ENGLISH
00:00 10.08.2011 • 
Часть 1
Угроза технического дефолта США, нависавшая над мировой экономикой несколько недель, отступила. В краткосрочной перспективе Америке удалось избежать кризиса, хотя в долгосрочном плане его угроза сохраняется. Повышения потолка госдолга хватит до конца 2012 года. В обозримой перспективе Соединённым Штатам грозит дальнейшая утрата статуса глобального экономического лидера, одного из самых богатых и влиятельных государств мира. И в самом деле, несмотря на компромисс по поводу потолка госдолга, произошло беспрецедентное снижение долгосрочного кредитного рейтинга США – с AAA до AA+. Китай – крупнейший держатель гособлигаций Соединённых Штатов – крайне жестко отреагировал на падение рейтинга США, заявив о необходимости введения новой мировой резервной валюты взамен доллара…
Одним из наиболее реальных претендентов на эту роль является китайский юань. И тот факт, что Пекин все чаще выступает с идеей введения китайской валюты в число мировых резервных валют, говорит о наступлении периода нарастающей волатильности в глобальной финансовой системе. Одновременно определяется роль Китая в мировой экономике. Она вытекает не только из прочных финансовых позиций страны, обладающей самыми крупными на планете резервами и способной влиять на состояние мировых финансов по всей цепочке – от товарных бирж до рынка гособлигаций, но и характера такого влияния. Судя по действиям китайских экономических властей в последние годы, это влияние можно смело квалифицировать как стабилизирующее. Именно такой modus operandi Китая в кризисный и не менее бурный послекризисный период следует из самой сути экономической системы КНР, которая кардинально отличается от «виртуально-финансовой» системы Запада.
Мастерская мира – привычный штамп применительно к современному Китаю. Кроме того, это еще и констатация успеха, которого эта страна добилась в создании «сравнительно целостной промышленной системы». Данное намерение в Пекине обозначили еще в середине 80-х годов прошлого века, понимая, что без взаимодействия с внешним миром такая система будет неполноценной. Теперь промышленность КНР достаточно диверсифицирована и вполне конкурентоспособна, о чем наглядно свидетельствуют сфера мирохозяйственных отношений этой страны. Кроме того, спрос и предложение, предъявляемые этой страной, уже во многом определяют не только состояние мирового хозяйства, движение биржевых индексов и цен, но и вызывают серьёзные изменения в международной политике. «Китайский фактор» без особых натяжек можно отнести к структурообразующим элементам новой глобализации, стремительно меняющей привычный мир.
Возможно, уже в 2011 году КНР станет ведущей торговой державой мира: темпы роста её экспорта в минувшем году в полтора раза превысили соответствующий показатель США, а импорт рос почти вдвое быстрее. Сохранились высокие темпы и в первом полугодии 2011 года. При этом КНР уже вплотную придвинулась к странам всего Евросоюза по объёму «внешнего» экспорта. Иначе говоря, если исключить из мировой торговлю внутри ЕС (в составе 27 стран), ведущим мировым экспортёром в 2010 году оставался Евросоюз (15% мирового итога), а на втором месте утвердился Китай (13.3%).
При этом даже такие внушительные цифры недостаточно полно отражают реальный вес КНР в мировой торговле. Дело в том, что значительная часть произведенной в Китае продукции попадает на внешний рынок по каналам приграничной и челночной торговли без полной регистрации таможенными органами.
Динамика китайского экспорта отличается устойчивостью. Он менее подвержен кризисным явлениям в мировой торговле: в 2009 году снижение на 16% было значительно ниже, чем в целом по миру (23%). Другая причина – широкий ассортимент вывоза, низкая зависимость от отдельных товарных групп. Высокие среднегодовые темпы роста экспорта в целом за 2006-2010 годы (15.7%) достигнуты при скромном и даже негативном воздействии ценового фактора: повышения цен на электронику на мировом рынке в эти годы практически не было, а на традиционные трудоёмкие изделия цены даже снизились.
В то же время КНР становится одной из самых устойчивых рынков сбыта. И дело не только в превышении темпов роста импорта над темпами роста экспорта. Устранив ценовой фактор (и получив физический объём экспорта и импорта), эксперты ВТО обнаружили, что в кризисном для мировой торговли 2009 году Китай даже увеличил импорт на 2.9% при сокращении мирового показателя на 12.8%.
Выход Китая на лидирующие позиции в международной торговле в новом веке означает дальнейшее и существенное расширение сферы действия ценовой конкуренции на мировом рынке. Она распространилась не только на трудоёмкие товары традиционных отраслей промышленности (текстильную, швейную, обувную). Бытовая и промышленная электроника, потребительские товары длительного пользования, производственное оборудование – всё это стало сферой острой ценовой конкуренции.
Однако события кризиса отчетливо показали, что дело не только в ценах и валютном курсе – излюбленной мишени американских политиков. В кризисном 2009 году экспорт КНР упал менее глубоко, чем у других азиатских стран при сохранении стабильного курса юаня в отношении доллара США и существенном снижении валютных курсов у конкурентов. Здесь в полной мере сказывается уже принципиально иной фактор: наличие в КНР комплексной промышленной системы, позволяющей успешно проводить локализацию экспортного производства.
Получается, что китайская экономика не только обладает стойким иммунитетом к финансовым болезням современного мира, но и способна сохранять высокие темпы экономического роста при значительном сокращении экспорта. Напомним, что в 1997 году отношение внешней торговли КНР к ВВП страны достигло 42% (в пересчёте по валютному курсу) и несколько снизилось в следующие два года. В 2008 году этот же показатель достиг 57%.
Глубокий, почти 14%-ный, спад внешней торговли Китая в 2009 году (по сравнению с периодом «азиатского кризиса» 1998-99 гг., когда снижение составило всего 0.4%), казалось бы, должен был повлечь серьёзные нарушения в воспроизводстве и тяжёло отразиться на темпах роста. Однако этого не случилось: в 2009 году темпы роста упали незначительно, а в 2010 году – существенно повысились (в 1998 и 1999 гг. они последовательно снижались).
Динамика экспорта и ВВП в Китае не очень-то тесно связаны, а рост «экспортной квоты» мало что меняет. Такое заключение, на первый взгляд, несколько противоречит относительно известному факту – росту добавленной стоимости в цене экспорта и его растущей локализации.
Как известно, сборка готовых изделий из импортных компонентов, а также переработка давальческого сырья (processing trade, «цзягун маои») – важный сегмент экспортного сектора Китая. Стратегия повышения доли стоимости, добавленной на территории КНР, последовательно проводится в жизнь: постепенно повышается соотношение между стоимостью экспорта и импорта в этом сегменте внешней торговли (с 1.2 – в 1994 г. до почти 1.8 в 2010 г.). При этом в годы 11-й пятилетки удельный вес «цзягун маои» сократился с 48.6 до 38.9%, что находится в русле упомянутой стратегии.
Тем не менее, похоже, что экономика Китая ещё меньше зависит от внешней торговли, чем в годы «азиатского кризиса». На наш взгляд, это связано с её новым качеством: инвестиционный и потребительский спрос внутри страны стали, в том числе в результате успеха антикризисных мер, главными двигателями развития. Пресловутая «экспортная квота» оказалась в результате дезориентирующим показателем. «Посыпались» и многочисленные прогнозы, предвещавшие кризис китайской экономики вследствие сокращения внешнего спроса. Кредитная накачка и повышение нормы накопления (во второй половине 1990-х годов ситуация была обратной – норма накопления снижалась) в немалой мере компенсировали это сокращение. В экспортном же секторе в ходе кризиса закрылись наиболее слабые предприятия, что означает санацию экономики.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
