ENGLISH
11:48 11.11.2022 • 
В ходе конференции Adipec министр промышленности ОАЭ и глава нефтяной госкомпании Абу-Даби ADNOC Султан аль-Джабер заявил, что «длительное недоинвестирование в нефтегазовую отрасль привело к тому, что нынешняя сложная ситуация выглядит еще хуже».[i]
В последние годы, многие «зеленые» активисты требовали полного прекращения инвестиций в добычу углеводородов «как можно скорее». Аль-Джабер отметил, что полное обнуление вложений «приведет к естественному снижению добычи, и мы будем терять 5 млн. б/с нефти каждый год по сравнению с текущим уровнем…». На таком фоне, скачки цен, наблюдающиеся в последнее время, покажутся детской забавой. Между тем, по мнению экспертов, «…энергобезопасность является основополагающей для всех видов прогресса - экономического, политического, социального и климатического».
Заявления о «неизбежном» наступлении «эры низких цен» на углеводородное сырье к началу 2020-х годов стали общим местом. В первые месяцы эпидемии коронавируса могло показаться, что предсказание о «конце нефтяного века» уже сбывается – цены на нефть на некоторое время стали номинально отрицательными. Однако уже летом 2020 года цены на нефть и газ начали расти. К осени 2021 года цены на многих энергетических рынках подскочили настолько, что политики и наблюдатели заговорили о начале нового энергетического кризиса. Вспомнили о «нефтяном шоке» 1970-х годов, спровоцировавшем в мировой экономике длительный период стагфляции – высокой инфляции при отрицательном экономическом росте. Геополитические потрясения нынешнего года лишь усугубили ситуацию.
Существует две базовые точки зрения на взаимосвязь нынешних потрясений на глобальных энергетических рынках и уровня инвестиций в разработку новых и поддержание добычи на существующих месторождениях углеводородов.
В январе 2022 года Александр Маланичев, приглашенный профессор Российской экономической школы, отмечал, что «исторически наблюдалась высокая корреляция между ценами на нефть и инвестициями в разведку и добычу». Динамика инвестиций коррелировала с ценами, но с определенным временным интервалом. Однако после 2016 года такая взаимосвязь «сломалась». При повышении цен инвестиции также возрастали, но «гораздо медленнее». Два фактора повлияли на изменение прежней тенденции.
«Во-первых, борьба за зеленую экономику оказывает давление на инвесторов в добычные проекты. Международное энергетическое агентство даже призвало отказаться от финансирования новых нефтегазовых проектов. Во-вторых, владельцы компаний, добывающих сланцевую нефть в США, перешли от стратегии роста к стратегии возврата инвестиций». Теоретически, подобные изменения поведения инвесторов сулят «серьезные последствия». «Отстающая от цен инвестиционная активность (а после 2013 г. инвестиции и вовсе несколько лет падали), казалось бы, должна привести к нехватке предложения, дефициту и сильному росту цен на нефть». Такую точку зрения, в частности, поддерживают российские нефтяники, а также многие консультанты и банковские аналитики.
Однако, по мнению Маланичева, «корреляция сломалась в обе стороны», поэтому снижение объемов инвестиций уже вовсе «не обязательно приведет к росту цен …» в дальнейшем. Дело в том, что в условиях понижения цен на углеводороды «растет эффективность вложений, т.е. на каждый доллар инвестиций можно добыть в будущем больше нефти, чем в «тучные» годы». «Таким образом, снижение инвестиций может быть предвестником будущей нехватки нефти, но ее влияние будет компенсировано ростом их эффективности…».
Согласно второй точке зрения, недостаток инвестиций выступает в качестве одной из главных причин нынешнего энергетического кризиса. В 2014 – начале 2020 годов имел место последний по времени период снижения цен на нефть и газ. В течение 2010-х годов неуклонно нарастало и политическое и экологическое давление на мировых производителей углеводородного сырья. Что заставило, прежде всего, нефтяную отрасль перенаправить инвестиции с добычи на различные «зеленые» проекты. Нехватка средств стала хронической. Это спровоцировало дестабилизацию всей нефтедобывающей отрасли в ряде ведущих добывающих регионов мира – начиная с разведки новых месторождений и заканчивая продажами розничным потребителям.
Для наращивания предложения на рынке всем нефтедобывающим странам и компаниям нужны «время и деньги», а поставщикам газа – еще и «закрепление будущих поставок в контракте». Нападки потребителей, прежде всего западных, в последние годы отбили у многих поставщиков желание расширять добычу без твердых гарантий сбыта. Недавно министр энергетики Катара Саад аль-Кааби в интервью телеканалу Bloomberg отметил, что «европейские планы по снижению цен на газ являются «лицемерными». Вмешательство в рынки противоречило бы правилам конкуренции и ставило бы под угрозу инвестиции в добычу газа». «Свободный рынок - это всегда лучшее решение».[ii]
Одна из главных причин подобной прагматичной осторожности поставщиков газа – нежелание ЕС заключать контракты на длительный срок, то есть разделить с производителями газа ответственность за возможное изменение цен. В конце концов, недальновидность потенциальных потребителей угрожает им самим ситуацией борьбы на истощение, когда поставки гарантирует себе лишь тот, кто способен предложить наивысшую цену.
Всё более весомым фактором повышения долгосрочной неопределенности инвестиционного климата в традиционной энергетике является геополитика. «Северный поток–2» помог бы нарастить поставки в ЕС, но оказался выведен из строя в результате диверсии. 1 ноября Дмитрий Песков, пресс-секретарь Президента России, опираясь на данные спецслужб заявил о причастности к взрывам на российских газопроводах Великобритании. По имеющейся информации, «…Британия имеет отношение к диверсии, говоря по-русски — террористическому акту в отношении жизненно важной энергетической инфраструктуры, причем не российской — международной инфраструктуры», - отметил представитель Кремля.[iii]
Санкции, введенные западными странами, против ряда ведущих производителей нефти и газа в последние годы, существенно повлияли на объемы предложения на мировом рынке и рост цен. Иран и Венесуэла – давние объекты всевозможных ограничений и «эмбарго». Дестабилизация Ливии привела к падению нефтедобычи в этой стране в несколько раз. Свежий пример – крайне нервная реакция США на решение ОПЕК+ сократить добычу нефти на 2 млн. баррелей в сутки с ноября. Участники соглашения озабочены «падением нефтяных цен и высокой волатильностью рынка». При этом в Вашингтоне вновь заговорили о принятии закона «О противодействии нефтяным картелям». В случае реализации, Америка собирается наделить себя «правом» преследовать в судебном порядке «любую иностранную державу, включая страны-члены ОПЕК, за сговор по установлению цен и за искусственное сокращение объемов доступной нефти».
Стремление «ограничить», а еще лучше – «сократить» влияния Москвы на газовом рынке, существует с момента подписания первого соглашения о поставках газа из Сибири в Западную Европу. Санкции против российской нефтяной отрасли нарастают уже без малого десять лет. С марта нынешнего года Запад настойчиво ищет способы каким-либо образом ограничить доходы Москвы от экспорта нефти. «Большая семерка» намеревается «ввести предельный уровень закупочной цены» на российскую нефть. Подорваны два морских газопровода, обеспечивавшие Европу критически важными объемами газа. Но, несмотря на широкомасштабное давление, Россия остается одним из ведущих поставщиков углеводородов. Вместе с тем, геополитические издержки растут, в ряде случаев требуются дополнительные расходы, которые иначе позволили бы поставить на экспорт дополнительные объемы энергоносителей.
Последствия тенденции к снижению инвестиций в традиционный ТЭК ярко проявляют себя, начиная с осени 2021 года. Тогда всплеск спроса застал врасплох практически всех потенциальных поставщиков. В сочетании с дальнейшим геополитическим обострением, всё это привело к «шокирующим» колебаниям цен на углеводороды как на мировых рынках.
Дополнительную сумятицу в умы инвесторов привносит и непоследовательность в вопросах политики декарбонизации. Рост цен на традиционные источники получения электроэнергии – один из ключевых элементов стратегии, призванной стимулировать переход на ВИЭ. Но теперь «ценовые шоки» заставили лидеров «Большой семерки» срочно обсуждать приостановку политики отказа от финансирования разработки новых нефтяных и газовых проектов. До предела обостряется борьба сторонников расширения «зеленой» повестки – рассчитывающих таким образом быстрее покончить с «зависимостью от традиционной энергетики» и реалистов, не желающих прослыть «врагами» борьбы против климатических изменений, но и не готовых платить глубоким экономическим спадом из-за политически мотивированных ограничений на расширение поставок нефти и газа.
Подобная неопределенность лишь добавляет потенциальным инвесторам в традиционный ТЭК головной боли. Напомним, что «в идеале» участники Парижского соглашения обязуются ограничить рост глобальных температур 1,5 градусами Цельсия к 2100 году. При этом, согласно прогнозу, опубликованному осенью 2021 года, если указанные цели Парижского соглашения всё же будут достигнуты, то «мировые нефтяные и газовые компании рискуют потерять более $1 трлн. на проектах, которые станут неконкурентоспособными в условиях мировой экономики, последовательно снижающей выбросы углекислого газа». К примеру «у половины [нефтяных] компаний добыча к 2030-ым гг. может упасть более чем 50%». Разработка «многих активов» окажется экономически нецелесообразной «даже если температура вырастет на 2,7° и спрос на нефть будет высоким».[iv]
В столь тяжелых и неопределенных обстоятельствах даже в США, привыкших критиковать другие страны за «государственное вмешательство в дела экономических субъектов», звучат призывы к широкомасштабному расширению участия государства в деятельности ТЭК. Речь, к примеру, идет о программах субсидий для развития нефте- и газопереработки. И даже о выдаче государственных гарантий потенциальным инвесторам в разработку новых месторождений углеводородного сырья. Предполагается, что нынешний энергетический кризис, в отличие от 1970-х, приведет к существенному повышению внимания государственных инстанций в странах-импортерах к вопросам энергетической политики. Да, подход в стиле laissez-faire к развитию энергетических рынков сыграл значимую роль в поддержании экономического роста в предыдущие десятилетия. Становится все более очевидным, что для предотвращения новых кризисов, подобных нынешнему, а также для обеспечения стабильности энергетического сектора в процессе «неизбежной декарбонизации», необходима продуманная государственная политика.[v]
Рост цен на углеводороды провоцирует не только панику на энергетическом рынке. В Европе останавливаются промышленные предприятия, начинается и процесс переноса производств из регионов с более дорогой энергией, в регионы с более дешевой, в частности, из Евросоюза в Северную Америку. Руководству тех стран Запада, которые сейчас в наибольшей мере испытывают на себе удар выросших энергетических затрат, предстоит отказаться от политизированной логики обвинений в адрес поставщиков в «манипуляциях ценами» и заняться поиском решений, способных сформировать такую конфигурацию энергетического рынка, которая бы устраивала не только потребителей, но и поставщиков. В случае, если тенденцию к сокращению инвестиций не удастся преодолеть, будет сохраняться и угроза драматичного роста цен на мировых рынках нефти и газа.
Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции
Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.
Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs
