Восточной Гуте, которым правительство объявило продуктовую блокаду («Hunger at Damascus’ door as Syrian government blocks aid» от 14.12.17). Фигурирует манипулятивный прием упрощения: в статье «Why moderate Muslims come to support extremist groups» от 29.11.17 автор говорит, что в ситуации гражданской войны люди настолько хотят реформ в стране, что им все равно, кто их будет проводить - террористы или кто-то еще. Утверждение парадоксально - сложный политический процесс автор загоняет в бинарную схему, в которой террористическая идеология - меньшее зло, чем режим Асада. Налицо манипулятивные приемы персонализации (несовершенство политического режима объясняется исключительно через личность Асада) и катастрофизации.
Таким образом, можно заключить, что газета «The Washington Post» при освещении сирийского конфликта использовала различные коммуникативные стратегии в зависимости от жанра текста и идеи. Частотной является модальная коммуникативная стратегия: во всех текстах редакция эксплицитно демонстрирует свое отношение к событиям в Сирии. Доминирующая стратегия издания - конвенциональная: присутствует плюрализм мнений, сверхцель - наладить диалог. На страницах издания представлены различные мнения в отношении политики Вашингтона, Москвы и Дамаска - от одобрительных до критических. Наличие плотной критики в адрес правительства США доказывает общую либеральную направленность издания. В то же время мы видим признаки манипулятивной стратегии: журналисты использовали манипулятивные приемы при формировании однозначно негативного отношения к режиму Башара Асада.
Информационную политику «The Washington Post» в отношении сирийского конфликта можно охарактеризовать как недовольство неэффективными действиями Пентагона в Сирии. Общая идея - США необходимо избавляться от Башара Асада и отвоевывать у России авторитет, который она обрела на Ближнем Востоке.
«The Washington Times»
За три недели на сайте «The Washington Times» появилась 701 публикация и только 11 были прямо или косвенно посвящены сирийскому конфликту. Эта цифра в четыре раза меньше количества материалов, опубликованных «The Washington Post». Безусловно, необходимо учитывать тот факт, что и общее количество публикаций, появившихся на сайте «The Washington Times» в этот период, почти в два раза меньше, чем у их коллег. Но если судить о доле материалов, посвященных Сирии, то в «The Washington Post» она составляет около 4%, в то время как в «The Washington Times» - 1,6% от общего числа публикаций.
Основное внимание журналисты уделили следующим событиям: заявлению турецкого премьер-министра о необходимости ухода Башара Асада, следствию над американцем-боевиком ИГИЛ, заявлению России о разгроме террористов в Сирии, распространению группировки ИГИЛ на север Афганистана, противостоянию сирийского правительства и оппозиции.
Среди главных тезисов можно выделить следующие: Башар Асад должен уйти, его режим бесчеловечен. Россия приобретает влияние на Ближнем Востоке, в то время как США - теряет. Главная причина дестабилизации ситуации на Ближнем Востоке - «арабская весна» и бездарная внешняя политика Барака Обамы. Военное сотрудничество США и России в Афганистане - это позитивный сценарий.
Жанровый анализ продемонстрировал, что за данный период были опубликованы две информационные заметки и пять информационных корреспонденций. Два текста были посвящены заявлению турецкого премьер-министра Бинали Йылдырыма о том, что «Асад должен уйти» («No role for Assad regime in postwar Syria, says top Turkish leader Turkey Foreign Minister: ‘Necessary steps to oust him should be taken’ if he refuses to go’» от 27.11.17, «Turkish official says Assad must go in any peace accord» от 27.11.17).
Наличие новостных текстов говорит о диктальной, или информирующей коммуникативной стратегии издания, в ходе которой журналисты формируют информационную картину дня. Данные стратегии реализуются посредством коммуникативных тактик информирования и акцентирования внимания. Так, в текстах делается особый акцент на то, что заявления Анкары противоречат ее действиям, в частности сотрудничеству с Москвой в Сирии, а также упоминается о том, что отношения Турции и США в последнее время оставляют желать лучшего.
Две информационные корреспонденции посвящены следствию над американцем, обвиненным в сотрудничестве с боевиками ИГИЛ в Сирии («Judge to hear ACLU challenge over U.S. citizen held as enemy combatant» от 29.11.17, «Detained American enemy combatant asks for lawyer, declines to speak with FBI» от 30.11.17.). Тексты носят сугубо локальный характер и не представляют интереса для мировой общественности.
Безусловно, здесь мы можем говорить о технологии медиафрейминга при формировании и без того недостаточно полной сирийской «повестки дня» «The Washington Times». Журналисты отбирают и повторяют определенные факты, концентрируются на конкретных темах, игнорируя другие.
Еще одна информационная корреспонденция «Supreme Court travel ban ruling a return to reason» от 05.12.17 посвящена вводу ограничений на въезд в США гражданам Ливии, Сирии, Йемена, Сомали, Чада, Северной Кореи и Венесуэлы. В этом тексте подчеркивается солидарность редакции с решением американского Президента Дональда Трампа, которое позволит «to secure the nation and stop the flow of potential terrorists across the borders». Автор пишет о том, что время открытых границ «дружелюбного Барака Обамы» закончилось, здравый смысл диктует предпринять суровые меры. Также в тексте поднимается проблема отождествления в глазах американского общества (и Президента США) террористов с мусульманами, говорится о тонкой грани между национальной безопасностью и расизмом. Необходимо отметить нейтральную позицию издания в отношении Дональда Трампа - в целом резкая критика в его адрес не звучит, что характерно и для других материалов издания.
О действиях Кремля в Сирии говорится, по крайней мере, в трех материалах. Информационная корреспонденция «Pentagon skeptical of Russian withdrawal plans for Syria» от 11.12.17 посвящена заявлению о выводе российских ВКС из Сирии. В тексте почти не упоминаются заслуги антитеррористической коалиции, даже разгром ИГИЛ подается как явление второстепенное. Основной акцент журналисты делают на том, что Россия вряд ли покинет Сирию, так как подобные заявления уже делались не раз, однако «Moscow’s significant military presence remained in place despite Russia’s assurances».
В материале отмечается повысившаяся значимость Москвы в Ближневосточном регионе, однако тут же приводится цитата представителя Пентагона о том, что «Russian comments about removal of their forces do not often correspond with actual troop reductions, and do not affect U.S. priorities in Syria». Таким образом, в тексте утверждается превосходство в регионе антитеррористической коалиции во главе с США.
В нашей выборке оказались четыре аналитические статьи. Одна из них - «Obama’s legacy leaves Putin as the man to see in the Middle East» от 23.11.17 - посвящена причинам укрепления России на Ближнем Востоке. Автор заявляет, что предпосылкой к этому стала «арабская весна», на которую экс-президент США Барак Обама не смог адекватно отреагировать. Среди последствий - дестабилизированная ситуация в Ближневосточном регионе, террористическая угроза и потоки беженцев в европейские страны.
В тексте утверждается, что сирийская кампания России продемонстрировала следующее: завоевать авторитет среди ведущих стран Ближнего Востока можно меньшей кровью и деньгами, чем это получилось (то есть не получилось) у США в ходе военных кампаний в Ираке и Сирии. Очевидно, что прямой критики в адрес администрации Д.Трампа не звучит, но обвиняется экс-президент США со своей непродуманной политикой. Поток дестабилизующей информации звучит именно в его адрес. Так, в тексте используется воздействующая и модальная коммуникативные стратегии, реализованные посредством тактик комментирования, обвинения, дискредитации, критики.
Автор также эмоционально утверждает, что теперь Россия - несомненный лидер в Ближневосточном регионе: «If any Middle Eastern country wants to protect its interests as the fighting winds down, you fly to Moscow, not Washington, and kiss Mr. Putin’s ring». Автор резюмирует: «American power is weakened, our allies are betrayed, Russia and Iran are ascendant, and Western Europe is in crisis».
Особое внимание журналисты «The Washington Times» уделяют проблеме распространения афганского «филиала» террористической группировки ИГИЛ на север республики. Этому посвящена аналитическая статья «Islamic State’s Afghan faction expanding north, as U.S. and coalition forces hammer main hubs» от 28.11.17. В тексте особо отмечаются заслуги антитеррористической коалиции США, которая позволяла афганскому правительству в течение двух лет контролировать 80% территории страны. Одна из целей журналистов - показать, что заявление о разгроме ИГИЛ в Сирии - не конец войны.
Еще одна аналитическая статья «U.S. talks with Russia about military partnership in Afghanistan War» от 30.11.17 посвящена предположительному военному сотрудничеству России и США в Афганистане. Автор утверждает, что решение станет «жесткой перезагрузкой для Пентагона», однако кулуарные переговоры представителей военных ведомств по этому поводу ведутся уже давно. В тексте говорится об общности американских и российских интересов в регионе - в вопросах национальной безопасности, сдерживании терроризма и наркотрафика.
Также отмечается, что одним из тормозов эффективного военного взаимодействия станут антироссийские санкции. «U.S. and Western sanctions on Russia made it difficult to collaborate more extensively on other fronts». Автор говорит, что сотрудничество будет непростым, так как в Сирии две коалиции воспринимали друг друга как противников, в том числе по причине поддержки Россией режима Асада. Однако в целом автор расценивает тенденцию как позитивную. Во всех текстах «The Washington Times» отсутствует явная антироссийская риторика, очевидна установка на диалог, представление мнений разных сторон и взвешенные оценки международных отношений. Это говорит о наличии прежде всего конвенциональной коммуникативной стратегии.
Следующая статья «Iran nears completion of ‘Shiite Crescent’ across Middle East land bridge to pose U.S. challenges» от 05.12.17 посвящена распространению шиитского ислама в регионе Ближнего Востока, ответственность за которое несет Иран. По словам автора, это является стратегической угрозой присутствию США в регионе. Необходимо отметить, что Иран в целом преподносится изданием как страна-агрессор, журналисты много пишут о сложных отношениях страны с США, о двойственности сотрудничества с Россией. В том числе в предыдущем тексте упоминается о том, что военное российско-американское сотрудничество в Афганистане будет рассматриваться Ираном как укол со стороны Москвы.
Нам также встретился репортаж с элементами очерка - «U.S. Holocaust Memorial Museum exhibit sheds light on ‘disappeared’ Syrians» от 30.11.2017. Текст посвящен новой временной инсталляции в Мемориальном музее Холокоста в Вашингтоне под названием «Не забывайте нас». Среди экспонатов - пять обрывков арестантской одежды, на которых кровью написаны 82 фамилии заключенных одной из сирийских «секретных» тюрем: «Using a chicken bone for a quill and ink made of blood and rust from prison bars, prisoners in Syria’s secret jails scrawled 82 names on five pieces of cloth».
В тексте подробно излагается история бывшего заключенного, сирийского журналиста Омари. Описываются тяжелые тюремные условия, делается акцент на то, что большинство «политических» - интеллигенция (студенты, журналисты, доктора). Примечательно, что не говорится, за что конкретно были арестованы люди, таким образом, у читателя складывается впечатление, что это невинные жертвы.
Автор статьи проводит сильные параллели между режимом Асада и Холокостом, называет его политические репрессии геноцидом собственного народа. При описании фотографий замученных и убитых политических заключенных в Сирии автор сравнивает их с жертвами нацистского режима: «I have never in my life seen pictures of bodies that were subjected to such criminality, except when I saw the pictures of the victims of the Nazi regime». В тексте проводится и еще одна параллель - режим Асада сравнивается с террористическим, а главный герой репортажа, сирийский журналист Омари, надеется на то, что люди вспомнят о кровавом режиме в Сирии: «Assad is the ISIS for Syrians».
Все это доказывает наличие манипулятивной или регулятивной коммуникативной стратегии в этом тексте, реализованной посредством тактик иллюстрирования, солидаризации, обвинения и дискредитации. В адрес Башара Асада идет поток дестабилизующей информации, цель которой - демонизация его личности. Спекулируя на теме насилия, автор все больше нагнетает атмосферу страха и напряженности, апеллируя прежде всего к эмоциональной сфере читателя. Возводя политические репрессии до уровня геноцида, проводя слишком резкие параллели, автор заставляет читателя мыслить дихотомически. Геноцид, нацизм, терроризм - это абсолютное зло в глазах мировой общественности, а значит, и, следовательно, режим Асада - зло. Очевидно, что логическая связь нарушена, а основная цель - сконструировать «черный» политический миф.
Этот аспект сирийского конфликта нам видится одним из главных, если говорить о ключевой коммуникативной цели издания «The Washington Times».
В целом необходимо отметить, что доминирующей коммуникативной стратегией издания является конвенциональная, мы видим довольно взвешенные оценки журналистов, различные мнения в отношении Москвы и Вашингтона. Позиция издания ориентирована на нейтральное повествование о взаимоотношениях этих стран. Особо подчеркивается значимость антитеррористической коалиции США в Сирии, о заслугах России говорится не так уж много. В отличие от «The Washington Post» в этой газете Москва не превозносится, однако и резкой критики в ее адрес не звучит.
В то же время издание высказывает совершенно определенную точку зрения в адрес официального Дамаска. Здесь мы видим наличие манипулятивной и регулятивной коммуникативной стратегий, реализованных посредством многочисленных манипулятивных приемов. Основная цель - демонизировать личность Башара Асада, отвлечь своих читателей от террористической угрозы в Сирии и напомнить о гражданской войне. Те же коммуникативные стратегии применяются и при описании политики Ирана - однако уже без персонализации и демонизации лидера, Иран в целом рассматривается журналистами как страна-угроза.
Выводы
Проведенный анализ позволяет сделать следующие выводы. Начнем с объема материалов, посвященных Сирии в обоих изданиях за выбранный временной промежуток - с 24 ноября по 15 декабря 2017 года. В газете «The Washington Post» эта доля составляет около 4%, в то время как в «The Washington Times» - 1,6% от общего числа публикаций. Эти цифры свидетельствуют о достаточно низком интересе ведущих мировых изданий к событиям в Сирии, на который не повлияли ни заявления о разгроме ИГИЛ, ни другие сопряженные с ними события: мирные переговоры в Женеве, активизация террористической группировки в Афганистане и прочее.
Необходимо отметить, что сложный многоуровневый конфликт интересов в Сирии представлен в обоих изданиях неадекватно и не отражает объективную реальность. Информационная картина деформирована в первую очередь по причине своей фрагментарности, тенденциозного отбора фактов и событий.
Заметим, что журналисты «The Washington Post» проявляют больший интерес к сирийскому конфликту, чем их коллеги, пытаются более полно осветить его, однако зачастую непозволительно упрощают и схематизируют происходящее, объясняя многообразное политическое явление через бинарные оппозиции, заставляя читателя думать дихотомически: «Башар Асад так же плох, как ИГИЛ, как нацизм, его необходимо убрать».
При этом не делаются прогнозы о том, что станет с террористической угрозой, когда страна лишится своего лидера, улучшится ли уровень жизни людей после смены режима, кто его будет поддерживать финансово, ведь экономика страны находится не в лучшем состоянии, - опускаются многочисленные важные моменты. Издания не анализируют причины и следствия гражданской войны в Сирии, читателя просто заставляют думать о том, что «все зло - от Асада» и если его устранить, сирийский народ мгновенно ступит на путь благополучия и процветания. Такой подход журналистов кажется абсолютно непрофессиональным. Тем более что оба издания, упоминая имя сирийского лидера, используют манипулятивные коммуникативные стратегии.
Если в этом аспекте «The Washington Times» и «The Washington Post» сходятся, то в других вопросах мы видим несовпадение мнений. Так, информационную политику «The Washington Post» в отношении сирийского конфликта можно охарактеризовать как недовольство непоследовательными действиями Пентагона и конкретно Дональда Трампа (наличие плотной критики подтверждает общую либеральную направленность издания).
«The Washington Times» кажется более консервативным изданием и не позволяет себе резкой критики в адрес Белого дома, журналисты предпочитают обвинять во всех внешнеполитических провалах экс-президента США и его администрацию. Газета «The Washington Times» скорее недовольна политикой Вашингтона в Сирии, признает заслуги России, но это выражено не так явно и эмоционально, как в «The Washington Post».
В подаче материалов также очевидны различия. В то время как «The Washington Post» характеризует модальная коммуникативная стратегия - эксплицитное выражение редакционной оценки событий, яркая и эмоциональная критика, «The Washington Times» ориентирована на нейтральное повествование и взвешенные оценки.
В целом в том, что касается международных отношений, например России и США, оба издания используют конвенциональную коммуникативную стратегию, мы видим различные мнения, сверхцель - наладить диалог. Очевидной антироссийской риторики в «The Washington Times» мы не обнаружили, а в «The Washington Post» представлены различные мнения: в одних текстах Москва резко критикуется как поддержавшая диктатора Асада, в других - превозносится как восстановившая свой авторитет на Ближнем Востоке, продемонстрировавшая мощь своей армии и поборовшая ИГИЛ.
Примечательно, что «The Washington Times» пишет о необходимости наладить диалог с Москвой в плане военного сотрудничества в странах с террористической угрозой, даже несмотря на разночтения относительно судьбы режима Асада, настраивает на диалог, взаимодействие. «The Washington Post», напротив, ориентирует читателя на противостояние, проводя идею о том, что США необходимо переиграть Россию, избавиться от Башара Асада и отвоевать у нее авторитет, который она обрела на Ближнем Востоке.
Литература:
1. Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. М., 2015.
2. Кашкин В.Б. Введение в теорию коммуникации. М., 2016.
3. The Washington Post // URL: https://www.washingtonpost.com/
4. The Washington Times // URL: https://www.washingtontimes.com/
