Дипломатический юмор времен холодной войны (перечитывая Анатолия Добрынина)

Стиль дипломатического юмора разнился в зависимости от эпохи. Вот пример, взятый из XVII века. Встретились как-то за обедом в Голландии послы Англии, Франции и Австрии. Первый предложил тост за Восходящее Солнце, намекая на Людовика XIV. Затем посол императрицы захотел выпить за Луну и звезды, имея в виду господство своей страны в германских княжествах. Англичанин немного подумал и предложил тост за Иисуса Навина, который остановил Солнце, Луну и звезды.

Во время холодной войны юмор был попроще, в зависимости от его носителей. Вы хотите, чтобы Андрей Вышинский смеялся сам и позволил смеяться своим дипломатам? Или чтобы это сделал Вячеслав Молотов? Это само по себе смешно. Даже Андрей Громыко был известен фактически полным отсутствием юмора и явно не терпел его у своих подчиненных.

Тем не менее, дипломатический юмор в эпоху холодной войны все-таки существовал, о чем свидетельствуют воспоминания замечательного дипломата Анатолия Добрынина, с которым – я горжусь этим – я когда-то был знаком. Он был несколько десятилетий послом СССР в Вашингтоне.

Дин Раск, госсекретарь США при Кеннеди и Джонсоне, был, судя по фотографиям, типично улыбчивым для американских политиков человеком. Где-то два раза в месяц он встречался с Добрыниным. Причем в неофициальной обстановке. Обсуждали разные вопросы. Но в начале 60-х прошлого столетия чуть ли не самой актуальной проблемой (до и после Кубы, но всегда)  была Германия. Естественно, вместе с Западным Берлином. Там был полный тупик. Обе стороны задавали друг другу одни и те же вопросы и получали одни и те же ответы. Заученные до единого слова и стандартные.

У Раска было гораздо больше полномочий, чем у Добрынина (хотя и у последнего  было изрядное чувство юмора). Так вот, госсекретарь США предложил советскому послу что-то вроде этого: а зачем мы теряем столько времени, давайте занумеруем вопросы и ответы, я буду говорить: задаю вопрос номер пять, а Вы будете отвечать: ответ номер шесть. Затем Вы пишете в Москву, а я даю отчет президенту. Сэкономим массу времени.

Вообще-то оба дипломата сидели во время своих неофициальных встреч без пиджаков и галстуков, причем пили виски, и я лично подозреваю, что экономия времени была предназначена именно для последнего.

Иногда смешные моменты рождались ситуационно. Как известно, по соглашению между Сталиным и Рузвельтом обе страны должны были получить по три места в ООН. СССР делегировал от своей стороны Украину и Белоруссию. США тоже собирались сделать нечто подобное, но прошла утечка в прессу, возник скандал, и Вашингтон отказался от своего намерения. Москва, однако, свою «квоту» сохранила. В том числе белорусскую.

И вот, на одной из сессий Генеральной ассамблеи ООН идет обсуждение какого-то малозначительного вопроса. Присутствующих мало, поэтому председательствующий вознамерился проверить кворум путем опроса тех, кто сидел в зале. Все шло в алфавитном порядке. Сначала была Австралия. Ее представитель ответил «да», что означало – он присутствует. Через некоторое время пришло время Белоруссии. Последовал ответ: «нет». Снова вопрос и снова тот же ответ. Председатель с иронией сказал клерку «Запишите, пожалуйста, что представитель Белоруссии, хотя он и сидит здесь, говорит нам, что он не присутствует».

Когда потом к несчастному молодому дипломату, впервые участвовавшему на столь представительном форуме, его коллеги пристали с вопросами о причинах его поведения, он ответил просто: я не знал, о чем идет речь, но если капиталистическая Австралия говорит «да», то я должен ответить «нет». От себя добавлю, что речь могла идти не только о вполне понятной нервозности, но и о недостаточном знании английского языка.

Вообще советские руководители в плане юмора были тяжелыми людьми. Хотя в плане дипломатии большинство из них было вполне предсказуемо. Генри Киссинджер даже в шутку назвал поведение Анатолия Громыко «политикой тяжелого парового катка, упрямо идущего к своей цели». Такое тоже было.

Не обходилось, разумеется, и без идеологических «подначек». Москва формально поддерживала компартию США, хотя никогда не верила в ее способность влиять на ситуацию в своей стране. Вашингтон тоже относился к ситуации с большим юмором (я не при Маккарти, разумеется). В партии в лучшие времена было не больше 10 тысяч человек, на деле в лучшем случае в два раза меньше. Да и то, как ехидно говорил Киссинджер Добрынину, половина из них была агентами ФБР.

То были совсем другие времена и несколько другой юмор. Атмосфера была иная. Вот идет заседание комитета Совета ООН по опеке. Выступает британский лорд. Неожиданно к нему обращается представитель Нигерии, который предлагает прекратить спор, потому что они почти кровные братья. Англичанин, роняя от неожиданности монокль, спрашивает, на чем основано такое утверждение. Нигериец отвечает, что дед британца, посланный в Африку с экспедиционным корпусом, был разбит местным племенем, а начальник скушан вождем, который был дедом нигерийского дипломата. Отсюда и кровное родство.

Разумеется, сейчас в дипломатии подобные воспоминания (или предположения) считаются недопустимыми. Но они присутствовали во время холодной войны.

Перечитывая воспоминания Добрынина, я действительно горжусь, что был знаком с Анатолием Федоровичем и тем, что наши кабинеты в МИДе очень недолго были рядом. Я даже до сих пор помню его обаятельную улыбку. И его воспоминания о дипломатическом юморе меня не удивляют.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs