«Курдская весна» заканчивается?

Десятилетиями курдская проблема оставалась в тени палестинской, спорадически напоминая о себе то «громким» арестом лидера Рабочей партии Курдистана (РПК), то геноцидом иракских курдов, то скандальным референдумом в Иракском Курдистане. Несколько лет назад противостояние сирийских и иракских курдов «Исламскому государству» (запрещено в РФ) привело их на авансцену мировой политики. СМИ заговорили о «курдской весне».

Вкратце курдская проблема сводится не только к отсутствию независимого государства у 40-миллионного народа, составляющего примерно 20% населения Турции и Ирака, от 8 до 15% - Ирана и Сирии, но и к отказу Анкары, Тегерана и Дамаска обсуждать с курдами возможность автономии. О независимости сегодня не вспоминают, по крайней мере, вслух.

Первый опыт курдской государственности в новейшей истории имел место в Иране: в 1946 году в городе Мехабад была провозглашена Курдская автономная республика, просуществовавшая меньше года. С тех пор иранские власти делают все, чтобы о курдах в их стране напоминало лишь название одной из провинций (остан Курдистан). Ситуация усугубляется и тем, что проводимый властями курс на достижение религиозного единства иранского народа «буксует» на курдах, исповедующих преимущественно ислам суннитского толка.

Любые курдские организации, не говоря уже о политических партиях, запрещены, так что большинство их базируется по соседству - в Иракском Курдистане. У большинства курдских организаций изначальная цель завоевания независимости чем дальше, тем больше трансформируется в требование автономии для курдов в границах Ирана.

На другом «полюсе» курдского национализма находится Иракский Курдистан. История автономии региона восходит к 1970 году, а с 90-е годов под свое «крыло» его взяли американцы, которым тогда был нужен сухопутный плацдарм для «Войны в Заливе». В 2003 году отряды иракских пешмерга помогли англо-американским войскам свергнуть режим баасистов.

Согласно действующей конституции Ирака, Курдистан имеет статус широкой автономии, фактически это – самостоятельное государственное образование. В Эрбиле (столице региона) и Сулеймании аккредитовано около 40 иностранных генеральных консульств, в том числе - российское.

После проведения референдума о независимости (2017), не признанного ни Багдадом, ни мировым сообществом (кроме Израиля), в регион были введены иракские войска, а президент Регионального правительства Курдистана и основатель Демократической партии Курдистана (ДПК) Масуд Барзани ушел в отставку. Впрочем, ушел он «недалеко»: и нынешний президент, и премьер-министр носят ту же фамилию.

Вооруженные силы иракских курдов насчитывают, по разным данным, от 80 до 120 тысяч «штыков», располагают тяжелым вооружением, бронетехникой и танками. И численность их продолжает расти. С кем собираются воевать? С Турцией и Ираном у Эрбиля вполне мирные отношения, т.к. обе страны являются для автономии «окнами в мир», пресекать вылазки недобитых исламистов можно и меньшими силами. Остается Багдад? «Полыхнуть» может по многим причинам: это и наличие спорных территорий, и неурегулированность распределения доходов от экспорта нефти, и затаенное неприятие вторжения иракской армии в 2017 году.

Впрочем, политические амбиции кланов Барзани и Талабани, еще в 70-е годы разделивших Иракский Курдистан на зоны влияния, очевидно, нивелируются доходами от нефти, и вряд ли распространяются дальше «возврата» утерянных в 2017 году спорных с Багдадом территорий.

Большое значение в жизни Иракского Курдистана имеет турецкий фактор: на территории автономии дислоцированы несколько тысяч турецких военнослужащих, занятых купированием активности базирующихся в здешних горах отрядов террористической, с точки зрения Анкары, Рабочей партии Курдистана (РПК). Багдад их присутствием недоволен, Эрбиль, скорее, делает вид, что недоволен – он сам находится в состоянии необъявленной войны с РПК. В то же время турецкие солдаты в любой момент могут пресечь новые поползновения курдских властей к суверенитету: Анкара опасается, что независимое курдское государство подаст «дурной пример» турецким курдам.

А в самой Турции в 80-е годы прошлого века дело доходило до создания освобожденных (от турецкой администрации) районов на юго-востоке страны: созданная в 1978 году «марксистско-ленинская» РПК, подмяв под себя остальные курдские группировки, в 1984 году объявила войну турецким властям. После пленения ее лидера (1999 г.) боевиков РПК выдавили за границу – в Сирию и Ирак, несмотря на то, что вместо лозунга создания «единого и независимого» Курдистана партия выдвинула требование курдской автономии в границах Турции.

Многие десятилетия власти страны отрицали само существование курдского этноса. В 2000-х годах, пытаясь снизить недовольство курдов их национальным бесправием и идя навстречу требованиям Европейского Союза, турецкое правительство инициировало так называемую «курдскую инициативу»: был снят запрет на использование курдского языка, ряду населенных пунктов вернули курдские названия и т.д.

БОльшую свободу действий тогда получили легальные организации и партии, выступавшие за национальные права курдов. Впрочем, это не мешало властям запрещать такие партии – за «связи с террористами» и «сепаратизм». Нынешняя «курдская» партия (создание любых объединений по национальному принципу в стране запрещено) - Партия демократии народов - также подвергается серьезному давлению, часть ее руководства находится в заключении.

Тем не менее, очевидное поражение в военном конфликте со второй по численности армией НАТО заставляет курдских националистов Турции сосредоточиться на легальной политической борьбе.

Основное же внимание международного сообщества в последние годы по понятным причинам приковано к сирийским курдам, многие десятилетия остававшимся в собственной стране «гражданами второго сорта», а то и вовсе лицами без гражданства. Недовольство, доходившее до восстаний, подавлялось решительно и жестко.

С началом гражданской войны курды заняли позицию вооруженного нейтралитета, а в 2012 году объявили о создании собственной государственности со столицей в Эль-Камышлы. Через шесть лет название квазигосударства изменилось: вместо «демократической федерации» оно стало «автономной администрацией», что должно было продемонстрировать отказ властей Сирийского Курдистана от первоначального требования независимости.

Не приходится сомневаться в том, что смена приоритетов произошла на фоне оккупации турецкими войсками и их прокси части курдских территорий. В 2019 году продвижение турок остановилось только после того как курды пустили в подконтрольные им районы сирийские войска, а международные игроки «отговорили» Анкару от расширения экспансии.

Помимо турецкого фактора, большое влияние на ситуацию оказывает фактор американский – на северо-востоке страны безо всяких на то легальных оснований остаются американские войска и, очевидно, бойцы американских военных компаний. Напомним, что нынешний президент США в бытность свою главой Международного комитета в Конгрессе продвигал идею создания государства Курдистан на землях Ирака и Сирии. В то, что Вашингтон подарит им независимость, курды давно не верят, но в торге с Дамаском за разграничение полномочий вряд ли забывают сослаться на американскую поддержку.

Впрочем, в последние годы сирийские курды (и не только они) имели не одну возможность убедиться в ненадежности Вашингтона, как партнера.

Неуверенность в американцах, с одной стороны, и постоянная угроза со стороны Турции, с другой, заставляют курдское руководство активизировать переговорный процесс с руководством Сирийской Арабской Республики. Причем, надежды на успех переговоров курды связывают, прежде всего, с посредничеством России, ввиду ее союзнических отношений с сирийскими властями[i]. К тому же Москва поддерживает рабочие связи и с руководством самопровозглашенной автономии, и с лидерами оппозиционных ему курдских партий.

Пока переговоры буксуют: сирийская сторона не хочет слышать ни об автономии, ни о сохранении организационной самостоятельности курдских вооруженных формирований. Но договариваться на тех или иных условиях надо: «возвращение» курдов может стать переломным моментом во внутрисирийском противостоянии: американцам в единой Сирии станет слишком «неуютно», а турки лишатся главного аргумента для продолжения оккупации приграничной зоны, которая окажется под контролем не «террористов», а центрального правительства. Которое, кстати, обретает все большую легитимность даже в глазах вчера еще непримиримых оппонентов.

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs