Новая власть в Афганистане и соотношение сил в Южной Азии

До конца нынешнего года планируется визит Президента России Владимира Путина в Индию, в рамках формата регулярных встреч на высшем уровне. Между тем, региональный контекст Южной Азии меняется. После поспешного ухода США из Афганистана, геополитическая конфигурация в регионе сталкивается с новыми вызовами и потенциально драматическими изменениями.

Запрещенное в России движение «Талибан» установило контроль фактически над всей территорией Афганистана. На днях, исламисты сформировали правительство, в которое вошли только лидеры движения. Судя по последним данным, наращивает свое присутствие в стране и запрещенная в России группировка ИГ. Наконец, как напоминает российский МИД, «еще одним результатом военного присутствия США и НАТО стал 20-кратный рост объемов производства наркотиков…».

Запрещенный в России «Талибан» пока добился наибольших успехов на поле боя. Способны ли муллы построить в Афганистане полноценное государство? - этот вопрос остается открытым. До ухода войск западной коалиции, талибы контролировали преимущественно сельские районы страны. Теперь они захватили все крупные города, население которых предыдущие двадцать лет выступало главной опорой прежних официальных властей. Наконец, запрещенный в России Талибан уже более двадцати лет находится под жесткими санкциями СБ ООН.

Международное сообщество, включая Россию, выступает за формирование «инклюзивного руководства» Афганистана. При этом не следует забывать, что в ходе формальных переговоров между талибами и прежним правительством за полгода «не удалось утвердить даже повестку». И сегодня многие сторонники радикалов не приемлют саму идею переговоров с представителями или союзниками бывших властей Кабуле, которых считают «марионетками» американцев.

По мнению российских экспертов, текущий расклад сил в Афганистане, как и общий региональный геополитический контекст, едва ли позволяют говорить о перспективах стабилизации ситуации в стране даже после полного вывода американских и западных войск. Более вероятен возврат к хаосу и внутреннему противостоянию 1990-х. Хотя бы  «относительная стабильность» в Афганистане, по мнению реалистов, «возможна исключительно при наличии прочной президентской или королевской власти».[i]

Однако и нынешняя смена власти в Кабуле, уже в силу географического положения Афганистана, становится важным элементом сложносочиненного «пазла» региональных отношений. Ситуацию определяют, прежде всего, нарастающее соперничество во всей Большой Азии крупнейших держав региона, а также их усилия по выстраиванию коалиций с игроками среднего уровня.

Среди последних, Пакистан может оказаться одним из ключевых выгодоприобретателей происходящего в Афганистане и вдоль его границ. К Исламабаду апеллируют и Вашингтон, и Москва, и Пекин, и Тегеран. Пытается сохранить каналы связи и Нью-Дели. Пакистан способен сыграть важную роль в динамике регионального геополитического расклада сил, оказать существенное влияние на реализацию долгосрочных планов мировых и региональных держав.

Стратегические интересы самого Исламабада в Афганистане остаются неизменными: недопущение консолидации и стабилизации соседней страны под началом какой-либо внешней силы. А также максимальное ослабление возможного индийского влияния. На заре появления запрещенного в России Талибана Пакистан называл его  ближайшим союзником.  В дальнейшем, отношения сторон приобретали всё более противоречивый характер. Пакистанская армия регулярно вела ожесточенные бои с ответвлением все того же Талибана на своей территории. Пакистанский Вазиристан при этом до сих пор остается очагом пуштунского сеператизма и поддержки талибов. Исторически, между двумя странами не урегулирован вопрос границы, проходящей где-то в этом регионе.

Тем не менее, в ходе подавления талибами остававшихся очагов сопротивления, «многочисленные источники утверждают», что с воздуха талибов поддерживали пакистанские ВВС, а в их рядах сражались бойцы пакистанского спецназа, - указывает известный специалист по региону Аркадий Дубнов. Такое развитие событий не вызывает удивления, поскольку, избранный Америкой курс на ускоренный вывод войск объективно подталкивал Пакистан к более решительным действиям в соседней стране.Более чем двусмысленная политика Исламабада привела к росту напряжения в двусторонних отношениях. Вашингтон лишил пакистанцев финансовой и военной помощи, что еще больше укрепило тех представителей местной элиты, которые выступают за дальнейшее развитие стратегических связей с КНР. А также наиболее последовательных сторонников сохранения конфронтации с Индией.

Нью-Дели, за годы пребывания на территории Афганистана войск западной коалиции, существенно укрепил свои позиции в этой стране. Объем индийской помощи прежним властям в Кабуле являлся вторым, после США. Первоочередная цель Нью-Дели на афганском направлении - не допустить укрепления позиций Исламабада. А также противодействовать появлению на территории Афганистана очагов поддержки  мусульманских  радикалов в Кашмире. В начале сентября, ряд представителей талибов открыто выразили поддержку кашмирским сепаратистам.

Кроме того, с индийской точки зрения, афганская проблема «является ключом, открывающим доступ к стратегическим ресурсам Центральной Азии и путь к рынкам». Экономические коридоры через территорию Пакистана - прямые конкуренты для транспортных коридоров под эгидой СААРК (Южно-Азиатская ассоциация регионального сотрудничества),  которые продвигает Индия. Активную роль в их развитии принимают стратегические соперники Нью-Дели.

Исламабад также реализует долгосрочный План развития «Пакистан 2025: одна нация – одно видение», активное строительство в рамках которого авто-  и железнодорожной инфраструктуры, а также порта Гвадар, позволило бы Пакистану претендовать на роль «транспортного и торгового транзитера» для стран ШОС. Афганистан имеет в ШОС статус государства-наблюдателя. Россия и другие ведущие члены ШОС при прежнем руководстве в Кабуле заложили предпосылки «экономического развития для афганского государства». Поступательно развивалось взаимодействие, в том числе, военное, между Кабулом и рядом крупнейших государств-членов ШОС.[ii]

В середине апреля, министр иностранных дел Индии сделал аккуратный реверанс в сторону Исламабада, «намекая, что ради общего дела можно закрыть глаза на некоторые непреодолимые противоречия».[iii] Вместе с тем, среди всех стран, граничащих с Афганистаном, Нью-Дели занял едва ли не самую жесткую позицию в отношении талибов. В начале сентября, Индия поддержала проект резолюции, подготовленной США, Великобританией и Францией, содержавший жесткие требования в отношении талибов.

Наибольшее беспокойство соседей Афганистана вызывает угроза укрепления исламизма и его распространения. Иное дело, если Афганистан двинется в сторону превращения в буферную территорию, отделяющую «зоны влияния/ответственности сильных игроков» и снижающую, таким образом, «риск их столкновения». Другие вероятные направления геополитической эволюции страны – возвращение к роли арены «традиционного соперничества великих держав». Либо усиление самостоятельности, пусть и под радикальными лозунгами, вплоть до обретения положения «ещё одной грани полицентричного мира…».[iv]

Смена власти и общая динамика ситуации в Афганистане неизбежно отразится «на позициях Китая в Пакистане и Южной Азии вообще». Уход войск западной коалиции приведет и к кардинальному пересмотру ряда положений и в стратегии Индии. Развитие обстановки на этих направлениях «не менее важно, чем непосредственные тактические сюжеты, которыми все сейчас озабочены».[v]

К примеру, Индия, которая в последние двадцать лет сталкивается с нарастающими вызовами стратегического характера, в рамках политики балансирования, динамично и последовательно расширяет почву для сближение с ведущими западными странами, в первую очередь, с США. При этом в ходе предвыборной кампании, Байден посылал Нью-Дели противоречивые сигналы. Весьма жестко критиковал внутреннюю политику Индии. В первую очередь, ликвидацию автономии Кашмира, которую осудили, в свое время, в Исламабаде и Пекине. С другой стороны, Байден назвал Индию «естественным партнером» США и пообещал, в случае избрания, сделать политику дальнейшего развития двусторонних отношений одним из важнейших приоритетов.

Вместе с тем, большинство нынешних форматов индийско-американского сотрудничества тяготеют к решению задач военно-стратегического характера. А экономические связи по-прежнему полны противоречий. Индии нельзя также сбрасывать со счетов возможность быстрого разворота политики США в отношении Пакистана на 180 градусов. В последние годы, Пакистан, Афганистан и Индия получают из Вашингтона импульсы в стиле политики «кнута и пряника», в разных пропорциях для каждой из сторон. В прошлом, контрагенты Америки уже не раз становились заложниками подобной линии. Руководству всех стран региона необходимо понимать, что для США они в первую очередь выступают в роли «фигур», которые должны всемерно ослаблять друг друга.

Существует точка зрения, что изменения в Афганистане станут ещё одним фактором, влияющим на взаимоотношения Индии и России. Что обеим странам приходится адаптироваться «к меняющейся динамике в их отношениях» с другими ведущими державами, активно действующими в Азии. «И эта новая геополитическая динамика сильно отличается от той политики великих держав, которая когда-то в прошлом сблизила Индию и Россию».[vi]

Между тем, на текущий момент российско-индийские отношения развиваются поступательно. 24 августа состоялся телефонный разговор Владимира Путина и Нарендры Моди,  в ходе которого Москва и Нью-Дели подтвердили, что разделяют озабоченность развитием ситуации в Афганистане. 8 сентября Секретарь Совета безопасности Николай Патрушев был принят премьер-министром Индии. По сообщению РИА «Новости», «состоялся обмен мнениями по военно-политической и социально-экономической обстановке в Афганистане». Были рассмотрены и «перспективы российско-индийского сотрудничества для запуска процесса мирного урегулирования на основе межафганского диалога».

9 сентября, Владимир Путин, в ходе онлайн саммита БРИКС, подчеркнул заинтересованность Москвы в развитии Афганистана в стабильное государство, безопасное как для своих граждан, так и для соседних стран.[vii]

Представители запрещенного в России «Талибана» делают все новые заявления о своем твердом намерении сконцентрироваться исключительно на внутреннем развитии Афганистана. Тем не менее, искренность обещаний отказаться от внешней экспансии, как и способность их выполнить, вызывает сомнения у многих наблюдателей. В случае провала попыток быстрой стабилизации внутренней ситуации, новые афганские власти вполне могут решить, что экспорт радикализма является наилучшим способом как канализировать недовольство населения, так и приглушить существующие разногласия между полевыми командирами.

Если же новые власти в Кабуле сумеют продемонстрировать значительную самостоятельность в проведении как внутренней, так и внешней политики, соседним странам – для успешного продвижения своих интересов, придется, по всей видимости, «лавировать…, полагаясь на весь спектр искусства дипломатии». В обозримом будущем, не приходится ожидать, что Афганистан перестанет быть регионом стратегического соперничества заинтересованных держав, даже несмотря на отдельные эпизоды их тактического сотрудничества.

Мнение автора может не совпадать с позицией Редакции

Читайте другие материалы журнала «Международная жизнь» на нашем канале Яндекс.Дзен.

Подписывайтесь на наш Telegram – канал: https://t.me/interaffairs