Китай: модернизация продолжается

Шестьдесят первую годовщину образования КНР в Пекине отмечают без особых церемоний. Страна занята решением повседневных проблем: повысилась инфляция, по-прежнему не хватает рабочих мест, слишком быстро растут города и потребление энергии. Но зато с уверенностью можно сказать, что Китай сохранил отменные темпы роста и продолжил модернизацию, невзирая на крайне болезненное состояние экономики развитых стран.

В смутную эпоху, которая наступила в конце 70-х годов ХХ века и была связана с финансовой перестройкой в мировой экономике, а затем и победой неоконсервативных сил в США и Великобритании, мир во многом утратил такие путеводные понятия, как «развитие» и «модернизация». Сумрак этой эпохи преодолевается в наши дни во многом благодаря Китаю.

В западной науке традиционно модернизация понималась как переход от феодализма к капитализму. На Западе этот процесс продолжался долго и был в первую очередь связан со становлением индустриальной системы. На Востоке задачу создания современных производительных сил приходилось решать в куда более короткие сроки. Сжатую во времени модернизацию Китай представил в наиболее полной и всеохватывающей форме.

 Успех Китая в деле развития во многом обусловлен тем, что в стране бережно относятся к своей истории. Бережливость – исконная черта китайцев. Здесь ничто и никогда не выбрасывается совсем. Если мы сравним эпоху Мао Цзэ-дуна и эпоху Дэн Сяопина, то обнаружим в них целый ряд параллелей, которые позволяют все 60 лет развития страны увидеть как достаточно однородный проект, в котором эпоха мира сменила эпоху напряжённой борьбы. Традиции последней не забыты.

Важная линия преемственности - «опора на собственные силы», которая в современных терминах нередко формулируется как создание «целостной системы современных производительных сил» или переход от принципа «сделано в Китае» к политике «сделано Китаем».

Сквозной линией проходит ясная политическая очерченность модернизации в КНР. Выражения «политика – командная сила» или «политика – концентрированная экономика» не теряли значения в ходе реформ. Важно, что субъекты хозяйственной деятельности в пореформенном Китае длительное время оставались отзывчивыми к регулированию своей деятельности политическими установками, старыми и новыми (особенно когда последние сочетались с расширением сферы материального стимулирования).

Еще при жизни Чжоу Эньлая была высказана мысль о необходимости структурной перестройки. В 1974 г. она нашла выражение в призыве «планировать народное хозяйстве в порядке: сельское хозяйство – легкая промышленность – тяжелая индустрия». Нелишне заметить, и то, что уже в начале–середине 1970-х годов китайские хозяйственники пришли к выводу о необходимости ограничения числа предприятий центрального подчинения, концентрации усилий на ключевых объектах.

Вместе с тем китайским реформаторам удалось очень реалистично посмотреть на достижения и ошибки. Реализм – основа проекта модернизации и открытости. В этом смысле весьма велика заслуга Дэн Сяопина, который сделал одну перестановку, вернув все к здравому положению вещей.

Многие считали, что все в Китае надо проверять с помощью социализма и марксизма, в том числе в его идеалистической – сусловско-хрущевской трактовке. Такой была точка зрения немалого числа «марксистов» в Китае и за его рубежами в конце 70-х годов прошлого века. Между тем Дэн Сяопин посоветовал китайской практикой проверять ценности социализма и марксизма.

К достоинствам Китая, которые были учтены руководством и воплощены в практику, можно отнести умение думать на долгосрочную, не побоюсь этого слова – историческую – перспективу. Традиция планирования в Китае сохранилась не только по формальным признакам, например, существованию соответствующих государственных структур, а еще и потому, что у хозяйственного крестьянина есть привычка планировать. Это помогло Китаю избежать многих болезней, характерных для других стран.

Планирование, прогнозирование, расчет – всех этих черт остро не хватает в современном мире. Их утвержденность в Китае во многом делает китайский социализм альтернативой хаосу в других странах. Эти черты позволяют считать концепцию научного развития, лежащую в основе нынешнего курса КПК, не лозунгом, а требованием эпохи, реальным завоеванием этой страны.

В особенностях российского сознания много черно-белого восприятия мира, манихейства. Нам зачем-то надо противопоставлять государство и частника, план и рынок. В Китае очень искусно отбросили подобного рода ложные противопоставления. Сильное государство, планирование и развитый рынок могут спокойно сосуществовать бок о бок, сильные национальные корпорации можно целенаправленно выращивать и достраивать, требуя взамен безусловной лояльности национальному хозяйству.

Один из недостатков марксизма – рассмотрение как непременно антагонистических противоречий между трудом и капиталом, между наемным работником и предпринимателем. В действительности же, в этих отношениях есть как противоречия, так и существенный элемент партнерства. Когда акцентируется внимание на этом партнерстве, а противоречия стараются смягчить, и делает это в том числе и государство, тогда это противоречие перестает быть разрушительным для общества. Тогда удается совместить капитализм с социализмом, тогда не возникает ложной оппозиции рынка и государства. Достижение китайских реформаторов в том, что им удалось смягчить, (но, конечно, не устранить) противоречия, которые действительно нарушали нормальную жизнь. Хотя, подчеркну, что и в 50-е годы прошлого века в китайском обществе поначалу было достаточное согласие по очень многим вопросам. Сложность экономического положения страны тогда часто заставляла работать сообща, невзирая на классовое происхождение.

С приходом нового руководства на 16-м съезде КПК (2002 г.) в Китае стали острее ставить и лучше решать вопросы, связанные с социальным неравенством. Уже четыре года подряд в Китае снижается разрыв в доходах между наиболее состоятельными и бедными слоями населения. Это важное завоевание и важное направление работы на будущее, потому что, помимо всех других социальных аспектов, более равномерное распределение дохода в обществе ведет к увеличению емкости внутреннего рынка. Собственно, такая задача и была поставлена на 17-м съезде, она остро стоит и сейчас, поскольку у страны появились проблемы с внешним сбытом в условиях глобального финансово-экономического кризиса. В этих условиях внутренний рынок, конечно, должен начать играть еще более важную роль в развитии страны, но ключ к его расширению как раз в более равномерном распределении доходов. Если удастся этого добиться, то и социальные противоречия удастся смягчить. На это хотелось бы обратить особое внимание.

Повторю, что китайская модель по своей генетике – сборная, синтетическая. Китай перенял опыт других стран, в целом хорошо приложил его к своим условиям. В фундаменте китайской модели можно найти и «кости» Советского Союза, и достижения новых индустриальных стран, и достижения «нового курса» Ф.Д. Рузвельта, который очень внимательно изучается в Китае. Там можно найти элементы социального государства Германии и Франции, некоторые черты скандинавской модели социального капитализма. Весь этот опыт был удачно собран Китаем.

 Мы живем в глобальном мире, в котором много стандартного, но было бы неверно видеть его будущее как унылое и однотипное пространство. Важно, чтобы были разнообразные фрагменты, чтобы районы имели национальную специфику, поэтому будущее китайской модели, китайского хозяйства – в новых синтезах, во взаимодействии с уже существующими на планете удачными примерами хозяйственной деятельности. Быстро меняется не только Китай, но и другие страны. Эти синтетические формы, которые китайцы наработают в сотрудничестве с другими странами, могут оказаться достаточно интересными и востребованными. Наверное, они окажутся и продуктивными и для дальнейшего развития человечества. Потому что всегда было так: какая-то нация достигает экономического величия на базе преимущества в промышленности, после чего ее наработки расходятся по всему миру, приобретают уже те или иные национально окрашенные черты, воспроизводятся, обрастают чем-то новым. Наверное, и китайская модель со временем начнет усваиваться другими странами. Это даст какие-то новые синтетические формы, которые не пойдут во вред ни Китаю, ни тем странам, которые присмотрятся к китайскому опыту и что-то из него позаимствуют. Позаимствуют или прямо в результате сотрудничества с Китаем, или может быть косвенно, заимствуя путем изучения китайского опыта. 

По мере экономического роста Китая каждый его регион приобрел дополнительную специфику. Регионы Китая весьма неоднородны даже в социально-политическом плане. Есть провинции и города, где у населения ярко выражен менталитет государственников в экономике, там привыкли больше работать на предприятиях государственного сектора, на крупных предприятиях. Есть регионы, где население привыкло хозяйствовать небольшими группами, семьями или даже в одиночку. Все это удается соединять в одной стране и давать достаточную свободу для хозяйственных проявлений рационально мыслящего народа, склонного ко всяким изобретениям и новациям. Словом, особенность китайской модели, может быть, как раз в том, что конструкторы этой модели не стали возводить в абсолют специфику страны. Не случайно многие ее черты зарубежные наблюдатели находят и в истории своих стран.

Китай – гигантская страна с удивительным разнообразием географических и социально-экономических условий, и он явно стремится дать миру модель некой новой универсальности. Вряд ли другие страны смогут или захотят целиком перенести эту модель на свою почву, но многое, конечно, можно и нужно заимствовать. Китайский социализм – это альтернатива слепому копированию чужих моделей и пример творческого синтеза многих достижений человечества. 

www.fondsk.ru

Мнение автора может не совпадать с позицией редакции