Египет перед необходимостью национального диалога

Начало февраля текущего года ознаменовалось очередным обострением ситуации в странах Ближнего Востока. 6 февраля в Тунисе произошло убийство известного оппозиционного политика Ш.Белаида, что вызвало правительственный кризис в стране. За событиями в Тунисе, продолжающимся конфликтом в Сирии и Мали совершенно затерялся Египет, страна, с событий в которой принято отсчитывать начало так называемой «арабской весны». О событиях в Египте рассказывает А.В.Федорченко, директор Центра ближневосточных исследований Института международных исследований МГИМО МИД РФ.

«Международная жизнь»: Андрей Васильевич, последние месяцы прошедшего года прошли в Египте  под знаком Конституционной декларации принятой президентом М.Мурси. Что представляет собой на сегодняшний момент политический расклад в стране и насколько прочны позиции «Братьев-мусульман»?

А.В.Федорченко: Действительно, политическая ситуация в Египте очень непростая. В принципе, так и должно было произойти, потому что на сегодняшний день мы наблюдаем смену общественно-политического уклада. Это процесс в принципе очень непростой. На Ближнем Востоке подобные процессы всегда протекают очень болезненно, конфликтно. После полувекового периода становления новых обществ, после антиколониальных, антимонархических революций возникла необходимость смены этих укладов. Часто это сравнивают с поисками нового технологического уклада в сфере экономики. Египет может здесь служить хорошим полем для исследования социальных и экономических изменений, поскольку эта страна считается своего рода центром арабского мира. В арабском языке существует даже выражение «умм-аль-Арабия», то есть «мать арабского мира», и во многих арабских странах я часто слышал от арабов слова уважения по отношению к Египту и египтянам – представителям, как многие считают, центра арабского мира. В результате трансформационных процессов в этой стране произошло то, что произошло: к власти в Египте (и в ряде других арабских стран) пришли исламисты, и перед ними встали очень сложные задачи.

Любая трансформация, любые реформы основаны на выстраивании достаточно жесткой вертикали власти, особенно на Востоке, на этот раз с исламским основанием, исламской базой, исламской идеологией. И этим занялся президент Мухаммед Мурси. Для того чтобы обеспечить себе пространство для действий и дееспособность выстраиваемой вертикали власти, он пошел на свертывание некоторых политических свобод. Было ли это неизбежно или нет, трудно сказать, но нельзя не отметить, что одобренный на референдуме проект конституции довольно демократичен, в нем обеспечиваются права и свободы египтян. В то же время в этом проекте существует ряд неоднозначно трактуемых моментов. Например, то, что законодательство трактуется и в него вносятся комментарии высшим, идейным центром мусульман – университетом Аль-Азхар. Кроме того, в том же тексте конституции заявлено, что права и свободы исходят от Аллаха. То есть, здесь возможны некоторые интерпретации в сторону исламизации и конституционного законодательства и общества в целом. Вполне возможно, что провозглашение конституционной декларации было не просто преждевременным, а ошибочным, поскольку она затронула судебную власть в Египте. В арабских странах эта ветвь власти традиционно обладает достаточной автономностью и, по сути, чувствует себя достаточно самостоятельным субъектом политической системы. Поэтому президентская инициатива вызвала такую резкую неприязнь. Я уж не говорю о том, что среди простых избирателей, среди граждан Египта это было воспринято как элемент намерения или утверждения диктатуры. Однако сам проект конституции и другие законодательные инициативы власти принимались демократично, большинством голосов. Например, за последний проект конституции проголосовало 70 млн. человек при населении Египта в 85 млн. Понятно, что не все из них являются избирателями, но тем не менее. Можно ли, зная это, говорить,  что в стране идет дрейф в сторону диктатуры? С точки зрения каких-то формальных понятий – нет, все проходило демократично, включая выборы, которые, по мнению наблюдателей, проходили достаточно корректно. Тем не менее, ограничения на деятельность судов, приоритет президента в трактовке применения законодательных норм могут считаться, при желании, проявлениями авторитаризма, если не диктатуры.

Впоследствии конституционная декларация была отменена и это свидетельствует, помимо прочего, о том, что режим не вполне устойчив, он лавирует, он пытается выстроить какие-то новые альянсы, союзы. Необходимость такая существует, поскольку в самом исламистском лагере не все просто, нет единства, и салафитская партия начинает постепенно дистанцироваться от президента и от «Братьев-мусульман». По их мнению, они якобы идут на большие уступки и светским партиям и движениям, и военным, с одной стороны, и проводят не ту политику в отношении Соединенных Штатов Америки и Запада в целом, и по отношению к Израилю. Поэтому на предстоящих парламентских выборах возможны расколы, новые коалиции. Осуществлять лавирование в этой ситуации становится очень непросто. Последнее тому подтверждение – саммит Организации исламского сотрудничества. Речь о переговорах с президентом Ирана. С самого начала было ясно, что Иран и Египет стремятся к сближению по тактическим целям, но чего-то более кардинального в смысле установления более дружественных отношений не произойдет. Тем не менее египетское руководство – для того, чтобы нейтрализовать обвинения в проамериканизме и в хороших (по крайней мере не замороженных) отношениях с Израилем, идет на контакт с одной из крупных исламских стран – Ираном.

«Международная жизнь»: С Вашей точки зрения, возможно ли достижение компромисса между различными политическими силами в Египте?

А.В.Федорченко: Если рассматривать различные варианты развития событий, то я бы отметил здесь три сценария. Во-первых, возможно, что режим падет, второй сценарий – оппозиция будет подавлена, и третий сценарий – будет нарастать гражданская война. Для того чтобы режим пал, пока нет условий, нет той ситуации, которая была накануне ухода Х.Мубарака, в том числе из-за особой роли военных. Подавление оппозиции в принципе возможно, хотя решать это должна армия, а армия на это не идет. И, скорее всего, как один из вариантов, не слишком благоприятных, - это нарастание противостояния в обществе, усиление расколов и начала более-менее масштабной гражданской войны. Выход из всего этого возможен на пути национального диалога, каким бы избитым это выражение ни казалось. Хотя на самом деле именно здесь мне видится возможность преодоления политических проблем, существующих на сегодняшний день и перехода уже к решению более важных, на мой взгляд, системных проблем - преобразования политической системы, и, что особенно важно, системных преобразований в экономике (это другая, очень большая тема). Президент предлагает такой вариант как национальный диалог, создание коалиции накануне парламентских выборов с участием всех заинтересованных партий (это во-первых). Затем, по мере того, как интересы основных политических сил будут учтены, провести выборы. Потом, возможно, для того, чтобы преодолеть трения и минимизировать противоречия, создать правительство по образцу Туниса: с участием не политических деятелей, а с участием технократов, независимых настолько, насколько может быть независимым правительство в Египте. Это видится как один из наиболее реальных и конструктивных вариантов изменения ситуации и политики египетского руководства.

Еще одна большая проблема – это роль военных в стране. Здесь идет попросту говоря торг с военными, которые полвека стояли у власти и влияли на многие сферы развития египетского общества. Военным нужны три вещи: назначать своих лидеров самостоятельно, выделять свой бюджет и сохранить (в основном) ту экономическую базу, которая была создана в предыдущие десятилетия. По второму и третьему направлениям «Братья-мусульмане» практически согласились и предоставили такие права и возможности. Что касается назначения высшего руководства или даже среднего командного состава – здесь пока еще не договорились, с этим сложнее, поскольку если пойти еще и на эту уступку, то возникнет вновь своего рода «государство в государстве». Если то, о чем я сказал относительно политических коалиций, будет закреплено в договоренности с армейскими кругами в обмен на определенные уступки со стороны исламистских партий, то возможно погасить конфликт, который на сегодняшний день существует.

Если пройдет какой-то политически стабильный период, можно предположить, что «Братья-мусульмане» и другие парламентские партии и движения постепенно будут отходить от резкой конфронтационной риторики и перейдут к исполнению своих государственных задач в тех или иных органах власти. Египет перейдет к построению новой политической системы, конечно, с большей ролью ислама, и к системным экономическим реформам, без которых Египет вряд ли сможет сохранить себя как одно из ведущих арабских государств. А реформы Египту предстоят очень непростые. Египет, долго существовать на льготные кредиты международных экономических организаций, Соединенных Штатов Америки, стран Персидского залива, не может стать государством-рантье, как ряд стран региона. Реформы надо проводить вполне конкретные, их направления достаточно ясны. Реформы начали осуществляться еще до начала египетской революции. На наш взгляд, любопытным является тот факт, что за два дня до начала революции, в двадцатых числах января 2011 года, собрались эксперты международных экономических организаций для того чтобы подвести итоги реформ в стране, которые проводились по инициативе и при содействии Международного валютного фонда и Всемирного банка. Результаты были очень и очень позитивные с точки зрения конъюнктуры, с точки зрения результативности планов приватизации, отхода государства от прямого регулирования рынков в стране. Это необходимо возобновить, иначе Египет экономически просто рухнет.

«Международная жизнь»:  Как оценивают европейские и американские эксперты происходящее в Египте политические процессы? Насколько известно, вначале было много политического оптимизма по поводу происходивших событий. Сейчас этот оптимизм, по сведениям ряда источников, сильно поубавился. Какова ваша точка зрения?

А.В.Федорченко: Что любопытно, на мой взгляд, и американцы и западноевропейцы могли предвидеть что все произошло так, как произошло, и то, что антиамериканские и антиевропейские настроения будут нарастать, и то, что ситуация в стране станет значительно более сложной, менее управляемой со стороны внешних сил. Тем не менее, европейцы и американцы оказались достаточно последовательными в поддержке происходящих преобразований, усиления исламистских партий и политических движений. В этой ситуации при отсутствии какой-то резкой критики со стороны этих держав курса президента Мурси и его соратников происходит выстраивание новой системы отношений, на этот раз уже с исламистскими партиями и так будет продолжаться в обозримом будущем. Новая система отношений взамен существовавших отношений с Х.Мубараком – это одно направление деятельности. Другое направление, и в этом тоже видится отношение Запада к происходящему – это предоставление значительной финансовой помощи. Называются разные цифры: СМИ говорят что США предоставили 10 млрд. долларов, объединенный пакет помощи США, стран Европы и государств Персидского залива – 12 млрд. долларов, похоже что было принято решение о выделении 4 млрд. долларов по линии МВФ. Вряд ли эти средства переводились бы тем государственным структурам, с которыми не планируется устанавливать стратегические союзнические отношения. Правда, эти средства еще находятся в движении, они не так быстро переводятся, часть из них, видимо, заморожена. Учитывая внешнюю ситуацию, многое будет зависеть от исхода парламентских выборов и от успеха разрешения проблем, стоящих перед исполнительной властью в Египте. Тем не менее, ровные отношения со странами Запада сохраняются, они будут поддерживаться и в ближайшем будущем.

Вопросы задавал обозреватель журнала «Международная жизнь» А.И.Торин. 

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs