Турция-Индия: об актульном

В то время как эксперты продолжают обсуждать, что первично в проекте экономического коридора Индия – Ближний Восток - Европа – коммерческие выгоды или геополитические мотивы, и каково место Турции с учетом ее возрастающих амбиций в потенциально новой структуре логистических маршрутов, на наш взгляд, представляется логичным обратиться к анализу современных турецко-индийских отношений. Учитывая активизирующуюся роль двух держав на международной арене и их возрастающую вовлеченность в различные региональные досье, встает вопрос о перспективах неизбежного столкновения или сближения двух столиц в среднесрочной перспективе.

На настоящий момент Анкару и Нью-Дели связывает комплекс разнонаправленных тенденций, которые формируют весьма неоднородный фон двустороннего взаимодействия.

Ключевым фактором, определяющим вектор положительного развития отношений, выступает экономика. За последние пять лет показатели товарооборота между Индией и Турцией возросли с 8 млрд. долл. до 10 млрд. долл. со значительным дисбалансом в пользу первой (более 60% - индийский экспорт)[1]. Основными товарами, импортируемыми Турцией из Индии, являются минеральное топливо, минеральные масла и продукты из них, битуминозные вещества и минеральные воски, железо и сталь. В свою очередь Турция поставляет сырую нефть, жемчуг, драгоценные и полудрагоценные камни/металлы и изделия из них, машины, механическое оборудование[2].

Индийские компании представлены преимущественно в автомобильном, фармацевтическом и IT-секторах Турции, в то время как турецкие предприятия присутствуют в инфраструктурной и машиностроительной отраслях индийской экономики. Перспективными областями являются оборонные и космические исследования, где уже накоплен позитивный опыт сотрудничества.

На этом фоне существует целый ряд разногласий политического характера, препятствующий развитию конструктивного диалога. Наибольшее значение имеет «пакистанский фактор», который по сей день остается самым серьезным камнем преткновения на пути полноценного развития двусторонних отношений.

Турция традиционно занимает откровенно пропакистанскую позицию, развивая с этим «региональным соперником Индии №1» тесные контакты. Кроме того, в Дели болезненно воспринимают открытое упоминание Анкарой вопроса о статусе Кашмира, который Индия считает своей «неотъемлемой частью» и отвергает любые попытки вовлечения в конфликт третьих сторон.

С тех пор как в августе 2019 г. Индия отменила статью 370 своей конституции, которая закрепляла за территорией штата Джамму и Кашмир особый статус, Реджеп Эрдоган интенсифицировал будирование «кашмирского спора» на различных международных площадках. Его неоднократные призывы к урегулированию проблемы в рамках ООН — несмотря на заявленную международную позицию о том, что этот вопрос является двусторонним и должен решаться между Индией и Пакистаном, — привели к шквалу взаимных выпадов между Индией и Турцией и активизации контактов индийского премьер-министра Нареадры Моди со своими визави из Армении, Кипра и Греции по чувствительным для Анкары вопросам.

Примечательно, что на 78-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН риторика турецкого лидера впервые за последние четыре года изменилась. «Еще одним событием, которое придаст импульс региональному миру, стабильности и процветанию в Южной Азии, станет установление справедливого и прочного мира в Кашмире посредством диалога и сотрудничества между Индией и Пакистаном»[3] - заявил президент Эрдоган 19 сентября с.г., тем самым приостановив свою прежнюю тенденцию на «интернационализацию» кашмирского вопроса.

Добавляет напряженности в отношениях двух стран и теневая поддержка Турцией индийских радикальных мусульманских политических организаций. В частности, по некоторым данным[4], турецкая НПО «Фонд защиты прав и свобод человека и гуманитарной помощи» (турецкая аббревиатура – IHH) поддерживала контакты с ныне запрещенным в стране «Народным фронтом Индии» (PFI), который неоднократно обвинялся в пропаганде экстремистских идей и связях с террористическими группировками. Острой критике со стороны индусов подвергается гуманитарная политика Турции, направленная на упрочение своего влияния среди мусульман Индии (финансирование соответствующих индийских НПО, предоставление стипендий для участия в образовательных программах по исламу, поощрение эмиграции в Турцию талантливой молодежи из районов, населенных преимущественно мусульманами, содействие их трудоустройству). Эти действия подкрепляются периодическими довольно резкими высказываниями Реджепа Эрдогана в адрес индийских властей с обвинениями в дискриминации индийских мусульман.

В таких обстоятельствах найти правильную формулу нейтрализации пакистанского и мусульманского факторов в турецко-индийских отношениях представляется по-прежнему затруднительным.

Разница политических подходов прослеживается и по другим региональным проблемам. Так, по вопросу Нагорного Карабаха Дели в противовес Анкаре поддерживает Армению, с которой, в частности, подписаны оборонные соглашения на сумму 40 млн. долл. (2020 г.) и 250 млн. долл.[5] (2022 г.). Индия также осуждает трансграничные наступательные действия Турции против возглавляемых курдами сил в Сирии. Открытым остается вопрос функционирования школ Фетхуллаха Гюлена (в прошлом соратника Эрдогана, впоследствии обвиненным им в попытке государственного переворота в 2016 г.). В свое время турецкое правительство потребовало от индийских властей закрыть «гюленовские образовательные структуры», однако те воспротивились, запросив у Анкары доказательства, которые могли бы быть представлены в суде.[6]

Вместе с тем, несмотря на существующие противоречия, многие аналитики склонны полагать, что двустороннее сближение принесло бы большую пользу как Индии, так и Турции. По их мнению, драйверами такого сближения могли бы стать более широкое экономическое сотрудничество и совместная борьба с терроризмом (тем более, что ранее уже прослеживался потенциал к взаимодействию в этой сфере).

Как представляется, учитывая прагматизм нынешних турецких правящих сил, курс на нормализацию и стабилизацию двусторонних отношений с Дели в среднесрочной перспективе будет превалировать. Уже сейчас Реджеп Эрдоган называет Индию своим «крупнейшим торговым партнером в Южной Азии»[7]. Живой отклик индийской стороны на землетрясение в феврале с.г. в турецком Кахраманмараше (направление группы спасателей для ликвидации последствий катастрофы, развертывание полевого госпиталя) также демонстрирует готовность проявлять солидарность перед лицом гуманитарных катастроф и оказывать поддержку несмотря на политические разногласия. Возрастающие амбиции Турции и Индии, очевидно, будут подталкивать и в дальнейшем искать точки соприкосновения для выстраивания конструктивного сотрудничества при сохранении ярко выраженной экономической составляющей. В целом, это едва ли будет контрастировать с интересами Москвы, которая в условиях новых геополитических реалий стремится к наращиванию взаимодействия с двумя восходящими державами.

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции

[1] https://tradingeconomics.com/turkey/imports/india

[2] https://tradingeconomics.com/turkey/imports/india

[3] https://organiser.org/2023/09/20/196917/world/turkey-president-erdogan-raises-kashmir-issue-at-un-general-assembly-calls-for-dialogue-between-india-pakistan/

[4] https://southasianvoices.org/improving-india-turkey-relations/

[5] https://www.trtrussian.com/tehnologii/armeniya-zakupila-vooruzhenie-v-indii-10398400

[6] https://www.mei.edu/publications/turkey-and-india-natural-allies

[7] https://infra.economictimes.indiatimes.com/news/construction/india-turkiye-to-further-cement-trade-infrastructure-ties/103572154?redirect=1

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs