ENGLISH
13:19 20.08.2012 • 
Мы всё больше приходим к выводу, что оборотной стороной расхваливаемой западными политологами глобализации является разрушение и уничтожение культур малых народов. В наш век народ становится малым не с падением его численности до определённого уровня, а с момента его не вовлечённости в глобализационные процессы. Такой народ «не заметен», «не важен». Его культурное влияние ограничивается узкими границами ареала проживания. Его желания и взгляды на мир воспринимаются как нечто нестандартное, неверное, искажённое.
Глобализация мстит тем, чей образ жизни не вписывается в её концепт. Наверное, первыми наиболее осязаемыми проявлениями глобализации можно считать попытки римлян культурно и политически унифицировать земли, входившие в состав Римской империи. Но тогда люди двигались со скоростью колесницы, и поглощение представителей иных цивилизаций Римской империей шло медленно. Иное дело XX и XXI вв. Эдвард Люттвак уже озвучил свою теорию турбокапитализма, а либеральные мыслители к этому времени уже окончательно определились с идеальными, по их мнению, масштабами экономоцентричной унификации картины мира. Происходящие сегодня события на рубеже соприкосновения традиционных культур с культурой коллективного Запада - словно финальный акт неравной конкуренции, когда на стороне Запада – огромные технические, административные, политические, интеллектуальные ресурсы, не дающие шансов другим.
Масаи – полукочевой народ, проживающий в саваннах Кении и, преимущественно, Танзании. Их численность – 900 000 чел., что в наше время не так уж и много. Масаи сохранили традиционный уклад жизни, но одновременно с этим не пожелали воспользоваться выгодами от бурно развивающейся сферы туризма. Что заставило масаев хранить верность многовековым традициям своего быта, в то время как соседние племена пытались максимально воспользоваться наплывом любознательных европейцев и американцев, сложно сказать. Возможно, нежелание поддаться соблазну экономоцентризма. Нечто подобное наказывал спартанцам знаменитый Ликург. Спарта пала, как только забыла заветы Ликурга, поставив экономику выше традиции. Ангажированность масаев в современный экономический процесс ограничивается выспрашиванием денег у туристов и фотографированием с ними за определённую плату. Но индустрия туризма для масаев приносит больше ущерба, чем выгоды.
Так, правительство Танзании, возлагая надежды на приток иностранных туристов, отводит под парки и заповедники значительные площади. Народы, проживающие на землях, «приговорённых» к туризму, невольно вступают в молчаливый конфликт с властями. Не желая менять традиционный уклад жизни, они становятся препятствием на пути превращения Танзании в туристический рай. Один из таких народов – масаи. Территория их проживания – поле деятельности многих иностранных туристических кампаний – от американских до арабских. Разбивая на землях масаев сафари-парки, открывая гостиницы, парковки и даже обустраивая взлётно-посадочные полосы, приезжие туроператоры перекрывают масаям доступ к пастбищам и водоёмам. Танзанийские сафари не раз становились ареной столкновений масаев с охранниками иностранной собственности, вплоть до перестрелок (1). Ситуация усугубляется тем, что туристическая индустрия проникает в самое сердце страны масаев, самого культового племени Восточной Африки, привлекающего любознательных путешественников со всего мира.
Ещё каких-нибудь сто-двести лет назад западные романисты делали жизнь масаев главной сюжетной линией своих произведений. На книжной полке европейского читателя часто можно было встретить книги и журнальные статьи, посвящённые этому воинственному племени. Рыцарский кодекс чести, полукочевая жизнь, насыщенная схватками с конкурентами из других племён и с дикими африканскими животными – ежедневная обыденность жизни масаев. Они словно созданы для того, чтобы навсегда превратиться в героев приключенческих рассказов и этнографических этюдов.
Современная действительность превращает масаев в народ, которому отводится строго определённое место и далеко не первое в иерархии экономических ценностей. Места проживания масаев превращаются в этнопарки – порождение нашей цивилизации. В этнопарках люди заменяют горилл и крокодилов, на которых раньше любили поглазеть любопытствующие иностранцы. Теперь, в наш искушённый и пресыщенный век, дикой фауной никого не удивишь. Поэтому хотят удивлять дикими людьми, чья дикость измеряется их согласием несогласием жить по законам свободного рынка.
Восточная Африка часто страдает от засух. Масаи, чьим традиционным промыслом является скотоводство, вынуждены перегонять стада с места на место в поисках пастбищ и воды. Естественно, во время таких перемещений на границы земельных владений новоприбывших богачей внимания никто не обращает. Масаи живут здесь сотни лет и привыкли считать эту воду и эти травы своими. Чтобы как-то оградить иностранных инвесторов от конфликтных встреч с туземцами, власти Танзании прибегают к жёстким мерам. Масайские фермы сжигаются, их непритязательных хозяев переселяют подальше от гостиниц и постоялых дворов. Приезжие, гоняясь за экзотикой, с удовольствием фотографируются с суровыми масайскими мужчинами и женщинами в самобытных нарядах. Они с умилением смотрят, как проводники-масаи ведут их по сафари, помогая выследить диких обитателей здешних краёв, или несут сумки туристов, набитые припасами. За этой картинкой часто теряется человеческий облик масаев, которых западный обыватель воспринимает как часть окружающего пейзажа, как декорацию, которую можно передвигать с места на место по собственному желанию. Когда масаи отказываются перемещаться добровольно, они подвергаются аресту.
Масштабы выселения масаев тоже впечатляют. Из Нгоронгоро в саванне Серенгети были однажды насильно выселены более 25 000 человек. Западные СМИ сообщали, что доходило даже до избиений масайских детей и стрельбы (2). Причина выселения – желание избавить приезжих туристов от столкновения с суровой реальностью, т.е. с протестующими и недовольными масаями. К тому же, земля, на которой жили эти 25 000 человек, была выкуплена компанией Ortello Business Corporation из ОАЭ. Мирные протесты туземцев, их обращения к президенту Танзании ничего не дали. Напротив, власти ещё больше обозлились, подвергнув аресту наиболее активных масайских активистов. Масаи уверены, правительство избрало коварную тактику: сначала уничтожается скот, чтобы принудить лишённых пропитания масаев добровольно уйти, а если это не помогает, в дело вступает полиция.
Если масаям ничего не сходит с рук, то пришлым инвесторам – везде зелёный свет. Иногда границы какого-нибудь туристического комплекса расширяются прямо на глазах у изумлённых африканцев, подбираясь вплотную к их хижинам и пастбищам. Масаев ставят в известность, что отныне ещё несколько близлежащих водоёмов переходят в частную собственность, и за появление на их берегах они будут наказаны. Бесхитростные туземцы часто не знают, где точно пролегают рубежи чужих владений, и, нарушая их, передаются в руки полиции, которая выбивает из них внушительные штрафы, заплатить которые кочевникам нелегко.
Экономоцентризма без лицемерия не бывает. Занятие торговлей априори подразумевает отсутствие чётких моральных принципов, а торговля, возведённая в абсолют, подразумевает абсолютное нивелирование этических норм в зависимости от экономической конъюнктуры. Многие мировые туристические компании, преследующие масаев на их родной земле, участвуют в филантропических проектах, слывут жертвователями на благо сохранения дикой природы и культуры первозданных народов.
Что нам делать? Браться за оружие? Отравить все водоёмы в округе и перебить всех животных, чтобы избавиться от назойливого и бесцеремонного присутствия белых людей? Эти вопросы, которые масаи задают сочувствующим им журналистам, остаются без ответа.
1. 'Tourism is a curse to us' (The Observer, Sunday 6 September 2009)
2. Hunted down (The Internationalist Magazine, Issue 428)
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
